Сказочка или Сказявские похождения Моти Быкова

Котянова Наталия

Матвею недвусмысленно указали отойти вправо и не задерживать толпу, и так сплошной затор. Он пожал плечами, взял коня под уздцы и послушно направился куда велено. "Родня" переглянулась и потопала за ним.

– Не слышали? Местные свободны, - буркнул Быков.

– Слышали, не глухие. Постоим да и дальше пойдём, а то чё-то умаялись, - в своей манере отозвалась Яга.

– А я сказал, валите давайте!
– угрожающе зашептал Матвей. И даже кулаком потряс, для наглядности.

Ага, впечатлил, держи карман! Кузька с матерью переглянулись и дружно фыркнули.

– Сивко, ну хоть ты будь поумней!
– потеряв всякое терпение, воззвал Мотя.
– Шевели копытами, живо! Потом я вас найду, обещаю. Объясни

ты этим баранам, вдруг им опасно со мной находиться? Они ж тоже ничего не знают, а мало ли всех пришлых тут велено на месте казнить без суда и следствия?!

– Дядя Мотя, ты как хочешь, но мы всё равно не уйдём!

("О. Снова "дядя?")

– А с чего бы это такие подозрения?

Он резко развернулся на незнакомый голос и увидел перед собой низкорослого хрупкого парня в забавном одеянии: широченный шёлковый халат перехвачен чёрным поясом, к ногам словно две скамейки примотаны, а на голове вообще порнография - длинный, до лопаток, красный колпак с помпоном. На завязочках.

– Говорю же, я по вашим обычаям не спец, вдруг да у вас в столице расизм процветает, или боитесь, что я заразный, - пожал плечами Быков.

– А он не заразный, честно-честно!
– вякнул сзади Кузька.

Парнишка лукаво улыбнулся и приставил ко лбу два пальца.
– Камуто Хировато!

– Ээ... сочувствую, - осторожно отозвался Матвей.
– Но я здесь ни при чём. Я только приехал, стража подтвердит!

"Буратино" расхохотался, отчего его и без того узкие глаза превратились в щёлочки.

– Штирлиц, вы провалили задание! Это моё имя!!

– В смысле??

– В прямом! Сколько лет работаю с попаданцами, и каждый, ну каждый, только так реагирует! Ни одного исключения! Бедная моя мама, эх...

Он вытер глаза широким рукавом и слегка поклонился, прижав руки к груди.

– Приветствую пришельца в славном городе Едрит-Мадрите! Можете называть меня Каму-кун. А то так и будете ржать, как лошадь...

– Спасибо, но я вообще-то стою молчу, - не удержался Матвей. Сивко за его спиной согласно фыркнул - и я, мол, тоже. А вот вы!
– А вот вы... Японский городовой!
– вдруг осенило его.
– Блин-компот, а я-то сразу не допёр! Офигеть!

Тревога за свою дальнейшую судьбу как-то разом ослабла: не верилось, что этот смешливый "гномик" на самом деле - непримиримый и грозный истребитель попаданцев.

– Быков Матвей Сергеевич, сокращайте как хотите.

– Рад познакомиться!

Городовой отвёл Мотю ещё подальше в сторону, к своей будке. Она притулилась сразу за забором и была обставлена весьма скромно, в духе того самого японского минимализма. Каму-кун посадил Быкова заполнять обязательную анкету и попутно стал активно расспрашивать о его здешних приключениях. "Для третьего сборника рассказов, народ обожает читать про попаданцев!" Матвей отвечал кратко - ему хотелось побыстрей разделаться с формальностями и, коль никто его арестовывать и уличать во всех сказявских бедах не собирается, свалить, наконец, в город. Причём не достопримечательностями любоваться, а нормальный постоялый двор найти, налопаться как следует да и задрыхнуть. И Кузька с матерью уже замаялись его ждать...

Городовой оказался человеком проницательным и тактичным. Особо задерживать его не стал и даже посоветовал хорошую и недорогую гостиницу неподалёку - да, в городе эти заведения назывались вполне современно.

Взглянув на часы - к изумлению Моти, тоже исключительно современные, как раз японские и очень дорогие - Каму-кун объявил, что его рабочий день закончен, и любезно предложил проводить их до места. Путники с энтузиазмом закивали. Дорогой Матвей успел скорешиться с "господином начальником" и удовлетворить в отношении него своё собственное любопытство. Выяснилось, к примеру, что Кам - единственный на всю округу натуральный японец, больше таких,

как он, в Сказяви нет. Женат, естественно, на русской, и очень счастлив в браке. Жена - умница-красавица, ласковая и послушная, звереет только тогда, когда он случайно коверкает её имя. Такое, увы, иногда бывает, и тогда Прасковья, пользуясь своим подавляющим превосходством в весе, напоминает благоверному, что она именно Праша, ну или Прашечка, без вариантов и лишних букв. Часы - да, конечно, самые что ни на есть японские, попаданец подарил, прикольный был пацан. Хотя все похабники, как их тут называют, люди весёлые. Иной раз подолгу в столице живут, но потом всё равно исчезают - не иначе, на родину возвращаются. Стало быть, волноваться незачем, и он, Матвей, вернётся. Это правильно, что он сюда пришёл. Молва не врёт, помочь ему может только Хрен, причём Главный. Он действительно самый умный в Сказяви. Помимо него, есть у них ещё два Хрена, тому родня, но интеллектом куда скромнее: один старый уже, наполовину в маразме (по прозванью Лысый), а второй, Хрен-с-горы, наоборот, мелкий ещё. Поумнеет, когда подрастёт, то есть не раньше, чем лет через десять-пятнадцать, пока он Главному не конкурент.

– Попасть к нему можно запросто, больших очередей на приём нет. Почему? Так простой народ с ним связываться не хочет; говорят, он настолько мудрёные советы даёт, что без поллитры не разберёшься. Ну а с поллитрой, сам понимаешь, они уже всё по-своему делают. Что ты хочешь, суеверий всяких глупых даже в столице предостаточно. Лично я Хрена крепко уважаю, голова-мужик! Так что ты не тяни, завтра с утра приходи на Главную площадь, тебе её любой укажет. Ума палата - самая высокая, в ней Хрен и заседает. Сейчас уже поздно, приёмные часы закончились... Ох, ты ж! Совсем забыл!
– хлопнул себя по лбу городовой.
– Мы же с Прашечкой на "Дурь-два" идём! Ну, в Ёперный театр, премьера сегодня, сам автор выступать будет. Побежал я!

– А гостиница?..

– Да вот она, пришли как раз!
– отмахнулся японский городовой и, сверкая "скамейками", стремительно понёсся дальше по улице. Видать, "ласковая и послушная" Прашечка сильно не любила, когда её благоверный задерживался с работы...

– А что такое "Дурь-два"?
– глядя ему вслед, спросил Кузька.

Матвей собрался ответить, что понятия не имеет, но тут зацепил взглядом стоящий неподалёку большой рекламный щит. В сказявских реалиях он наверняка назывался как-то по-другому, но смысл был тот же: завлечь и втюхать. Грамотным - расписать, неграмотным - разрисовать, чтоб впечатлились и заставили прочесть, куда надобно бечь за очередным чудом. Данное рекламное место явно принадлежало Ёперному театру.

– Спектакля "три в одном"! Купил билетик раз, сходил целых три! День первый - "Дурь: Начало", режиссёр - Первая голова Змея Горыныча. День второй - "Дурь: Восстание телег", режиссёр - вторая голова Змея Горыныча. День третий - "Дурь: Первая кровь" (еротика, детям до 16-ти вход запрещён!), режиссёр - третья голова Змея Горыныча. В конце каждой спектакли - встреча с автором! Спешите!!

– То-то он так понёсся, - завистливо вздохнул Кузька.
– Я бы тоже хотел на бешеные телеги посмотреть...

– Успеешь ещё, - Матвей привычно потрепал его по голове, и мальчишка не стал отстраняться.
– Вместе сходим, думаю, другие постановки тут не менее дурацкие... в смысле, достойные. А сейчас надо поскорей заселяться, ужинать и спать. Возражения есть? Возражений нет!

Гостиница "У бабки и дедки" была небольшая, но уютная, и что немаловажно - с собственной парковкой, то есть конюшней. Свободные номера имелись, и они привычно заняли две соседние комнаты. Дальше всё строго по плану: сытный ужин и по кроватям, с одним только "лирическим" отступлением на скорую помывку и постирушку. Яга, ухмыляясь, предложила Моте поручить стирку ей и была с возмущением отвергнута.