Скепсофант, Скепсореал
Шрифт:
Примерно тем же путем двигалась мысль Дэвида Брина, когда он упоминал предварительное терраформирование множества подходящих планет флотами управляемых роботами огромных кораблей, предшествующими волнам колонизации галактики людьми ("Триумф Академии"). Если такие роботы будут человекоподобными, то планета будет лучше приспособлена к жизни людей (Айзек Азимов "Роботы Утренней зари"). На одной из таких планет, Авроре, люди с помощью роботов обустроили природу, стабилизировали свою численность путем ее ограничения и добились достаточно высокого уровня жизни при повышенной в несколько раз ее продолжительности и отсутствии возбудителей болезней. В идеале, по их мнению, планета, подобно роботам, должна всегда служить и никак не вредить им, а в остальном защищать себя. Их роботы, даже человекообразные, считаются имуществом, которым владеют люди и которое можно передавать по завещанию. Чрезмерный рационализм делает аврориан несколько бесчувственными, они, например, всегда желают спокойных, бесконфликтных разрешений противоречий. Чужой дом является неприкосновенным. Жители Авроры привыкли во всем полагаться на роботов и сами лишили себя инициативы и самостоятельности, что делает их неважными кандидатами на дальнейшее заселение галактики, в том числе из-за пониженного иммунитета по отношению к инфекциям (Айзек Азимов "Роботы Утренней зари").
На другой колонии, Солярии, колонисты выбрали путь индивидуального обособления, разделив всю площадь на огромные поместья по числу взрослых и живя в них поодиночке или семейными парами. Прямое личное общение всюду, кроме ограниченных и регламентируемых моногамных брачных отношений, также ограниченной врачебной практики и воспитания детей на "фермах" назначенным персоналом, считается отвратительным, почти невыносимым и, где только можно, заменяется видеосвязью. Эмоциональная привязанность к другим лицам не поощряется, начиная с детского возраста. Влечение к лицам противоположного пола считается патологией, секс - тяжелой, но необходимой обязанностью супругов, а разговоры о детях - постыдными. Непозволительно нарушать чужое уединение и личную неприкосновенность. Численность населения чрезвычайно мала и поддерживается стабильной . Все работы, включая
Азимов хотел отобразить культуру людей, у которых было бы как можно меньше поводов для общения, то есть того, что делает человека общественным существом. "Человек в первую очередь - член общества, а уж потом индивидуум" (Альфред Бестер "Тигр! Тигр!"). Продолжение рода оказалось серьезным препятствием на этом пути, но соляриане справились с ним, став почти всесильными одиночками в своих поместьях и жалкими существами в масштабах галактики, неспособными взять числом, если это понадобится. Другая мысль, окончательно сформулированная Азимовым в романе "Роботы и империя" - роботизированные общества вырождаются, поэтому космическая экспансия людей, по его представлениям, должна происходить при отсутствии роботов или их минимальном участии. Именно полагавшиеся на роботов граждане Авроры ради мести Земле запустили реакцию распада делящихся ядерных материалов в земной коре, чтобы насытить планету радиоактивностью и сделать ее малопригодной для жизни ("Роботы и империя"). Вырождение подтверждается тем, что через десять тысяч лет Аврора стала безлюдной планетой, на которой преобладающими крупными формами жизни остались одичавшие домашние животные (Айзек Азимов "Основание и Земля").
Обширная Транторианская империя охватывает двадцать пять миллионов населенных людьми миров и поддерживает мир в галактике. Обитаемые планеты связаны информационными сетями, и гиперсвязь между ними действует почти в реальном времени. Интенсивное пассажирское и грузовое сообщение между мирами осуществляется с помощью гиперпространственных кораблей. Ее центральный мир, Трантор - это почти целиком застроенная планета. Администрация империи, ее чиновники проходят обучение и готовятся исключительно на Транторе, впитывая имперский дух, приобщаясь к традициям и постепенно осознавая подоплеку происходящего. Это относится к кандидатам со всех концов империи, в этом залог ее единства и важная причина относительной стабильности. Поэтому на планете действуют сотни тысяч учебных заведений, сконцентрированных в пользующихся широкой автономией университетских секторах. О роботах в империи давно забыли, от них остались лишь предания (Айзек Азимов "Прелюдия к Основанию", "Основание"). Имперская политика в действии - люди ваши, обучение и мировоззрение наше.
Питер Гамильтон в саге о Содружестве и романе "Дремлющая Бездна"изображает широкий спектр вариантов развития колоний - от сугубо промышленных до пасторально-сельскохозяйственных. Их независимость или образование межзвездного правительства - не единственные варианты политического взаимодействия метрополии и колоний. Техническая возможность отправки в космос исключительно крупных кораблей будет означать, что между звездами смогут автономно путешествовать целые города. Вместе с истощением ресурсов Земли это может привести к утрате ею реального влияния на дела этих городов, мигрирующих между колониями в поисках сырья и заказов. Результатом станет появление аналога кочевой культуры, в которой отдельные летающие города играют роль бродячих племен космических ремесленников с мэрами в качестве вождей и помогающими им управляющими. Мощные компьютеры выступают советниками, имеющими право решающего голоса в вопросах безопасности. Относительный порядок в космосе после долгой эпохи бесчинств наводит космическая полиция Земли и других межзвездных объединений. Эта полиция терпит летающие города, занятые выполнением контрактных обязательств, но преследует нарушителей, наказывает сопротивляющихся и "присоединяет" воюющие колонии (Джеймс Блиш серия "Города в полете"). При всей высокой квалификации населения таких городов оно находится по стандартам будущей Земли в самом низу социальной лестницы, почти на уровне современных цыган. Культуру летающих городов напоминает долгоживущая цивилизация клонов-шаттерлингов, созданная ради галактических исследований с субсветовыми скоростями. Эта цивилизация существует более шести миллионов лет, она достигла чрезвычайного технологического могущества, способна пользоваться энергией звезд, защищать оседлые цивилизации от взрывов сверхновых. Она представлена рядом семейств-линий, каждое из которых происходит от той или иной жившей в прошлом и многократно клонированной личности. Клоны живут в собственных громадных космических кораблях, заняты сбором информации и помощью другим цивилизациям. Время от времени то или иное семейство собирается на заранее выбранной планете для упорядочения и обмена накопленной информации, но основное время клоны проводят в космосе, в длительных одиночных полетах с релятивистским замедлением времени, которое они скрашивают пребыванием в стазисе или криосне (Аластер Рейнольдс "Дом Солнц"). Еще один вариант развития космических цивилизаций - расселение по орбиталищам, технически и политически автономным искусственным сооружениям, воплощающим самые различные архитектурные и технологические фантазии людей и равноправных с ними синтетических разумов. Эти сооружения могут достигать размера планет, на них создается желательный рельеф, обеспечивается требуемый климат, жилье, питание, транспорт, коммуникации, услуги роботов и более мощных компьютерных разумов. Как правило, они располагаются на орбите вблизи некоторой звезды, но могут передвигаться к другим небесным светилам, дополняя населенные планетные системы (Иэн М. Бэнкс цикл "Культура").
Иногда фантастов привлекает идея общества на нетехнической основе. Оно рассматривается как возможная альтернатива нашей технологической цивилизации, поэтому чаще описывается применительно к нечеловеческим расам. Краткий пример такого рода дал Клиффорд Симак в романе "Космические инженеры". На некоторой планете галактики ее население, состоящее из похожих на мохнатых леших гуманоидов, отказалось развивать машинную цивилизацию. Питаются они в основном грибами, занимающими место едва ли не всей растительности. Они успешно создали и совершенствовали могущественный интеллект - единый разум народа, способный перехватывать и сажать на планету космические корабли, движущиеся в пространственно-временных туннелях. Правда, временами он становится совершенно невменяемым из-за непредсказуемости поведения живых существ. Каким образом разумы отдельных индивидуумов сливаются в единый интеллект, непонятно, наверное, самому автору. Списать все на леших - что может быть проще? Жители планеты Игона достигли высочайшего могущества духа, развиваясь в единстве с биосистемой планеты (Жерар Клейн "Время не пахнет"). Новую и почти райскую жизнь жителям беднейших тропических стран Земли обеспечивают залетевшие из космоса самораспространяющиеся и самоорганизующиеся фуллерены, которые по желанию человека способны преобразовываться в жилье, еду, предметы обстановки (Иэн Макдональд "История Тенделео"). При подобных чудесах к чему думать об ограничении рождаемости или о полетах в космос? Джек Уильямсон изобразил более частный случай, где единение с природой малой общины людей и одновременно ее защиту от грозящего всем остальным порабощения роботами-гуманоидами обеспечивает полуразумное дерево ("Прикосновение гуманоидов"). Но
Чудеса сбалансированного биологического развития демонстрирует своим человеческим гостям колония октопауков внутри гигантского инопланетного космолета. Октопауки - вышедшая в космос цивилизованная раса, унаследовавшая достижения неких исчезнувших предтеч. Они способны модифицировать собственные организмы и организмы других существ, исходя из оптимизации нужд колонии. Для этих целей они поддерживают высочайший уровень биотехнологии и содержат огромный эмбриобанк с законсервированными зародышами миллионов биологических видов, которые уже используются или могут понадобиться впредь. Почти все встающие перед колонией задачи они решают биологическими методами, привлекая технику в основном для долговременного хранения и обработки информации. Октопауки научились химически отодвигать половое созревание двух своих полов, продлевая таким способом потенциальный срок жизни и устраняя из нее агрессию и насилие. Обратной стороной этой медали служат ограничение деторождения и принудительное прекращение жизни тех членов общества, дальнейшее существование которых нецелесообразно из-за уменьшившегося вклада в ресурсы колонии или из-за совершенных проступков. Потомство продливших свою жизнь малочисленно и не выделяется своими способностями. Поэтому в целях размножения, а также поддержания искусства, в колонии остается анклав естественно развивающихся октопауков, который состоит из особей, сознательно сделавших такой выбор при достижении совершеннолетия. В колонии октопауки, за исключением располагающегося на природе анклава, живут на суше в поселке, накрытом куполом, но они могут жить и в воде. Отсутствие агрессивных склонностей и насилия делает их мирной расой, для которой психологически недопустимы убийство и сама мысль об убийстве другого разумного существа. Однако если возникает реальная угроза жизни колонии, эти ограничения снимаются и октопауки становятся готовыми к беспощадной войне не на жизнь, а на смерть. Возврат к мирному состоянию обеспечивается тем, что после исчезновения угрозы все воевавшие особи, включая принимавших соответствующие решения высших руководителей, подлежат принудительному прекращению жизни, как преступившие сильнейшие моральные запреты. Октопауки выводятся из яиц, которые в колонии откладывают три матки-царицы. В мирное время оплодотворение цариц происходит редко, и зрелости достигает лишь малая часть оплодотворенных яиц, но при подготовке к войне в предвидении потерь населения сроки оплодотворения сокращаются и кладки становятся полными. Царица откладывает яйца различных типов, из которых выводятся все разновидности октопауков, от полуразумных микроморфов до огромных носителей корма, поэтому состав населения и соотношение полов в нем регулируются отбором яиц при их кладке (Артур Кларк, Джентри Ли "Рама явленный").
Авторы перенесли на разумных существ образ жизни общественных земных насекомых с химической регуляцией, где понятию личности нет места, а есть только отдельная единица колонии. Перспективы такого пути для людей, и не только для них, сомнительны, потому что у человечества прогресс сильно зависит от выделяющихся над средним уровнем творчески мыслящих личностей (Айзек Азимов "Профессия"), а в насекомоподобном обществе подобные позывы нивелируются текущими общими интересами и химическим воздействием большинства. Это отчасти было понятно самим авторам, оставившим октопаукам "дикий" анклав ради нормального размножения и искусства. Но если от продления жизни октопауков хиреют их потомство и зависящее от творческих способностей искусство, почему такие способности должны оставаться незатронутыми в других областях деятельности? Здесь авторы противоречат сами себе. Не сведется ли вся эволюция такого химически управляемого общества к реагированию на непосредственные текущие угрозы при отсутствии долгосрочных целей? Добровольный уход из жизни воевавших существ совсем непривычен для людей, у которых послевоенное восстановление населения требует участия всех уцелевших. Добавим, что в некотором отношении жизнь общественных насекомых напоминает коммунистический строй с его превращением всех людей в специализированных "винтиков" и полнейшим пренебрежением личными интересами (Джек Чалкер "В поисках Колодца душ").
Другой вариант изображен в романе Роберта Силверберга "Бездна", где на водной планете, не имеющей суши, развивается биологическая цивилизация единого разума, воплощающегося во множестве различных разумных рас, которые находятся в симбиозе друг с другом. Правда, и она начинает обзаводиться электричеством и вытекающими из этого будущими технологическими достижениями. Пол Андерсон обрисовал бедную тяжелыми металлами, медленно эволюционирующую планету, на которой один из биологических видов приобрел разум и стал заниматься биотехнологией, наделив сознанием живущих рядом представителей другого вида и безжалостно преобразуя их в своих помощников, слуг и специализированных биороботов ("Мир без звезд"). В другом его романе колонизовавшие новую планету люди выбрали комбинированный тип биотехнической цивилизации, в которой приоритет отдается биологической стороне, обеспечивающей единение с природой, в том числе быстрое установление экологического равновесия при введении новых видов. Тем не менее колония использует достижения машинной технологии, если это необходимо и не находится удобного биологического решения. Население колонии не строит городов и вместе с тем поголовно грамотно, использует заимствованное у животных деление обитаемых территорий между мужчинами, ограничивает свою численность, чтобы не испытывать проблем с перенаселенностью, перенимает опыт других цивилизаций. Оно вынуждено отстаивать свой путь в силовом конфликте с земной империей, пытающейся навязать собственные стандарты путем принудительной урбанизации планеты ("Форпост Империи"). Возможно, именно более приемлемый для современного человека комбинированный способ развития помогает этой колонии отстоять его в борьбе с жесткими имперскими обычаями. Сочетание лучших достижений биологического и механического совершенствования обеспечивает преимущества в выживании наиболее дальновидным представителям человеческого рода в ходе широчайших быстротечных поисков оптимального пути развития (Брюс Стерлинг "Схизматрица", Аластер Рейнольдс "Пространство откровения", "Ковчег спасения").
Отдельный вопрос - усовершенствование человека. Совершенствовать его можно по-разному, поэтому здесь нет преобладающей точки зрения. Айзек Азимов считал, что за время длящегося более шестидесяти тысяч лет расселения по галактике человечество, за исключением населения занявшихся генетикой отдельных планет, сохранится как почти тот же единый вид с возможностью рождения детей от пар с самых разных планет. Зато он ввел в действие человекоподобных роботов-телепатов, выступающих в роли помогающих людям суперменов, и групповой разум целой заселенной людьми планеты, включающий людей, всех других существ и даже неживую природу. Расселению при сохранении социального и биологического единства способствуют скоростные межзвездные связь и транспорт (серия "Основание"). Несколько иной взгляд состоит в том, что из-за расстояний и различающихся внешних условий человечество начнет распадаться на различные расы, но все же с сохранением возможности межрасового скрещивания (Шарон Ли, Стив Миллер серия "Лиад"). С другой стороны, имплантирование в сочетании с мозговым наращиванием способно на порядок ускорить мышление человека (Аластер Рейнольдс "Ковчег спасения"). Варьируемая приспособительная киборгизация тел и сознаний может обеспечить выход далеко за пределы природных физических и интеллектуальных способностей (Грег Бир "Эон", Алан Дин Фостер "Приговоренный к Призме", Чарлз Стросс "Хобот и неразбериха", Аластер Рейнольдс "Пространство откровения", "Ковчег спасения"). Немыслимыми для современности усовершенствованными телесными возможностями обладают люди будущей цивилизации (Иэн М. Бэнкс цикл "Культура"). К суперлюдям можно прийти внесением генетических усовершенствований в развивающиеся зародыши (Чарлз Шеффилд "Холоднее льда", Алан Дин Фостер "Ради любви к не-матери", Брюс Стерлинг "Схизматрица"), либо естественным путем, при рождении в результате соответствующих мутаций (Клиффорд Симак "Кольцо вокруг солнца", Пол Андерсон "Сумеречный мир", Роберт Хайнлайн "Бездна"). Возможно, такие мутации обусловлены образом жизни, направленным на достижение единства и мирного существования человечества (Артур Кларк "Конец детства"). Быструю эволюцию сознания путем наследуемого уменьшения размеров нейронов при одновременном росте их числа и связей между ними демонстрируют полудикие обитатели экзопланеты с сильно меняющимися условиями (Дин Маклафлин "Братья по разуму"). Еще один вариант - подселение дополнительных личностей в тот же самый или наращенный мозг человека (Майкл Суэнвик "Вакуумные цветы", Чарлз Шеффилд серия "Вселенная наследия"). Необычайно высокие физические и интеллектуальные способности демонстрируют кибриды - гибриды человеческой наследственности и мощного искусственного разума, воплощенные в киборгизированных трансформируемых телах, которым открыт доступ к непостижимому на сегодня запасу энергии (Дэн Симмонс серия "Песни Гипериона"). Результатом могут стать совершенно иные, граничащие с чудесами возможности тела и разума.