Скетчбук
Шрифт:
Тима снова бросился бежать, уже понимая, что не успеет. Он уже чувствовал стаю, всё его тело неприятно, мерзко ежилось, потому что волки идут с единственной целью – напугать, сделать больно, унизить. Они не чувствуют жалости, главное их удовольствие – чужой страх, и самое страшное, что у волков – сила.
Легкий бег, голоса за спиной, и вдруг совсем рядом – силуэт вожака: «Кто это у нас тут? Ребят, все сюда, смотрите, кого нашел! Не, вы посмотрите только, он в панамке!» Тима ощутил свою беспомощность всем телом и уже готов был сдаться, когда увидел старое поваленное дерево, а под ним берлогу. Да, там его ждала Большая Медведица. Теперь он под защитой, теперь все будет хорошо. Он кубарем вкатился в берлогу, и волчьи голоса сразу стихли, как и все звуки леса, как и его страх.
В берлоге было очень темно. Медведица была тут, Тима слышал ее дыхание, но почему она не выходит к нему на встречу? Глаза привыкали к темноте, и он разглядел в глубине большую лежащую фигуру. Впрочем, не такую уж и большую – он ожидал увидеть что-то более внушительное, а у Медведицы, казалось, даже ребра торчали прямо из-под толстого меха.
– В каком ты виде! – возмутилась Медведица, – что с одеждой?
– Здравствуй, Медведица, одежда… – он все еще не отдышался, и говорить было сложно, – там… волки…
– Ты можешь сначала отдышаться, потом все нормально рассказать, – грубое хриплое рычание.
– Да, конечно, извини. В общем, там волки, они хотят меня обидеть.
– Боже, да нет там никаких волков!
– Нет, я их только что видел…
– Да что я, в лесу не была? Ты придумываешь… не обижайся, конечно, ты не придумываешь, просто у тебя хорошая фантазия.
Медведица встала, и Тима отчетливо разглядел, что лапы у нее грязные, к ним прилипли какие-то обрывки скотча, и цветные стикеры, да и вообще выглядела она очень утомленной. Медведица заговорила чуть мягче:
– Ну, допустим, там волчата. Ну разве ты не сможешь с ними сам разобраться? Ты же взрослый.
– Я думал, ты мне поможешь.
– Помогу? – вдруг голос ее стал резким и очень грустным, – разве я могу помочь, посмотри на меня.
Она встала и сделала шаг к Тиме. Он увидел, что Медведица еле держится на ногах. Она была худая и больная, эта Большая Медведица.
– Скажи, куда мне идти, чтобы выбраться домой – попросил Тима совсем тихо.
– Направление норд-ост.
– Что?
– Да господи, я же тебе объясняла, что такое норд-ост! Нет, точно объясняла. Ты что, забыл?
– Нет, – ответил Тима, хотя ничего он не помнил. Просто переспрашивать было неудобно, и, если честно, немного страшно. Вдруг она разозлится и будет рычать.
Он развернулся и нагнулся, чтобы пробраться наружу, но его остановил медвежий голос, который снова стал более мягким:
– Подожди, тебе же холодно. Возьми мою шкуру, – и она запустила когти в шерсть на своей груди.
– Да нет, мне совсем не холодно.
– А я говорю, постой.
– Нет, нет! – Тима в ужасе уставился на эту картину, уже видя, как в темноте среди меха на груди поблескивают струйки крови, – мне не нужно, нет!
Он снова бросился бежать, его ноги, «недостаточно сформированные» по словам бабули, мамы, врача, кого там еще, мелькали среди серых стволов, среди совсем уже навалившейся темноты, и он даже не плакал. Кажется, волки были не так страшны, как кровь этой усталой, слабой, бесполезной Медведицы. «Норд-ост», «нарост», «насквозь», и почему он не спросил! Что теперь делать, куда теперь идти?
Тима оказался прямо перед ними. Шесть пар злобных глаз, сильные лапы, уверенная стойка. На какой-то момент Тима подумал, что хотел бы быть таким же, быть одним из них, и ничего не бояться. Вожак снова первым подал голос:
– О, смотри-ка, кто объявился. Ну ты и грязный. В дерьме валялся?
– Точно, в дерьме! – заржали остальные.
– Что, Медведица не помыла?
– Точно, возвращайся, скажи, чтоб искупала тебя!
– Да ей самой помыться не помешает, этой старой грязной…
У Тима перехватило горло. Он вспомнил когти, разрывающие шкуру на груди. Как он сейчас злился на нее, но как ему было ее жаль. Эта болезненная жалость перевесили остальные чувства, и он крикнул так уверенно, насколько мог:
– Заткнитесь, идиоты!
– Как ты нас назвал?… – вожак как будто ждал этого. Волки обошли Тиму кольцом, один из них подло сзади прыгнул ему на спину, схватил за футболку и потянул на землю. Тима упал, и теперь снизу вверх смотрел на оскаленные морды, склоненные над ним. Ему было стыдно, что он такой слабый, что не может прямо сейчас встать и разметать их. Но от этого сил не прибавлялось. Наоборот, он чувствовал, что волки в своем праве. Он всё-таки попытался пнуть ногой наглую морду проходящего мимо крупного самца, но попал вскользь по плечу, и волки только снова заржали.
– Ты тряпка, ну посмотри на себя. Тебя даже бить противно.
Тима вдруг охватила жалость к себе – наверное, самое неподходящее сейчас чувство. Он представил себя, брошенного всеми, маленького, без защиты, без любимой футболки, с ссадинами по всему телу. Хотелось звать Медведицу, но они и ее обидят, никто не сможет защитить его. Тима заплакал, и, видимо, на языке волков это был знак: «бейте меня». В лицо кто-то бросил горсть мокрой земли, удары и укусы посыпались один за одним.
Вдруг в воздухе четко раздались хлопки огромных крыльев. Невероятно большой филин мягко опустился на поляну, заслоняя своими крыльями маленького мальчика. Волки нехотя разбежались, а Тима свернулся калачиком под этими крыльями и плакал навзрыд, как будто он совсем-совсем маленький, не умеет «занять себя», не знает матерных слов, не понимает фразы «такая ситуация».
– Тише, тише, – успокаивал его Филин, это не беда, не конец света. Не бойся, я тебе все расскажу, всему научу.
Спасибо тебе, добрый Филин. Значит, теперь все скоро закончится, и он вернется домой.