Скетчбук
Шрифт:
Филин перепрыгивал с дерева на дерево, кружил рядом с Тимой, который уже пришел в себя, хотя его еще и мучал невыносимый стыд. Правда, Филин болтал без умолку и отвлекал его от неприятных мыслей:
– Волки,они же такие, все знают. Только стаей и могут охотится, да. Ходят по ночам, шумят на всю округу. По отдельности с каждым поговорить можно, вроде, не глупые. Мечты какие-то у них, цели. А как собьются в стаю – все про дерьмо да самок разговоры. Стая, одним словом. А вот ты не такой, сразу видно, да. Ты одинокий. Ну, в хорошем смысле. Самобытный что ли. Наверное, маме помогаешь, в школе хочешь быть отличником. Тебя волки к себе не возьмут. Тяжело тебе конечно придется, но может и выйдет из тебя чего-нибудь дельное.
– Хорошо, хорошо, Филин, я понял. Но скажи, пожалуйста, когда мы уже придем домой?
– Домой? – от удивления брови Филина поднялись еще выше, – а мне почем знать?
– Но ты же все знаешь, про меня, про волков.
– Да, но где здесь хоть слово про «домой»? – с этими словами Филин спикировал в кусты рядом с Тимом, а когда снова поднялся, в клюве его была пищащая мышь, которую он с тошнотворным усердием перемалывал своим хищным крючком, даже не удосужившись отвернуться.
– Так куда мы идем все это время? Куда ты меня ведешь? – в сердце Тима снова закрались страх и отчаяние.
– Веду? Да черт его знает, куда глаза глядят. Люблю, знаешь ли, поболтать с молодежью. Вы же теперь совсем другие, не то, что мы…
Тима устало остановился, закрыл лицо руками, тяжело выдохнул и уселся прямо на землю где стоял.
– Ну что, опять слезы? Знаешь, мне это уже надоело. Ну, бывай! – и Филин, расправив свои огромные крылья, улетел.
Не нужно было за ним идти! Ну почему он, Тима, такой глупый? С чего он решил, что Филин ему поможет, что он знает дорогу? Нельзя же верить любому, кто поступил с тобой по-доброму. Он побрел по пушистому мху, понимая, что такая влажная земля может быть только около болота. Он вспомнил книгу, которую читала ему мать, про страшную топь, где стоит шагнуть не туда, и ты уже не выберешься без помощи умелого человека. Ну и ладно, и пускай. Может, если он утонет, его наконец-то хоть кто-то пожалеет. Им будет стыдно, что они не проводили его – и дуре-Медведице, и Филину…
Ноги были уже по щиколотку в воде, когда из горла Тима вырвался тихий стон. На небольшой поляне он увидел множество разбросанных вещей, и каждая из них была ему знакома. Здесь была фигурка из желудей и пластилина. Диплом за победу в эстафете. Книга «Волшебник изумрудного города», которую ему читала мама. Тима вспомнил, как она заворачивала его после ванны и укладывала в теплую свежую постель, а потом ложилась рядом, обнимала и читала ему при свете торшера таким мягким голосом. Куда потом пропал этот голос? Вот его первые плавки, в которых он ходил в бассейн. Он так гордился ими, черные, а не цветные, как у малышни. Рисунки, поделки, игрушки. А вот фигурка из конструктора, которую он когда-то собрал маме на День рождения. Она тогда была очень расстроена и даже не рассмотрела ее. А вот… У Тимы перехватило горло. Он же дома, в шкафу – пингвиненок Леля, его любимая игрушка, с которой он никак не мог расстаться. Он уже не укладывал Лелю с собой, но и не выкинул, не отдал. Леля жил на нижней полке его шкафа, был его стыдной тайной.
Тима поднял и прижал к себе пингвиненка, а потом сел с ним у дерева и стал листать книгу, разглядывая снова такие знакомые картинки. Его любимым персонажем всегда был Храбрый Лев. Да, Тима уже в детстве знал, чего ему не хватает. Расплакался при них, тряпка. А вдруг он снова их встретит? Что бы на его месте делал Храбрый Лев? Тима вдруг понял, что ищет источник вдохновения не в фильмах Марвел, не в любимых спортсменах, а в детской книжке. Совсем он не такой, как все. Он маленький и слабый, и совсем не крутой. Такая ситуация.
Уходить с поляны хотелось меньше всего. Эта поляна казалась ему большей частью его, единственным родным местом. Но ведь, наверное, у всех есть такая поляна, и люди не сидят на ней всю жизнь. Даже у волков есть… Что они сделали, чтобы не возвращаться к ней? Порвали рисунки, оторвали головы своим игрушкам? Тима крепко взял страницу, на которой Храбрый Лев готовился кинуться на саблезубого тигра, и потянул, но потом остановился. Вместо этого он бережно закрыл книгу и положил у дерева. Сюда же в стопку он собрал рисунки и дипломы. Усадил роботов так, что они словно вели дружескую беседу. Отремонтировал подаренную матери фигурку и посадил в центр круга роботов. Все вещи, каждая мелочь были собраны под деревом. Так аккуратно даже в его комнате никогда не было. Потом он взял Лелю. Нет, не хотел он оставлять его здесь. Леля пойдет с ним, решено. Что скажут волки, когда увидят его с игрушкой? Да все равно, хуже уже не будет. Тима в последний раз окинул поляну взглядом, а затем развернулся и пошел обратно.
Он шел к Медведице, чтобы спросить, что такое норд-ост. Конечно, он помнит дорогу. А если и забудет, то снова найдет. Шел спокойно, не торопился, но и не медлил. Над лесом взошла луна, но холодно не было. Его не пугали шорохи в кустах, он уже очень долго боялся, и теперь его «боялка» сломалась. Он, побитый волками, плакса с пингвиненком в грязных руках, чего ему терять?
Он уже узнавал эти места, берлога должна была быть где-то рядом, и тут он услышал тупой лай. Волки столпились у входа в берлогу и по очереди кидали в нее камни. Из берлоги слышались сердитые, и вместе с тем жалобные и болезненные рыки. Бедная глупая Медведица! Если Филин прав, и волки сильны лишь стаей, то и расправляться с ними надо поодиночке. Уж на одного-то у него сил точно хватит.
Тима не стал изображать из себя героя, как в фильмах. Поздно, никто не поверит. Он выбрал самый некрасивый и смешной прием – выбежал на поляну, и, пока стая не успела опомниться, схватил ближайшего волка за хвост. Он дернул сильно, насколько это было возможно. Было неприятно, мерзко рвать кому-то тело, сознательно делать больно, но выхода не было. Волк взвизгнул, растерялся, и Тима перехватил его за уши. Хрящи хрустели в руках, и теперь уже Тима боялся, что, наоборот, не сможет остановиться, какой-то его части нравилось чувствовать, как больно и обидно волку, слышать скулящие звуки. Волки опомнились, вожак грязно выругался (наверное, эти слова надо добавить в копилку), и стая стала наступать. Тима отбросил потрепанного и поднял с земли камень.
– Ну, подходите – заорал он глупым истеричным голосом, – мне плевать, хоть убейте потом, но первому я прям в морду кину, так, что у него, у него…
В детскую голову не приходили достаточно сильные слова, но это было и не нужно. Видимо, у него был такой сумасшедший взгляд, что этого оказалось достаточно.
– Мы за тобой вернемся, – объявил вожак, – а пока у нас дела поважнее есть.
Он сказал это «поважнее» таким тоном, что вся стая заухмылялась и закивала. Тиму уже охватил азарт, он вдруг почувствовал себя сильным и смелым, и вместо того, чтобы закончить ссору, выкрикнул вожаку:
– А чего потом-то? Давай сейчас, выходи раз на раз!
В этот момент кто-то обошел его сзади и подсек ноги прямо под коленки. Тима упал на спину, но на этот раз страх был не таким большим, и он не совсем растерялся. Он стал махать своим камнем и кричать, задел того, кто его уронил, а потом быстро вскочил на ноги. Но никого уже не было, стая ушла.
Тима хотел было спуститься к Медведице, но вдруг его осенило: дела поважнее! А ведь Белочка сидит на поляне совсем одна со своей глупой куклой. Он повернулся к темному логову: потратить пару минут и спросить? Ему представилось, как волки окружают глупую девчонку в красном платьице. Она только думает, что что-то знает, а на самом деле ничегошеньки она не понимает. Никакая она не лисичка.