Скиф
Шрифт:
Макс смотрел в добродушное лицо и ни капли не верил. Вывалился на крыльцо и нервно закурил, ругая себя на чем свет стоит – обиделся, болван? А на кого? По ресторанам шатался, норов показывал, а девчонка загибалась. Все как обычно – что ни случись – всегда вокруг полно людей, а никого рядом.
Подкурил вторую сигарету и набрал номер Чилигина – тоже, молодец – хоть бы сообщил.
– О, привет! ― прогудел тот. ― А твоя протеже в реанимации. Прооперировали.
– Ты почему промолчал?
Видно,
– Ты где сейчас?
– У больницы, ― с трудом сдержался, чтобы не выругаться.
– Ко мне заходи, ординаторская на втором этаже. Я как раз дежурю сегодня.
– Когда Варю можно будет увидеть?
– Вот и поговорим.
Смелков со злостью выплюнул окурок и уставился перед собой: как ты мог, а? Чем ты лучше остальных? Сплавил под чужой присмотр и успокоился? Урод!
И решительно рванул двери на себя, поднялся на второй этаж.
Чилигин ждал, руку подал, приветствуя, и не гримасничал, не лыбился как обычно. Подтолкнул в кабинет и двери плотно прикрыл. Макс сел за стол, кинул перчатки на кипу историй и подбородок потер, морщась от нестандартности ситуации.
Костя глянул на него и все понял. Сел напротив, достал из сейфа плоскую бутылку коньяка и две мензурки. Накапал обеим.
– Прими валерианочки, полегчает.
Смелков скривился, но дозу влил.
– Ничего, ― признал напиток глухо.
Чилигин еще налил, отбарабанил пальцами по столу, поглядывая на мужчину.
– Сколько тебя знаю, а все понять не могу.
– Я тоже, ― уставился требовательно. ― Про меня потом поговорим. Если захочешь. О Варе выкладывай.
– Из-за нее, что ли, дерганый? ― сообразил. ― Скажи спасибо, что я тебе ее дома оставить не дал. Сейчас бы с трупом сидел. Григорьев у нас перестраховщик тот еще. В общем, на стол в быстром темпе, и подозрительный орган убрал. Прав оказался. Давно надо было. Но наблюдали, картина непонятная была.
Смелков замахнул налитое, чувствуя себя упырем последним.
– Дня три-четыре полежит твоя красавица в реанимации, потом обратно в палату переведем.
Макс глаза ладонью потер: болва-а-ан, как он мог пойти на поводу эмоций и бросить девчонку? Не проконтролировать работу этих эскулапов? На кого он вообще обиделся? На покалеченного ребенка?
– Странно мне тебя с этой представлять, ― хмыкнул Чилигин и приткнулся моментально, насмешку из глаз убрал, посерьезнев под взглядом Макса. Такого он еще не видел и понял, что и не знал.
Конфеты из сейфа достал, чтоб обстановку разрядить. На стол поставил, предлагая и, сказал уже без шуточек:
– Раз ты так все всерьез принимаешь, скажу прямо – дела у твоей знакомой не айс. Проваляется долго. Ей сейчас кровозаменители капают, не поможет –
Смелков на пару секунд зажмурился. Посидел, ладонью щеку и губы потирая и, пальцы в кулак сжал:
– Все выкладывай, ― чувствовал, что Костя тянет, дозами информацию выдает.
– Кровопотеря не критическая, но серьезная. Но с этим разберемся, ― сцепил пальцы замком, большие друг вокруг друга гонять начал, поглядывая серьезно на друга. ― Тут другая проблемка вырисовывается. Окулист вчера ее смотрел – прогнозирует отслоение сетчатки левого глаза.
– Это как? ― поморщился мужчина.
– Это слепота, Макс. На левый глаз. Может быть. А может не быть. Да и мозговые дела непонятны. Неизвестно, как аукнется сотряс. Мониторить рано, но что без последствий не обойдется – точно. Помяли твою протеже душевно.
Смелков застыл, минут пять молчал, разглядывая пустую мензурку и тихо спросил:
– Инвалидом будет?
Глупый вопрос – она уже инвалид. Душу девчонке больше года, как вырезали.
Чилигин плечами пожал.
– Когда ее можно будет увидеть?
– Сегодня точно никак. Пока в реанимации, извини, старик, провести не смогу. Да и зрелище не для… неприятное. Как переведут – пожалуйста.
– Когда переведут?
– Аллах акбар, ― развел руками. ― Все нормально пойдет – в понедельник – вторник. Осложнения будут – позже.
– Позвони мне сразу, если что-то… И как переведут. Сразу, Костя, ― потребовал с нажимом. Тот кивнул, теряясь от скорбного выражения лица Смелкова. Сам на себя не похож, а так запросто знакомых не переживают.
– Может что надо?
– Ничего. У нас все есть, мы же не на гособеспечении.
Макс посидел, надеясь в себя прийти, а не получалось – крутило от «сюрприза». Одно на плаву удерживало – теперь никаких прогулов, пока в больнице – каждый день ходить будет и лично за ней присматривать. И вообще, начхать, что там покалеченная девочка ему говорит – пока на ноги не поставит – не отойдет.
Вытащил из кармана коробку с ай-фоном, толкнул по столу Чилигину – знал, что этому стервецу прикорм нужен, иначе будет бурную деятельность изображать, на деле задницу от стула не отодрав.
Тот отодвинулся, разглядывая дорогую игрушку, и улыбнулся, не скрывая довольства:
– Ну, спасибо.
– Не за что, ― бросил сухо и в упор уставился. ― Психолог есть? Хороший.
– Тебе?
– Санитарке тете Клаве, ― отрезал – вопросы тупые при себе оставь.
Жесткий взгляд был – Чилигина проняло. Помялся, соображая. В ящик стола залез, копаться принялся. Минут пять бумаги перекладывал и нашел – протянул визитку мужчине.
– Даричева Лариса Дмитриевна, ― прочел Смелков.