Скиф
Шрифт:
Ему было так хорошо, что сколько не припоминал, сравнить было не с чем. Разве что с чем-то в юности, далеким, далеким как эхо, давно затерявшимся в памяти, оставившим лишь блеклое пятно света.
– Вот и так бывает, ― улыбнулся, подтрунивая над собой. И свистнул. ― Макс, домой!
Поднимался по лестнице и все поцелуй вспоминал – Варя даже зубы не разжала. А ведь она совсем не умеет целоваться. И тепло опять стало и в душе стойкое ощущение чистоты, какой уж вроде не бывает, а если есть – то редкость. И любопытство наравне с блаженством – что будет дальше? И чувство причастности к чему-то чудесному, необычному, сходному с даром.
И домой хочется – там Варя.
Девушке требовалось отвлечься, уйти от странных, будоражащих ее впечатлений.
Прошла по квартире и поняла, что осталась одна. Не было собаки, поводок исчез с вешалки и пальто Максима – значит, выгуливает своего подопечного.
Оглядела кухню и открыла холодильник: и так, что приготовить на завтрак?Смелков впустил овчарку и закрыл дверь. Стягивая ботинки подивился тишине. Прислушался – на кухне, что-то брякнуло. Прошел и застыл в дверях, упираясь руками в косяки – Варя шаманила у плиты. Удивительная картина, ― улыбнулся невольно.
Девушка покосилась на него через плечо:
– Я тут… похозяйничала. Завтрак решила…
А сама не смотрит – смущается, словно что стыдное совершила. Забавно и мило так от ее стеснительности. Он и не думал, даже не предполагал наличие робости в девушке.
– Завтрак – отлично, ― подошел.
– Омлет, ― сказала еле слышно и видно – заволновалась.
К себе притянул осторожно, обнял – дрогнула. А талия гибкая, в атласе под ладонями как лиана вьется.
– Омлет? Здорово, ― прошептал, к губам склоняясь, а самому ровно и на омлеты и на фундю и на все блюда всех кухонь мира разом.
Губами губы накрыл, языком на зубы надавил – Варя дрогнула, выгнулась в его руках и, выдав смешное, нелепое «у!» приоткрылась. В рот проник, словно в лоно,
«Открытие года» ― мелькнул в голове слоган и мысль следом – открытие жизни – Варя.
Он предположить не мог что в ней собрано столь много самого противоречивого, необычного – смущение и нахальство, нежность и грубость, смелость и страх, замкнутость и открытость, холодность и страсть. Она поддавалась ему, не выталкивала язык, не отталкивала от себя и словно сама была потрясена происходящим и хотела этого.
Макс огладил ее ладонью по лицу, касаясь с нежностью, умиляясь ее отклику на поцелуй. Варя подрагивала, смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых удивление смешалось с растерянностью, волнением и негой.
– Не целовалась раньше? ― улыбнулся, глядя на нее как на произведение искусства – трогательная до щемящего ощущения в душе, красивая, юная, чистая.
– Так? ― выдохнула и плечами повела, взгляд опустила – на щеках легкий румянец проступил – вовсе неожиданность.
Да знал ли ты ее? ― спросил сам себя и нахмурился от едкого запаха.
– Омлет! ― вскрикнула девушка, отталкивая мужчину.
Яйца, ветчина и помидоры благополучно догорали, покрываясь траурной каймой и дымили едко. Девушке стало до слез жаль – сгорела ее попытка показать себя хорошей хозяйкой!
И обозлилась сама на себя: на кой и перед кем выпендриться решила?!
Смелков рассмеялся над вытянувшимся лицом Вари. Прихваткой убрал сковороду в раковину вместе с содержимым, воду включил. Увеличил забор на воздухоочистителе и подмигнул расстроенной девушке:
– Сообразим по – новой.
– Я умею готовить.
По тону чувствовалось, что Варе было важно, чтобы он поверил и Макс закивал:
– Не сомневаюсь.
Достал продукты и привычно устроил завтрак. Получалось у него ловко, словно поваром работал, и девушке стало еще более неловко – губу прикусила, совершенно расстроившись.
А тот сунул в микроволновку, нажал кнопку кофеварки и улыбнулся Варе:
– Через три минуты будем завтракать.
– «Необычно, незнакомо – душу выгнали из дома», ― пропела с хрипотцой, не спуская пытливого взгляда с мужчины.
– Не понял? ― насторожился.
– Странный ты. Необычный. Таких не бывает.
Кто бы говорил, ― хмыкнул и, услышав щелчок, вытащил омлет, разложил по тарелкам.
– Обычный холостяк.
– А Лариса?
Лариса? ― бровь выгнул, напрочь забыв о том фарсе, что он и Варя друг другу придумали.
Поставил тарелки на стол, чай налил, себе кофе и закурил, глядя на девушку, что так и ждала ответ.
– Так что?
– Что?
– Лариса, ― напомнила. Улыбнулся загадочно, чуть снисходительно: а ведь тебе любопытно, малышка, и интерес пиковый. Неужели оттаиваешь?
– Маша, ― протянул, взгляда с девушки не спуская.
– Что – Маша?
– А что Лариса?
Варя моргнула, соображая и, вздохнула, отворачиваясь – дошло – играется. Потянулась за сигареткой – перехватил руку. Девушка вспыхнула, готовая возмутиться на нравоучительную тираду, но услышала:
– Не надо на голодный желудок. Покушай и кури.
И стихла.
Терялась она от него. А может и не в нем дело – в ней?
Ковыряла омлет и косилась на мужчину. А тот курил, сложив руки на столе и, смотрел на нее не отрываясь. В глазах свет и тень сходились, плескались в зрачках гиблым дурманом, манили и завораживали.
Может, он колдун?
И волосами тряхнула – сбрендила совсем.
– Не вкусно?
– Вкусно, ― буркнула хмурясь. Вилку изучала, а на деле себя понять пыталась и мужчину. Слишком много впечатлений, слишком неожиданных, словно из – за грани неведомого и недоступного. В клубок противоречий внутри нее сплелись и в ступор мысленный вводили от мысли – а ведь ты хочешь этого, нравится тебе и он и что рядом и что возможно будет…
Вдалеке глухо запиликало, запело. Варя вздрогнула – знакомая мелодия, и вопросительно уставилась на Максима.
– По – моему, это тебе. Я Максим на звонки не ставлю, ― улыбнулся.
Девушка двинулась в коридор и выудила из кармана куртки ай-фон – так и есть – звонила Маша.
– Ты не ополоумела, старушка? Восемь утра.
– Извини, ― проблеяла девушка. ― Хотела узнать, как ты. Вчера весь день и вечер звонила, а ты не брал.
– Мал-мал был занят, ― прошла на кухню и выудила сигаретку из пачки. Максим отобрал, подкурил и вернул. Варя растерялась и пропустила следующую фразу подруги.
– Повтори, ― затянулась, сев напротив мужчины.
– Этот… ну, который за тобой вчера приезжал – он кто?
– Понравился? ― зыркнула на Макса.
– Я серьезно!
– Я тоже. Хочешь, устрою более тесное знакомство? Он не женат, тридцать…? ― уставилась на него вопросительно. Смелков бровь выгнул, настораживаясь. ―… пять, ― прикинула сама. ― Имеет небольшой бизнес, квартирку, машину. Хорошо готовит, не дурак. Мечта, да, Маня?
– Ты идиот, Скиф. Иногда я удивляюсь самой себе – как можно вообще разговаривать с таким, как ты, не то что беспокоиться!
– О, как тебя завело-то!
– Сволочь! ― рыкнула и отключила связь. Варя вздохнула, мигом потеряв игривое наплевательство, и отложила телефон.
– Девушке ты понравился. А как она тебе? ― вздернула подбородок. Смелкова смех разбирал – до того понятными и нелепыми ее ухищрения показались. Наивная.
И приятно было что не погибла та глупенькая Варвара, которой нос может и оторвали, а вот душу жива, и наивная чиста как прежде.
– Кто? ― прищурил глаз, стараясь скрыть смех – на этот раз желание девушки придумывать новые, и кажущиеся ей хитрыми, засады, выстраивать преграды и ограды на пустом месте, умилило. На этот раз у нас некто Маня ширмой выступит? Поздно, я уже знаю вкус твоих губ, ― не сдержал улыбки.
– Что смешного?
– Так, ― повел плечами.
– Ответа не будет?
– Извини, я твою подругу не разглядел.
– Почему бы не встретиться втроем где-нибудь? Посидим, пообщаемся, потом я свалю и…
А вот это мужчине очень не понравилось – посерьезнел.
Хотел высказаться, но засомневался, понимает ли Варя, с чем играет? Любила ли она вообще, знает ли что такое ревность? Тот ее неудачник по имени Дима – не в счет – детство. И чувства детские, незрелые, скорее дружеское расположение, чем любовь. Если уж они даже не целовались нормально, не были вместе – о чем говорить? Юная идеалистка придумала себе образ героя, к нему и прикипела. А образ – раз, и истлел на глазах. Больно, понятно. Но люди вырастают из этого, как дети из одежды. Вчера впору ползунки были, сегодня уже малы.
Так и люди с людьми. Чтобы понять, кто тебе нужен, чтобы найти, оценить и сберечь того, кто твой, порой перемерят весь человеческий бутик, но так ничего и не найдут.
Он не исключение. Макс сам влюбился в красивую куклу, и не понимал тогда, что лучше любить душу – она не предаст. Взять Варю – ведь еще на прошлой недели всерьез не думал, а сейчас сидел, смотрел на нее и понимал – пришел. Нашел свою женщин и другой ему не нужно, любой, хоть позолоченной, хоть брильянтовой.
Вопрос только кто он для Вари – все еще распашонка, одежка на вырост или уже свое, как часть стиля, часть себя? Как это понять ему, если она еще даже не задается подобным вопросом? И когда задастся, сколько ему ждать?
Для него все определенно. С сегодняшнего дня. А как сложится у нее?
Смелков закурил: ждать долго он не собирался. Варя все еще дитя, и ему, достаточно взрослому и опытному, все-таки проще направить ее в нужное русло и получить что хочет.
Но вот тут и возникало одно «но». Он не хотел просто привязанности с ее стороны, не хотел мимолетности или минутной слабости – хотел сильного чувства. И был уверен, кого там – точно знал – эта девочка способна любить всей душой, отдаваться без остатка. Вот только по неопытности ставку не на того сделала. Тогда.
Поверит ли ему, сейчас? Готова ли отпустить прошлое, потерять в новых отношениях – взрослых, серьезных?
Сейчас ставки изменились. Макс уже знал с кем имеет дело и отдавал себе отчет в том, что не отпустит ее. Слишком мало осталось таких женщин. И их как не топчи, как не гни, не ломай, как не смешивай с грязью – останутся чистыми и сильными даже в своих слабостях.
И не стоит торопиться с выводами, обижаться на выпады рано. Под оскорбительным с виду, может оказаться все что угодно. Варя уже показала, насколько глубока, поэтому ему не стоит судить поверхностно.
– Ответ будет?
– Что тебя озаботило? ― хлебнул кофе, скрывая отголосок обиды.
– Маша хорошая. Она умненькая, воспитанная. Смазливая. Но главное цельная и верная. Правильная.
Сватает, ― понял. Что ж, нормальный ход, умный. И выводы, в общем, верные. Если целует ее, то Лариса не больно ему нужна. Другое интересно – почему со своей подругой сводит?
– Я уже выбрал себе женщину.
– Ларису? Извини – мимо. Не твоя она, не для тебя.
– Это Варя говорит или Влад?
Девушка смутилась на миг, покрутила ложку по столу, совсем как Макс крутил нож в ресторане. И говорила тоже, как думал он. Удивительно, они схожи и в этом, ― по сердцу как елеем провели.
– Это неважно, ― пролепетала. ― Маша действительно…
– Идеал. Я понял. Не жалко подругу?
– Нет, почему должно быть жалко? Вряд ли ты способен пнуть в душу, остальное нормально – все мы люди, а не ангелы.
Смелков улыбался, слушая ее, и так и подмывало сказать: Варенька, девочка моя,
А если ни то, ни другое? Если боится обидеть послав в путь? Если он ей просто удобен? Если не хочет обострять, во избежание каких-либо неприятностей типа тех, что уже имела, и потому плавно уводит его в сторону от себя? Решила, что он такой же как Том?
Максу стало противно и обидно. Прищурил глаз, стараясь сдержать эмоции – понимал, что не она виновата.
– Ты обо мне или о подруге заботишься?
– О вас обеих.
– Угу? ― взял сигарету. ― А ничего, что мы с тобой целовались?
Варя замялась, и к удивлению мужчины, на щеках опять румянец появился.
– Ты и с Ларисой наверняка целовался. А может не только.
– Аа!.. Не выходит, ― прищурил глаз уже из – за дыма.
– Что «не выходит»? ― озадачилась.
– Я не целовался с Ларисой.
Варя растерялась, потом нахмурилась:
– В смысле? Это как? Она ведь твоя подруга, ― лжет – так не бывает.
– А Маша – твоя.
– И что?
– Вот именно – и что?
Девушка отвела взгляд, сообразив, что ни черта он ей не верит, не прошла ее выдумка с лесбийской наклонностью. И как бы Лариса не оказалась из той же серии, что Маша – ширмой, ответным ходом и только.
А он опасный тип, ― подумала.
– Любишь играть? ― почувствовала раздражение.
Макс смотрел серьезно и молчал.
– Людьми не играют – это больно и подло! ― выпалила, ощетинившись.
– Да? И не оскорбляют просто так, потому что это низко. Я ни с кем не играю, девочка. А если ты увидела себя – меня оскорблять не надо.
– Себя?! ― возмутилась и стихла – намек на Машу был слишком прозрачен и, снова Варя подумала, что Максим все понял, вычислил, расшифровал. Ее уловка провалилась.
– Маша под моей защитой.
– Она знает, кто ты? ― спросил в лоб.
Варя не смогла солгать и потому промолчала, взяла сигарету и закурила.
Макс прав, черт побери, я играю с Машей и это низко, ― скривилась.
Но где выход? Глупая влюбилась в несуществующего парня. Открыться – поставить себя под удар. После можно не появляться в технаре и помахать рукой диплому. И желание вернуть отца домой, успокоить и хоть в эту сторону не чувствовать себя виноватой и редкой сволочь, не сбудется. Придется начинать сначала, если не только с учебой, а и вовсе с местом жительства.
Попытки оттолкнуть Машу тоже ни к чему не привели. Остается лишь ждать пока перегорит, да присматривать, не давая ей пищи для развития страсти.
– Так знает?
– Да! ― выпалила и сжалась.
Макс кивнул: понятно.
– Хорошо.
Согласился легко, видя, как девушка напряглась, расстроилась. Затушил сигаретку и забрал окурок у нее, ткнул в пепельницу. И подхватил Варю на руки – мгновенно забыла все, о чем думала, уставилась на него во все глаза и замерла.
– Что? На руках не носили? ― бровь выгнул.
А ей не до смеха – сообразила, что он ее в спальню несет и испугалась не на шутку – взвилась, отталкивая руками и ногами дрыгая.
– Варя, успокойся!
Притихла чуть, а саму трясет и взгляд черный, паника в зрачках.
– Я похож на того, кто причинит тебе вред? ― спросил тихо, надеясь, что дойдет, что услышит. Услышала, притихла.
Уложил на постель и сел с края – отодвинулась к спинке у стены, уставилась исподлобья напугано, но уже и растеряно.
– Меня бояться не стоит. Тебе, ― протянул тихо. Осторожно обхватил за талию и к себе потянул – уперлась ему в грудь ладонями. Лицо растерянное, взгляд встревоженный, но уже без жуткой паники. ― Я скорее причиню вред себе, чем тебе. Все будет, как ты хочешь, Варя. Только так и не иначе. Наверное о многом попрошу, но… доверься мне, пожалуйста, ― прошептал ей в лицо, склоняясь к губам.
Дрогнула, но не отвернулась, не отодвинулась, только взгляд в сторону.
Максим накрыл ее губы осторожно, не проникая в рот ласкал их и все сильнее притягивал Варю к себе. И с трудом сдержал стон, когда ее грудка прижалась к его груди. Девушка впилась руками ему в плечи, и он чувствовал ее пальчики, принимал, как согласие. Раскрыл ей губы и проник в рот. Дрогнула, невольно выгнувшись в его руках. Прижал сильнее и буквально пил ее дыхание, оглаживая нежно ладонью по спине и талии.
Варя задыхалась, подрагивая в его объятьях. Ей было хорошо и тревожно одновременно, хотелось оттолкнуть и прижаться сильнее, и не понимала, чего больше, терялась, забывалась. Если бы он лез к груди или бедрам, если б мял или был настойчив, решение было бы однозначным, но он нежил, он, словно любовался, ласкал, как дышал, и она чувствовала, что действительно отпустит, стоит лишь намекнуть.
Чуть надавила на плечи и, действительно, перестал целовать. Придерживал за спину и гладил пальцами ей лицо, губы, смотрел, словно на Мадонну.
Тупик.
И оттолкнуть его сил нет и позволить больше – страшно.
Телефонная трель спасла. На этот раз звонили Максу, и он бы не подошел, но Варя вздрогнув от громкой мелодии, отодвинулась и нырнула под одела, словно черту провела.
Максим вздохнул и нехотя прошел на кухню, взял трубку. Косте приспичило по договорам в девять утра уточнить, будь он неладен.
Смелков составляя посуду в мойку, убирая со стола, терпеливо слушал жалобы друга, пояснял, что ему непонятно. А хотелось послать его и вернуться в спальню. Но когда смог – Варя уже спала или притворялась спящей. Макс не посмел ее тревожить, понимая, что ситуация довольно зыбкая, и один неверный шаг – можно все потерять.Глава 25
Лаборантка пришла далеко после двенадцати и ушла ближе к часу. Мужчина закрыл за ней дверь и обернулся, почувствовав взгляд Варя.
Девушка стояла в проеме спальни и смотрела на него:
– Со мной все отлично. Чувствую себя прекрасно.
На что намек? ― подпер косяк плечом, склоняя голову на бок – девушка все запахивала халатик на груди, стараясь и горло прикрыть. Интересно, когда она уже будет с ним – после тоже будет упорно кутаться?
– Мне пора, Максим.
Мужчина подошел и встал рядом – Варя тут же потеряла уверенность и мало смолкла, взгляд опустила.
– Не думаю, ― огладил ворот халатика. ― Предлагаю для начала прогуляться до ближайшего пристойного общепита. Заодно завернуть в аптеку и выкупить тебе лекарства.
И приобнял девушку, обхватив ладонями за талию:
– Когда Чилигин скажет: добро: готова к труду и обороне – тогда домой. Только так, Варенька.
Девушка уперлась ладонями ему в грудь и у Максима пропала всякое желание, куда-то идти. Ладошки у нее теплые, талия тонкая и этот потупленный взор и приоткрытые губы…
– Не думаю, ― протянула в сомнениях.
Мужчина припал лбом к ее лбу:
– Варюш, дай отцу отдохнуть?
Может прав? ― повела плечами. Только ее отсутствие дома и присутствие здесь – не лучший вариант. Пропадает он с Максом, путается в его сетях. Что-то странное происходит с ней, когда он так близко. Волнение одолевает, теряется она, и желания возмутительные появляются – обнять, например, или провести по плечам, груди, чувствуя не ткань рубашки – кожу.
– Ты плохо на меня влияешь, ― призналась робко, шепотом, и неожиданно для себя.
– Дааа? ― прошептал в ответ, а у самого горло перехватило – принял ее слова за признание – тянет меня к тебе. ― Как?
– Не… неважно.
– Почему? Могу признаться – ты тоже очень плохо на меня влияешь: совсем не хочется работать, вообще думать ни о чем не хочется. Только бы обнимать тебя и целовать, ― прошептал с улыбкой, немного иронично, чтобы не вспугнуть ее, чтобы не загонялась мыслями о плохом.
Варя уловила интонацию, растерянно глянула на него:
– Шутишь?
– Нет, ― пятерней проник в волосы, накрыл затылок ей и припал к губам. И сразу в рот полез. Варя не ожидала, выдала свое смешное «уу», дрогнула, невольно сильнее к нему прижимаясь. Мужчина понял, что ей начинает нравится целоваться по – взрослому, по – настоящему, и это было здорово. Он бы целовал ее с утра до ночи, но не только в губы. Сладкая она, такая сладкая, что голову кружила. Только дальше к сожалению нельзя, осторожней нужно, во вкус девушку вводить постепенно, тогда все получится, тогда не будет страха и она поймет, что такое наслаждение, узнает, что принадлежать мужчине может быть очень приятно, а не больно и страшно. Не хорошо может быть только с ним. Остальных пусть боится – так лучше и для нее и для него.
А сам уже оглаживал ее по талии и бедрам, с трудом сдерживаясь, чтобы не стиснуть за ягодички.
– Ты с ума сводишь, ― признался, отрываясь от ее губ.
Варя не знала, как реагировать, не знала, что ответить, и это тоже безумно нравилось Максиму. Она не играла, просто потому что не умела и не думала играть, и все что чувствовала, мгновенно отражалось на ее лице, передавалось ему без слов. И это было настоящим, как она вся. С ним, здесь и сейчас. И кто бы мог подумать, что она все еще та Варя – наивная и робкая, трогательная, и у нее еще есть шанс спастись. Он сможет ей помочь. Да что греха таить – и себе тоже.
Если б она знала, как ему паршиво одному. Как и ей.
И подумалось вдруг – а ведь он любил за всю жизнь лишь одну женщину, как и его любила лишь одна – мама. И лишь в этой любви не было пошлых примесей удобства, необходимости, привычки, выгоды.
И был уверен – Варя умеет именно так любить – безоглядно, просто за то что есть, за то что дышишь рядом.
Как можно было растоптать ее за это? Как можно было предать?
Дурак ее Дима, редкий дурак…
– Пойдем обедать? ― спросил тихо, скользнув ладонями вверх и обняв ближе к груди – стройная и такая ладная, что диву даешься. ―Я дам тебе свой свитер или водолазку, чтобы рокерский наряд не напугал посетителей ресторана.
Варю забеспокоили его ладони, что плотно обняли в опасной близости от груди, и хотела оттолкнуть, но его слова смели желание – фыркнула, невольно улыбнувшись. И мужчина сам отпустил ее.
А может ничего из ряда вон не происходит? Может все так и должно быть? Разобраться – что она знает? Дима не в счет – губы слюнявил и обнимал – все. Наверняка сам ничего не умел, куда ее научить? Том…
Варя тряхнула волосами – белая скатерть, ничего. Не было его, не было! Этот урод растоптал ее тело, но не стоит давать топтать и будущее.