Скифская чаша
Шрифт:
Между подсвечниками Президент расставил бутылки с коньяком, виски и джином. Заглянул в холодильник и потер руки от удовольствия: семга, красная икра, свежая постная ветчина. Ну, конечно, и консервы, всякие там шпроты, лосось, не говоря уже о салате, приготовленном Катериной.
После того как Президент развелся с женой, что бы делал без Катерины? Приходит утром, стирает, вытирает пыль, варит борщи, жарит мясо, не женщина, а золото, и обходится значительно дешевле жены даже со средними запросами.
Президент взглянул на часы: скоро должны прийти...
Сменил в магнитофоне бобину, приглушил звук — квартиру заполнила легкая, прозрачная, словно хрусталь, мелодия. Это уже потом, когда хмель ударит в голову и кровь заиграет в жилах, можно будет ударить по нервам Юлии шейком, а пока музыка должна настраивать на лирический лад, пробуждать нежные эмоции.
Президент еще раз осмотрелся: кажется, все в порядке, все учтено. Оставалось ждать, а ждать он не любил. Лег на тахту, не сбросив туфель, нетерпеливо подергал ногой, сразу же вскочил и направился в лоджию. Отсюда увидит Юлию издали — только бы Шиллинг не заметил, что сам Президент высматривает ее: задерет нос и потребует лишнюю сотню, нет у этого пройдохи ни стыда, ни совести. И Президент встал так, чтобы самому видеть всех, кто входит в дом, а его бы никто не заметил с улицы. И почему они замешкались?..
Лишь успел подумать, как услышал мелодию звонка из передней. Выходит, он прозевал Шиллинга — сердце учащенно забилось, и Президент, глубоко вздохнув, чтоб успокоиться, пошел открывать.
Юлия стояла перед дверями, и из-за ее плеча фамильярно и нагло улыбался Шиллинг. Но Президент не обратил внимания на него, он смотрел на Юлию, тревога и страх овладели им: такой желанной и недоступной показалась женщина. Взяв себя в руки, Президент подумал, что мало ли было таких — лишь сначала выглядели недотрогами, все, в конце концов, зависело от его щедрости, главное, не спугнуть, подобрать ключик, а когда еще этот ключик золотой...
Мысль о золотом ключике совсем успокоила Президента, и он посторонился, пропуская Юлию. Прошла, чуть задев бедром, обтянутым джинсами, и Президент пожалел, что явилась в таком наряде, правда, эти чертовы женщины понимают, что джинсы, хоть и скрывают ноги, делают их, так сказать, сексуальнее, а Юлия к тому же надела совсем открытую кофточку, оголив плечи.
Президент любовался Юлией, совсем забыв о Шиллинге. Смотрел, как гостья поправляет прическу перед зеркалом, и довольная улыбка поневоле растягивала его губы. Так и есть, Юлия мимоходом провела пальцами по бронзовой оправе, значит, зеркало поразило ее, а Президент знал, что первое впечатление часто бывает решающим для женщины. А ведь уже тут, в передней, все было подчинено тому, чтобы поразить, ошеломить того, кто переступил порог квартиры. Стены обшиты деревянными панелями, двери оклеены финскими обоями под дерево, а по краям украшены гипсовой узорчатой лепкой с позолотой, даже двери туалета чуть ли не сплошь раззолочены, а вместо ручек — бронзовые львиные морды с кольцами в ноздрях.
И причудливое бра на бронзовой основе... Президент велел эту бронзу тоже покрыть позолотой, и теперь все в передней блестело и сияло, вероятно, как в лучших домах Парижа.
— Меня зовут Геной, — отрекомендовался Президент и добавил наигранно небрежно: — Надеюсь, вам понравится в моей скромной обители.
Юлия огляделась по сторонам, видно, все тут произвело на нее впечатление, потому что воскликнула восторженно:
— Ничего себе: скромная... — Подала Президенту руку и представилась: — Юля.
— Тут все для моих друзей, — церемонно поклонился Президент, точно так, как метрдотель Валера Лапский кланялся денежным посетителям, и подумал: все, что она видела, ерунда, вот сейчас...
Он указал Юлии на дверь, ведущую в гостиную, откуда лилась приглушенная музыка, и, оттерев плечом нахального Шиллинга, подавшегося было вслед за ней, проследовал в комнату. Конечно, китайский ковер, диван, кресла, столик с подсвечниками и бутылками, сервант с фарфором и хрусталем — все это должно было понравиться Юлии. Президент заметил сразу же, что так оно и есть; он слегка прикоснулся к ее локтю и подвел к креслу, стоявшему у столика. Женщина опустилась в него, откинувшись на мягкую спинку, но тотчас, пораженная, поднялась. Именно на это и рассчитывал Президент — он посторонился, чтоб не помешать Юлии рассмотреть картину на стене. Точнее, не картину, а размалеванную стену. Недавно Президент сделал ремонт, наняв для этого художников, по крайней мере, так они назвались, загнули столько, что даже Президент сначала поморщился, но художники объяснили: за эти деньги они еще разрисуют стену в квартире — сейчас это очень модно. Недавно расписывали стены у завмага и парикмахерши, изобразив очаровательные пейзажи. Вышло очень элегантно и красиво — березы, дубы и цветы, можно также берег озера с камышами или сосны, в общем, все, что по душе заказчику...
Сама идея понравилась Президенту, однако он внес существенные коррективы в первичный замысел художников-маляров.
Решил: для чего пейзажи, их полно в магазинах, вон уже и фотообои стали продавать. На стене надо изобразить...
Художники с энтузиазмом восприняли предложение Президента, однако соответственно повысили и цену. В конце концов договорились, и теперь Президент не без тщеславия наблюдал изумление Юлии.
А любоваться и в самом деле было чем. Со стены смотрел на Юлию сам Президент в капитанской фуражке и тельняшке, одной рукой он небрежно держал штурвал, другой указывал куда-то в морскую даль, а из волн выныривали наяды — художники принесли Президенту несколько заграничных журналов, и он лично выбрал оттуда красавиц по своему вкусу: они протягивали к капитану руки, их глаза светились любовью и восхищением, а он, суровый и неприступный, не обращая внимания на красавиц, вглядывался в морские просторы, как и надлежит истинному герою моря.
Правда, художники в какой-то степени польстили Президенту. На стене он выглядел моложе, стройнее и черты лица были, так сказать, улучшены. Художники изобразили Президента с длинными модными бачками, и он вынужден был какое-то время не стричься и не бриться, потом пригласил домой дорогого парикмахера и тот привел оригинал в соответствие с портретом.
А какие глаза ему намалевали! Они излучали само благородство, рука твердо сжимала штурвал, и весь он был устремлен куда-то в неизведанное, что символизировали видневшиеся на горизонте роскошные пальмы.
Юлия перевела взгляд с картины на Президента, он весь сразу напрягся и втянул живот, но женщина улыбнулась снисходительно и похвалила:
— Красиво.
Президент принял независимую позу и бросил небрежно:
— Сразу видно руку мастера. Рисовал... — Он назвал фамилию известного художника и запнулся, вспомнив, что Шиллинг предупреждал: Юлия — жена какого-то скульптора, может, видится иногда с этим известным художником, и он сейчас сядет в лужу...
Но Юлия, округлив глаза, сказала чуть ли не с ужасом:
— О-о, сам!..
— Да, — повеселел Президент, — и все говорят, у него неплохо вышло.
— Но ведь должны были заплатить ему... бешеные деньги...
— Не в деньгах счастье, — подчеркнул Президент, даже оттопырил губы презрительно, что должно было означать его крайне пренебрежительное отношение к деньгам, или (он подкрепил свою мысль, дотронувшись до золотого крестика пальцами в перстнях) то, что деньги для него не проблема, ибо, как говорили в старину, их у него куры не клюют.