Скифская чаша
Шрифт:
Заметил, что Юлия сумела оценить этот жест, во всяком случае, увидела бриллиант, хотел спрятать руку в карман, но не смог: гордость обуяла его, считал, что Юлия заинтересуется камнем, но она прошла мимо Президента к камину, конечно, не настоящему, а электрическому, но вмонтированному в обрамление, имитирующее розовый мрамор. Президент, невзирая на жару, включил камин: загорелось что-то красное, даже зашевелилось слегка, будто дотлевали угли.
Президент подмигнул Шиллингу, они вдвоем аккуратно перенесли журнальный столик ближе к камину, подвинули туда же кресло, и Президент, церемонно усадив Юлию, потянул Шиллинга к холодильнику за закусками.
В кухне Шиллинг многозначительно толкнул Президента в бок и спросил:
— Ну как?
— Класс! — ответил искренне. — Фартовая чувиха.
Шиллинг, сомкнув кончики трех пальцев, выразительно пошевелил ими.
— Стоит... — намекнул весьма прозрачно. Президент сделал вид, что не понял этого жеста, и открыл холодильник. — С вас три сотни, шеф. Гоните за девку три сотни, как уговаривались.
В принципе Президенту было всегда трудновато расставаться с деньгами, но в этот раз отдал их без особого сожаления. Шиллинг спрятал купюры и доложил:
— А то ваше задание выполнил. Сумочку вручил по назначению.
Президент с благодарностью похлопал его по плечу и пообещал:
— За мной не пропадет. И как она, та женщина?
— Вы что, даже не видели ее? — искренне удивился Шиллинг. — Такие деньги, и не глядя!..
— Именно так иногда дела делаются, — объяснил Президент. — Никто — ни родная милиция, ни прокуратура — не подкопаются. Даже если засекут или та дуреха ляпнет. А от кого деньги?.. — захохотал победно. — Никаких доказательств...
— Ну вы даете! — восхищенно покачал головой Шиллинг и открыл холодильник.
Президент взял у него икру и семгу, разложил по тарелкам и приказал:
— Когда зажгу свечи, смоешься. Только аккуратно.
— Сделаем, шеф. Но я ничего не гарантирую: девка с характером.
— Не таких взнуздывали... — ответил Президент хвастливо. Но все же тревога закралась в душу: поставил икру перед Юлией и заглянул ей в глаза, словно хотел угадать, что ему сегодня сулит судьба.
Юлия улыбнулась, Президенту показалось — обнадеживающе, и у него сразу отлегло от сердца.
Когда солнце спряталось за днепровские кручи и в комнату стали пробираться первые сумерки, Президент чуть ли не торжественно зажег свечи. Но Шиллинг, по всему видно, забыл об их уговоре, так как налил себе джину и норовил чокнуться. В ответ Президент сильно ущипнул его под столом, и лишь тогда Шиллинг уяснил себе, что нарушает конвенцию, поднялся и тихонько вышел из комнаты. Президент усилил звук магнитофона, чтоб Юлия не услышала щелканья замка, подал руку, приглашая потанцевать. Прижал ее к себе немного больше дозволенного, но она не протестовала, положила ладони ему на плечи, и у Президента закружилась голова от тепла ее тела и запаха духов. Попытался прижаться еще крепче, но Юлия высвободилась из его объятий, погрозив игриво пальцем. Президент снова взял ее за руку и притянул к себе, музыка лилась медленно и нежно, он ощущал под вспотевшими ладонями ее тугое тело, нашептывал на ухо какие-то слова, Юлия смеялась. Президент подумал, что вечер удался и все идет к своему логическому завершению, когда Юлия вдруг спросила:
— А где Арсен?
Президент не сразу сообразил, что Арсен — это Шиллинг, даже спросил:
— Ты о Шиллинге?
— Его так называют?
— Конечно, Шиллингом. Зачем он тебе? Нам так хорошо вдвоем...
Юлия уперлась Президенту ладонями в грудь, и он почувствовал, что они могут быть не только мягкими и нежными.
— Где Арсен? — повторила.
— Неужели он тебе в самом деле нужен?
Юлия отступила на шаг и наткнулась на диван, Президент воспользовался этим, вынудил ее сесть и опустился рядом. Взял женщину за плечи, повернул к себе. В мерцающих бликах свечей она казалась такой неотразимой, что он не удержался и бросил ей просто в лицо:
— Не будет Шиллинга, да и зачем он нам?
— Ушел?
Президент игриво показал пальцами на ее бедре, как удалился Шиллинг.
— У него неотложные дела, — немного смягчил удар, — он спешил... — Попытался притянуть женщину к себе, но она не далась. — Ну что ты, манюня, — просюсюкал, — иди ко мне, нам будет хорошо...
— К тебе? — вдруг совсем трезво захохотала Юлия. — Значит, ты договорился с Арсеном? Вы условились, чтоб он ушел?
— А что тут плохого?
— И ты решил, что я буду твоей? — спросила серьезно.
— Ты мне нравишься, как никто.
— Неужели?
Президент не уловил иронии в этом вопросе и заверил:
— Я никогда не желал так ни одной женщины, как тебя.
— Ты смотри!.. — Юлия хотела подняться, но Президент успел обнять ее за талию и не отпустил. Горячо выдохнул ей в ухо:
— Не пожалеешь, точно говорю, ради тебя я готов на все.
— И на что же ты готов, Гена?
До Президента не дошел подтекст и этого вопроса. Он вскочил с дивана, исчез в соседней комнате, вынес оттуда и бросил на пол мехом кверху новехонькую дубленку.
— Твоя, — сказал хвастливо, — дарю тебе, бери, я не скупой...
Юлия поднималась подчеркнуто медленно, шагнула к дубленке, и Президент самодовольно улыбнулся — какая же женщина откажется от такого царского подарка? Однако Юлия ступила на мех и вытерла об него ноги.
— Ты понял меня, Гена? — заглянула в глаза Президенту.
Тот попятился растерянно.
— Ты?.. Ты не хочешь?..
— Еще раз спрашиваю: понял меня, Гена?
— Ах ты сучка! — вдруг фальцетом выкрикнул Президент. Хмель ударил ему в голову, он подскочил к Юлии и залепил ей пощечину. — С тобой как с порядочной, а ты еще выкаблучиваешься! Шиллинга захотела? Так знай, продал тебя Шиллинг, а я купил — за три сотни!
У Юлии кровь отлила от лица, лишь теперь стало ясно, в какой переплет она попала.
— За три сотни? — не спросила — простонала. — Арсен продал меня за три сотни?