Сколько стоит ваше сердце?

Матуш Татьяна

Как он так умудрялся? Кот — он и есть кот, мягкие лапы, врожденное чувство баланса. Завидуйте молча, господа, вам такое понимание собственного тела не светит ни при каком ветре.

— От Алвара гонец, — сообщил Маркиз, — Они вошли в ущелье.

— Их и в самом деле десять тысяч? — индифферентным тоном поинтересовался Эшери.

— Похоже на то. С собой легкие баллисты.

Солнце, наконец, выбралось из каменного лабиринта и осветило Седло Дракона — два слоистых горных пика, отмечающие вход в узкое ущелье с тихим, на диво спокойным ручейком, струившимся

по дну.

В долине как-то сразу, резко потеплело и парни сбросили с плеч шерстяные пледы.

— Интересно, они все туда влезут? — Маркиз изо всех сил старался держаться как обычно, спокойно и немного цинично.

— Должны, — пожал плечами Эшери, — нет — так поможем.

Монтрез, в отличие от вассала, ничего не изображал. Он и был спокоен.

— Клепсидра, — сказал он, — а то и больше. Пока можно отдыхать.

Поймав его сигнал, бойцы, караулившие баллисты и горшки с огненным зельем, расслабились. Кое-кто опустился на камни, пока еще не горячие, и достал тыквенные фляги. С водой, перед операцией Кот лично проверил.

Маркиз разглядывал каньон с резко отвесными стенами. Здесь он сужался до десяти — пятнадцати шагов. Тропа, что петляла по дну, была довольно ровной, без прыжков с камня на камень — почти дорога. Неудивительно, что луноликий выбрал именно ее.

Во время таяния снегов на вершинах гор, здесь расцветал пышный зеленый ковер… ненадолго, но вид ущелья неузнаваемо менялся.

Если забраться на гребень седла, в глубине каньона можно было разглядеть несколько небольших хижин, приткнувшихся в выемках на склонах. Кому пришла в голову явно нездоровая идея здесь поселиться и как они не боялись обвалов — загадка. Сейчас в домиках никто не жил, они с ребятами обследовали их и убедились, что хозяева покинули поселение, как минимум, лет десять назад.

Каньон выглядел мертвым. Даже ящериц не было.

— Ты хочешь о чем-то спросить?

— Да, — опомнился Маркиз, сбрасывая неуместную созерцательность, — кто такой кракер?

— Ты же уже догадался. Специалист по взлому и обезвреживанию ловушек, — мягко сказал Эшери, — судя по тому, как быстро Катиаш вскрыл сейф — очень высокого класса.

— Ночной Брат?

— Я этого не говорил, но похоже на то. Во всяком случае, тайный язык знаков "братства" он понимает как имперский.

Маркиз тихо выругался. Немного помолчал.

— И что я должен с этим делать? — вопросил он, наконец, кого-то… Возможно, землю под ногами. Смотрел он как раз на нее и весьма недобро.

— Ну… начни с того что это, возможно, не твое дело. И он, и Тамире — уже большие ребята и в состоянии сами справится со своей жизнью. Пригляди… издалека и деликатно. Будет нужна помощь — помоги. Но никогда и ни за кого не решай, как ему жить, каким богам молиться и что считать честью, а что — бесчестьем. Это… не работает. В большинстве случаев.

— Она — моя мать и я за нее отвечаю, — угрюмо сообщил парень, — я не хочу, чтобы она рисковала.

— Не хоти, — с грустной улыбкой разрешил Эшери, — это нормально. Никто не хочет. Только не мешай. Она нашла свое счастье. Трудное и страшное, но, похоже,

именно такое она и искала всю жизнь. Тамире подарила тебе двадцать лет — позволь ей распорядиться остатком так, как она хочет. Это меньшее, что ты можешь для нее сделать.

— А если…

— Да мы все ходим под этим "если". Каждое мгновение. Мы на войне, ты помнишь об этом?

Парень стоял, широко расставив ноги и опустив упрямые глаза. Кот говорил умные и правильные вещи, но они не находили отклика в сердце, словно ломились в крепко запертую дверь.

— Я не хочу оставаться здесь без нее… — произнес он, наконец. Мучительно стыдясь своих чувств, которые считал недостойными взрослого человека, мужчины.

Эшери кивнул.

— Не хоти. Не хотеть можно… У тебя хорошая семья. Многие позавидуют.

— Я боюсь за нее. И за тебя… За тебя я тоже боюсь. Если б ты только знал, как я глупо и ненормально сильно боюсь за тебя, Эшери…

Маркиз сказал это, глядя в сторону. Ему было невыносимо стыдно и страшно, и он скорее бы умер, чем в этот миг посмотрел на своего сеньора и друга. Рассмейся Кот, Маркиз бы понял и не осудил. Скорее, он не понимал себя: воин, а распустил сопли, как девица.

— Бойся. Это не противозаконно. Даже храм не осуждает. Страх — это цена любви. Высокая, но все стоящее в этом мире стоит не дешево.

Кот протянул руку и взъерошил парню светлые, короткие волосы:

Когда я грань миров перешагну

И поражусь как тот, иной — прекрасен,

Смотри мне в след, но не спеши во тьму.

Живи. Я очень долго ждать согласен…

Маркиз вскинул голову. Серые глаза встретились с зелеными и парень почувствовал, что у него горят уши… Да что там, все лицо горело. И шея. Это ведь было почти признание. Или без "почти"? Парень охотно отдал бы правую руку за гарантию, что больше никто этого не слышал.

А Эшери смотрел безмятежно и улыбался так же тепло. И не мелькнуло в бутылочных глазах даже тени беспокойства. Словно для Кота это было… нормально. Вот так, спокойно, признаться другому человеку, что тот ему дорог. Что чувство взаимно. Что страх — один на двоих. Вот так взять — и показать свою уязвимость…

— Небо, — в шоке подумал Маркиз, — Пожалуйста, позволь мне умереть за Эшери Монтреза!

… Капли в клепсидре бежали очень быстро. Слишком быстро. Когда сработала первая сигналка, бойцы без спешки заткнули и отложили фляги, поднялись и бесшумно отступили под защиту больших валунов.

— Показались разведчики, — тихо бросил невысокий паренек, выросший словно ниоткуда. Кот кивнул.

— Тебя не засекли?

— Обижаете, Ваша Светлость? — Черные глаза блестели азартом.

— Перестраховываюсь. На всякий случай.

— Воины хорошие, пустынники. Они что-то чуют. Но луноликий гонит их вперед. Дурная кровь…

— А у него есть выход? — хмыкнул Маркиз.

— А он его искал? — двинул бровью Эшери.

Вторая сигналка оборвала бесполезный диалог. Веревка на земле была разложена заранее, и камни напитаны силой. И все было давно готово, даже бесполезные сомнения отброшены.