Скорость. Назад в СССР
Шрифт:
— «Юрок и Академик»!
Он мечтательно улыбнулся, провел ладонью перед собой выше уровня глаз, будто представил вывеску предприятия.
— Слушай! Идея! У меня гениальная идея! Ты сказал, что живёшь в вагончике?
— Пока, да.
— Так это же отлично. Как думаешь, мы сможем к тебе в вагончик поставить швейную машину?
— Серёг, не забудь, что мне только подработать нужно, — я посмеялся в ответ, — ты это, губы не раскатывай. Я не собираюсь открывать подпольный цех по пошиву чехлов.
Он непонимающе уставился
— Чувак, а кто сказал, что я имею в виду цех? Может быть — «Юрок и Академик» это название нашей гоночной команды? Как тебе название?
— Ну если это название команды, то сойдёт. — Мне нравился Серёга, несмотря на его хитрецу.
— А может и цех, и команда, мы же ещё окончательно не решили, чем будет заниматься наша многопрофильная фирма? Кстати, встречный вопрос, где ты так научился драться?
— Хочешь научу? Могу учить тебя мочить негодяев в порядке обмена профессиональным опытом. Ты мне технологию кройки и шитья, а я тебе технику бокса.
Мы сгоняли за деньгами ко мне, заехали в гараж к Серёге, быстро поставили запасные блюдца-линзы взамен разбитых на фары. В гараже у него стояла немного запылившаяся швейная машина серого цвета.
— Вот! Двадцать второй класс. ПМЗ. Цены агрегату нет. Как раз у тебя поставим и начнём учиться. Полюбуйся! В комплекте стол, двигатель pоднoй, адаптированный под двести двадцать вольт, автомат включения. Идеальна для толстой кожи, кожзама и плотных мебельных тканей. Подольчанка, одним словом.
Мы загрузили машинку со столом в Победу и рванули обратно в Южный Порт.
Потом забрали амортизаторы у Баклана — ему показалось, что он продешевил, раз я так быстро собрал недостающую сумму.
Иннокентий, Южнопортовый магнат, промышлявший продажей запчастей из-под полы, пригрозил мне не делать никаких скидок в будущем, но всё же остался доволен тем, что избавился от неликвида.
На рынке Серёга получил ещё один заказ от перекупщика, который просил срочно обновить салон Волги толи морковного, толи желто-коричневого цвет.
Заказчик утверждал, что это была списанная машина, возившая несколько заместителей министра, чёрт знает как, попавшая в руки к частникам, в совершенно плачевном состоянии. Особенно салон.
Мы с Серёгой заглянули внутрь.
Такое ощущение, что под конец на ней возили дрова. А может, и вправду возили. И владелец был не заместитель министра, а председатель колхоза. Правду уже всё равно не узнать.
За срочность полагалась надбавка в двадцать процентов. Именно на этой машине Серёга решил учить меня ремеслу, потому что по его мнению, она была убита в хлам и хуже ей уже при всём желании не сделается.
— Если не хочешь покупать новые передние кресла и задние сидения, то чудес от меня не жди. Сразу предупреждаю. — он высунулся обратно из салона машины и беседовал с заказчиком, — я из говна конфетку
Он показал на выпирающее остриё обломанной пружины, холмиком торчащее из спинки.
— Та, мне лишь бы продать. Мы ее перекрасим, пошаманим, ну чтобы хоть чуть посвежее стала. А то вообще никто на неё смотреть не хочет. Ещё и цвет не ходовой. Она с этой охрой, как пассажирский Икарус, сука, выглядит.
— Ну краска — это не мое дело, но зато на этой «золотой охре» ржавчина почти не видна. В общем, я предупредил — идеально не будет. Чтобы потом без претензий.
— Конечно, какой вопрос.
— Ну раз какой вопрос, то с вас сто восемьдесят рубликов. Деньги вперёд.
— А можно после пошива? Свои же люди.
— Можно, но деньги вперёд. Или шей у грузин.
— Нет-нет, ты что? — он полез в лопатник, — грузины вообще охамели. Двести пятьдесят зарядили. Ещё ждать дней двадцать, очередь, говорят. Я тут со всей тачки столько не наварю.
Серёга посмотрел на меня.
— Вот теперь понял, почему они хотят Эдмона Дантеса отсюда убрать? — спросил он у меня.
— Понятное дело — чтобы всё Сучье Болото под себя подмять и хреначить по двести-триста рублей за комплект.
— Правильно, чтобы самолично распоряжаться всеми чехлами тут.
— Что за Эдмон? Армянин, что ли? — пытаясь вспомнить мастера по пошиву чехлов с таким именем, растерянно поинтересовался заказчик, — что-то знакомое.
— Ага, армянин. Ты это, если грузины вдруг спросят, где заказал, так и скажи у Эдмона. Про нас ни слова. В контрах мы с ними. Нам-то по фиг, тебе сиденья порежут и фары побьют
— Какой вопрос, Юрок, я язык за зубами держать умею. Может, пока сто пятьдесят? — он достал из портмоне три пятидесятирублевые купюры.
Но Серёга заглянув в отделения кошельл ловко залез в одно пальцами и извлек оттуда три красные десятки.
— Может и сто пятьдесят, но деньги вперед. Жди, постараемся к следующим выходным сделать.
— А пораньше?
— А пораньше, у грузин дней через двадцать.
Заказчик грустно вздохнул и по очереди пожал нам руки. Контракт заключён.
Мы снова поехали ко мне на автобазу.
Как ни странно, но мне удалось договориться с вахтером на проходной, чтобы Серёгу пропустили на территорию на его Победе. Я сказал, что привёз вещи из дома и тащить их тяжело и далеко.
— С тебя пузырь, Каменев, — сказал дед вахтер, видимо,надеясь прибуухнуть в субботний вечер, — только одной ногой к вагончику и тут же обратно. Смотри у меня!
Серёга наблюдал за моими переговорами из окна Победы.
— Ну ты и красава, Академик, — похвалил меня новый друг, когда увидел, как вахтер опустил трос, преграждающий въезд и выезд и пропустил Победу, — из камня воду выжмешь!