Скорость. Назад в СССР
Шрифт:
Артур Хейли
— Саша, Артур, в техничку! Слава, остаёшься с Ниной, — скомандовал Трубецкой и быстрым шагом направился к микроавтобусу «Техпомощи».Это был старенький списанный «РАФик», отслуживший свой век в Скорой помощи. Пока мы добежали до технички, дождь так же внезапно прекратился, как и начался.
Гонку не остановили, поэтому нам пришлось добираться до места аварии не по трассе. А по внешней дороге. Мы потеряли на этом несколько драгоценных минут.
Когда мы добрались до места
Мы втроём подбежали к нему.
— Как вы, Николай? — Трубецкой опустился на одно колено и взял руку Николая.
— Ничего не чувствую, — Соменко на секунду посмотрел на меня и тут же отвернулся.
— Попробуйте пошевелить рукой, — обратился князь к нашему гонщику, потерпевшему катастрофу.
Но я не заметил никакого движения. Николай смотрел в небо. По щеке скатилась слеза.
— А другой?
— Ни рукой, ни ногой…
Каналья, похоже, что Соменко поломался, не дай Боже. Кроме сожаления и человеческого сочувствия, в тот момент я ничего к нему не испытывал.
Автомобильный спорт— опасное увлечение. Каждая гонка — это рулетка. Уравнение с множеством неизвестных. Постоянны лишь скорость, риск, и высокая вероятность катастрофы.
Никому не пожелаешь оказаться на месте Коли.Так себе перспектива пролежать всю жизнь прикованным к койке.
— Карету неотложной помощи вызвали? — спросил князь.
— Сразу же, сказали, что едут, — ответил подошедший водитель Техпомощи.
— Что произошло, Николай, расскажите, — Трубецкой обратился к Соменко?
— Я шёл за Мелковым из Ленинградского ДОСААФа, как он вдруг резко затормозил на прямой, ни с того, ни с сего. Я резко ухожу вправо.
И начинаю его обгонять. Но тут сзади удар в левое крыло. Махарадзе меня намеренно закрутил.
Видит, что я на сликах шёл. Меня раскрутило как волчок, машину бросило на ограждения со всей дури. А потом отбросило на другую сторону, через всю трассу.
Дальше темнота. Очнулся уже здесь. Лежу и вижу, как вы подбежали. Так и понял, что я разбился.
Николай взглянул на меня в смятении. Как я и думал, Давид Махарадзе оказался полной мразью. Пока было непонятно, что со второй машиной. Гонку наконец-то остановили, зафиксировав позиции.
— Ничего, Коля, мы разберёмся, — Трубецкой похлопал по его руке, — вы обязательно восстановитесь и встанете на ноги. Мы найдём вам лучших врачей. Я поеду с вами. Александр, Артур, очень осторожно скажите Нине, что Николая забрали в больницу. Я сам ей расскажу остальное, как только вернусь.
Подъехала скорая, и мы помогли погрузить Соменко на носилки и в салон. Трубецкой уехал с ним.
Я посмотрел, на то, что осталось от Жигулёнка. Его уже потушили.
Полностью сгоревший остов, оттащили с трассы. Машину
Там даже нечего сдавать в металлолом.
Вместе с Артуром мы вернулись на трибуну, обсуждая по дороге, как сообщить Нине новость о том, что Николая увезли на скорой.
Решили, что если она будет слишком дотошна и требовать подробности, то ответим, что состояние средней тяжести, самое главное это то, что он остался жив, а остальное в руках врачей.
К нашему огромному удивлению её не оказалось рядом со Славой, с которым её оставили.
— Как там Коля, жив? — опустил глаза Слава.
— Жив, но увезли на скорой. Чего-то, я не понял, — я недоумённо посмотрел на нашего нахмурившегося механика, вглядывающегося куда-то в сторону стартовой площадки, она же финишная — а где, Нина, Слав?
— Вон, — он мотнул головой туда же, куда смотрел.
Я всмотрелся и без труда нашёл её силуэт среди пёстрой толпы гонщиков и членов команд.
Нина стояла и поздравляла победителем гонки, Давида Махарадзе.
Вот…
В голове крутились самые нелестные ругательства, относящиеся к неверным женщинам.
Она поправила причёску и протянула руку Давиду в поздравительном рукопожатии.
Нина что-то лепетала ему, мило улыбаясь, и вся эта картина не оставляла сомнений в её действиях.
Она старалась охмурить, очаровать победителя, совершенно не обращая внимания на стоящую неподалёку Ламару.
Поняв, что катастрофа случилась именно с Николаем, Нина предала его и команду и переметнулась в лагерь соперников.
— Да нет же, не может такого быть! — эмоционально воскликнул Артур.
— Может, — мрачно ответил Слава, — ты баб не знаешь. Такие, как эта Нина, могут скакать, как синичка с ветки на ветку без зазрения совести. С ней всё понятно.
— Может, ты ей что-нибудь сказал грубое или обидное?
Слава вытаращил глаза на Артура.
— Ты чё? Я молчал всё время, ничего не говорил! Я до сих пор в ауте…
— А она?
— А она сказала, что в нашей команде, ей больше ловить нечего, типа она всегда знала, что Коля — хреновый гонщик и ей с нами не по пути.
Подумав, он добавил:
— Ещё сказала, что не собирается всю жизнь носить за кем-то судно. Что там у Николая, всё очень плохо?
— Хуже некуда. Скорее всего перелом позвоночника, ничего не чувствует, ни рукой, ни ногой пошевелить не может. Вот она гадина, — ответил Слава, закуривая сигарету и глядя, как Нина встала с командой наших соперников фотографироваться на память.
Выпустив из ноздрей две мощные струи сизого дыма, он продолжил:
— Я с самого начала, как только Колька её привёл, нутром чувствовал, что она та ещё приживалка. Зря он с ней связался! Я помню, как он сказал нам, мол, где Нина — там победа. А ещё посмотрел и подумал про себя: ну да, ну да, как же. Всё наоборот. Где победа — там Нина. Тут как тут. Стерва.