Скотство и чуть чуть о плохих грузинах
Шрифт:
– Мне одеть нечего, – капризно пожаловалась Зина.
– Не одеть, а надеть, – привычно поправил Иван Иванович, – надень бриллиантовое колье и серьги с большими брильянтами, те, что я из Израиля тебе прошлый Новый год привез.
– Под них надо черное, – задумчиво пропела Зина, – с открытой грудью, с большим декольте.
– У тебя сто платьев, – махнул рукой Иван Иванович и пошел к себе на свою половину.
– Мы пробили по базам этого Максима Тушникова, Иван Иванович, – доложил помощник, согнувшись в почтительном
– Ну? – не поворачивая головы к вошедшему помощнику, буркнул Полугаев, – и что там у вас по нему?
Кабинетов во дворце было два. Этот, большой, в котором происходила беседа, находился в правом крыле здания на втором его этаже и примыкал к малой ореховой гостиной, что в свою очередь соединялась высокими дверьми с турецкой курительной и с библиотекой.
Большой дворцовый кабинет по трем стенам был оформлен как портретная галерея, где портреты предков Иван Иваныча были составлены шпалерой в стенах орехового дерева, конструкцией и формой панелей своих, повторявших стиль соседней ореховой гостиной, составляя с нею и с примыкающей библиотекой целостный ансамбль дворцового интерьера. Портреты предков и картины баталий, в коих они участвовали, были выполнены художниками во многом по семейным фотографиям, а в некоторых случаях, когда фотографий совершенно дальних предков Полугаева найти не удавалось, выполнялись в форме неких аллегорий. Так пра-прадед Ивана Ивановича Григорий Полугаев, что по рассказам умершей бабушки, был большим драчуном и пьяницей, был изображен в виде празднующего фавна, а другой пра-прадед Ивана Ивановича, что по семейным преданиям воевал в Крымскую и был лично знаком с юным поручиком артиллерии Львом Толстым, был изображен на редуте, с шашкой в руке, увлекающим защитников Севастополя в яростную контратаку.
С предками более позднего, партийно-хозяйственного периода, было проще, и тут Саша Шилов и Никасик Сафронов расстарались, по паспортным фотографиям изображая дедушек, отца и дядьёв Полугаева во всем блеске их военных и статских доблестей.
Особенно удались портреты художнику Шилову. Он написал отца Ивана Ивановича и двух его дядек – Ивана Сергеевича, Петра Сергеевича и Сергея Сергеевича так живо и хорошо, что хоть прикуривай от тех нарисованных сигареток, что они держали в своих нарисованных руках.
– Ну, что там у тебя? – спросил Иван Иванович, доставая из ящика стола коробку с особо ценными сигарами марки "Вегас Робайна", что была создана для особо требовательных поклонников, к которым и принадлежал сам хозяин орехового кабинета – Максим Тушников, родился в восьмидесятом году в Ленинграде, окончил факультет журналистики СпбГУ, работал на Санкт-Петербургском телевидении ведущим собственной программы, потом работал арт-директором ночного клуба "Максим Деголяс", пол-года назад переехал в Москву и работает сейчас на канале у Лагутина. Не женат, имеет мать Веронику Антоновну Тушникову, сорока пяти лет, проживающую в городе Тосно Ленинградской области…
Вероника Антоновна, когда ее спрашивали соседи, – а что это сыночек ваш Максимка редко к вам заезжает? – обычно отвечала, что де, занят сыночек и своих телевизионных дел у него слишком много, чтобы в такие дыры, вроде этого Тосно заезжать.
Жила
Поэтому, когда к ней сюда в это Богом забытое Тосно приехали администраторы с Московского телевидения, Тина Демарская и Исмаил Гороев и стали предлагать ей сняться в телешоу "Бабе 45 баба ягодка опять", да еще и не бесплатно, а за гонорар, составляющий почти полугодовую зарплату бухгалтера-продавца, Вероника Антоновна очень разволновалась, и решила, что это какое-то тайное проявление о ней заботы ее удачливого сынка Максимки. Просто Максимка сам не счел нужным самолично заехать за ней и предложить эту заманчивую поездку в Москву на телевидение в шоу самой Алисы Хованской.
– Ой, да брось ты, Антоновна, поезжай! – уговаривали ее товарки – такие же бобылки-разводки как и она сама, – бросай все и поезжай в Москву, повидаешься там с Максимкой, денег заработаешь, прославишься на всю Россию, а эта работа наша, не бойся, мы тебя тут прикроем, поработаем за тебя.
Последние сомнения, ехать или не ехать, развеяла обаятельная девушка-администратор Тина, что вручила Веронике Антоновне аванс в сумме пятнадцати тысяч рублей, деньги, которых так недоставало Веронике Антоновне, чтобы после поездки этим летом в Турцию вылезти из долгов и выйти на положительное сальдо в балансе одинокой женщины, живущей без спонсора и без любовника.
Вероника Антоновна хоть и потратилась, хоть и залезла в обременительные для себя долги, но не жалела, что съездила в Турцию, а то как же! Море, благоустроенный отель две звезды, приличная интеллигентная соседка – продавщица из Моршанска, уютный благоустроенный номер с умывальником, пляж всего в двадцати минутах ходьбы от отеля, культурная программа из украинской дискотеки и автобусной экскурсии в старинные пещеры Тенгиза Великого… Ну, и конечно же, романтическое увлечение – украинский красавец – нестарый еще, пятидесятишестилетний Тарас Степанович из города Днепропетровска.
Вобщем, предложение Тины Демарской и ее деньги – оказались весьма кстати.
Решено.
Едем сниматься в программе "Бабе 45 – баба ягодка опять".
Ну и еще один соблазн, а вдруг Тарас Степанович увидит ее в этом шоу и напишет.
Или позвонит?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Максим позвонил Зинаиде.
– Ну как? Хочешь, еще раз встретимся?
– Нет, не хочу, ты в этрусскую вазу нассал, Иван Иванович очень ругался…
– Здесь и здесь подписывайте, а еще здесь и вот здесь.
Голова у Вероники Антоновны шла кругом, подписывала какие-то бумажки не читая, а Тина все подсовывала и подсовывала, – вот здесь и здесь еще внизу распишитесь, и на этом договорчике тоже…
Бумаги Тина потом все похватала, посовала в прозрачные конвертики и отдала своей ассистентке Ольке.
Ольку тут в студии все так и кликали – просто Олькой. А уж Олька эти бумажки, все эти договоры, акты и контракты уволокла куда-то, только их Вероника Антоновна и видела.