Скуф. Маг на отдыхе 2
Шрифт:
Куда, блин, ни плюнь, обязательно в кабачок попадёшь.
За забором с изрядной периодичностью проезжали машины. Несмотря на тяжёлое утро, жителям Удалёнки некогда было валяться, жалеть себя и стонать от бодуна. На их участках тоже валялась целая гора провизии, которую нужно было срочно распределить по друзьям и знакомым. Ну потому что жалко!
Из локальной пьянки Кабачковый Спас перерастал в нечто глобальное и грандиозное. Скоро про овощ со вкусом мяса поползут слухи, и, как знать, возможно, в следующем году Удалёнка на пару дней
Шатры на поле возведём, палатки всякие поставим с тиром, сладкой ватой и карамельными яблоками… а может, даже колесо обозрения в аренду возьмём. Надо помозговать на досуге с Макаром Матвеевичем. Продумать, как всё это получше провернуть; повыгодней. Всё-таки старик — акула бизнеса. И пускай зубы у него преимущественно золотые, зато острые. Своего не упустят.
Ну а кабачки…
Кабачки будут.
Во всяком случае, Лёха обещал повторить. Вот только уже не с такими рисками для мироздания, само собой, а под моим строгим контролем.
И кстати!
Возможно, не только кабачки станут символом Удалёнки, но и вискарь. И уже впору думать, как их обозвать. Виски у нас, стало быть, — это Шотландское пойло, скотч — Ирландское, а бурбон — Асашайская разновидность. Привязка к географии, ети его мать, и защищённые названия. Так что и нам надо бы выделиться, ибо нехрен.
Причём тут виски?
Да при том.
Чтобы понять, надо бы мне всё-таки вернуться чуть назад и рассказать, с чего вчера всё закрутилось. Итак… Как только стало понятно, что казнь Кузьмича отменяется, а мы уже собрались и расходиться вроде как глупо, вечер перестал быть томным. Под жареные — и что немаловажно бесплатные — вкусняхи люди начали… что? Ну, конечно же, прибухивать.
Сперва скромно.
Каждый приволок что-то из своих запасов и давай налегать потихонечку. Люди расслабились, разговорились и разбились на группки по интересам… кстати, мы с альтушками устроили круг почёта и поочерёдно успели потусоваться со всеми. Так что девки теперь официально вхожи в любой дом. Особенно Её Сиятельство Фонвизина и Шама. Первая как лекарь, а вторая просто как ходячий сборник приколюх и весёлая собеседница.
Кузьмич тоже не хрен собачий, а местный герой. Только ленивый в тот вечер не высказал ему своё гранмерси за обильное лакомство.
Общение, угощение, разговоры…
Но вот, начало темнеть.
Вильгельм Куртович расчехлил баян и начал петь о том, как с Альпийских гор спускается туман. Что-то про искристые ручьи, заливные луга и корову, которая некстати потеряла колокольчик, а в конце ещё и шокировал всех окружающих, замахнувшись на йодль.
Люди не оценили — всё же менталитет не тот — и чья-то светлая голова додумалась вытащить на улицу колонку.
Стало ещё веселее.
Однако тут начал заканчиваться алкоголь. Тракторист Витя самоотверженно вызвался ехать за догоном. Сперва его, конечно, попытались остановить по причине изрядной угашенности, но, когда узнали, что прав у него всё
И как знать, чем бы оно всё закончилось, если бы слово не взял Женька Данилов.
Молодой одарённый парнишка… ну как парнишка? Около тридцати ему. Ну да не суть. Суть в том, что Женька в этой жизни пристроился, как никто другой. На минуточку, без мам, пап, кредитов и сильного рода.
И без жён!
Ну, то бишь брака по расчёту на родовитой невесте.
Это тоже немаловажно.
Будучи физиком-щитовиком, Женька Данилов, к удивлению всех знакомых, не пошёл на службу ни в какие силовики и вообще игнорировал любую боевую активность.
Наёмничество, трещины, служба в армии, клановые войны и вот-это-вот-всё.
А призвание своё он нашёл на каскадёрском поприще, что для мага его категории было вообще не пыльно. Хоть взрывай его, хоть жги, хоть коли, хоть в бассейн битого стекла бросай — отряхнётся и дальше пойдёт.
Так вот…
Пару раз в месяц он уезжал из дома на съёмки, а всё остальное время был предоставлен себе и занимался тем, чем хочет. А хотел Женька разного. То книжку напишет, то на гитаре играть научится, то из глины лепит чего-то сидит, а то — херак! — и по-испански заговорил.
Ну а последнее Женькино хобби было связано с самогоноварением, пивоварением, настойками и всяким прочим изготовлением алкашки.
И вот как интересно совпало…
Закупил себе Данилов ромовые бочки аж с самой Кубы и нагнал в них самопального односолодового вискаря. И созрел его вискарик — уж не знаю, врёт или не врёт — именно сегодня по утру. Ну и вот… вывез он, стало быть, одну бочку на пробу.
И какое же, мать его так, вкусное это пойло оказалось!
Прямо вот образцовое.
Такое, что на продажу не стыдно и… я бы даже сказал, необходимо. Желательно, в промышленных масштабах, и чтобы на экспорт наравне с нефтью, икрой и матрёшками. Мы с ним даже на скорую руку бренд выдумали.
Всё по канонам и без вымученной креативности — просто имя основателя.
«Jack Danilov».
Ну… потому что реальное его имя для иностранного слушателя, увы, не ахти. Так и вижу англосакса, который пытается выговорить «Eugenii»… запутается ведь, бедолага. Будет мямлить, как собака, которой на зубы ириска налипла.
Ну и вот.
Раз бочка, два бочка, три бочка. Так Удалёнка и перепилась до полной нирваны.
— Дела-а-а-а-а, — ещё раз протянул Кузьмич, вырвав меня из потока воспоминаний.
Затем почесал голову и пивка хлебнул. Блаженно так, с закрытыми глазами; разве что не замурчал по-кошачьи.
— Давай-ка поправляйся, — сказал я. — И на сбор урожая.
— Как скажете, Василий Иванович. Мне только здесь или…
— Или, — кивнул я. — Везде пройдись, Лёхин участок тоже зачистить надо. Потому что если окажется, что кабачки не только на вкус как сосиски, но и пропадают, как сосиски…