Сквозь божественную ложь 2
Шрифт:
Глаза Энель засияли голодным золотом, голос опустился до горячечного шёпота. Я подавил порыв сбросить замечтавшуюся ашуру с кровати и ограничился слабым щелбаном. Энель вздрогнула.
— Не надо грязных фантазий, не то заставлю менять постельное бельё. И Айштеру я не трогал. Мы правда сходили в храм, потому что…
Я не договорил. Энель скривилась, точно съела целый лимон.
— Опять истории про тьму? Ты чист, Роман. Мастера маледикции не ошибаются, когда они — это я.
Рассказать ей о видениях? Нет, не стоит. Пока я соображал, как лучше ответить, Энель
— Ты мне не доверяешь.
— А должен?
На мгновение Энель замерла. С лица её пропало всякое выражение. Я всегда предполагал, что ашура прекрасно знает о том, что я не верил ей до конца; но отчего тогда этот поражённый вид, словно я ранил её своими словами? Опять играет со мной? Но реакция Энель казалась искренней. Её и правда задело.
Сколько на самом деле она выпила?
— Ну да… Понятно. Конечно, — произнесла она наконец потухшим голосом. — То есть… Зря я сюда. Только помешала бы вам… Я имею в виду, мешать нечему, но я же не… Неважно. Забудь.
Она встала с кровати, переступила с ноги на ногу, слегка пошатнувшись.
— Где… Куда я… Штаны.
Штаны обнаружились в углу; валялись там скомканным кулем. Энель попыталась натянуть их, почти упала, шагнула присесть на край постели, увидела меня и резко отвернулась, лишь чудом не врезавшись лбом в стену.
Ашура нешуточно перебрала. Это не было заметно, пока она валялась на постели, но неловкость движений выдавала её с головой.
— Ты… всерьёз? — нарушил молчание я.
— Что всерьёз?
— Обиделась. Не притворяешься?
— Притворяюсь. Вру напропалую. Обманываю в каждой мелочи.
Сдавшись, Энель перекинула штаны через руку. Сгребла остальную одежду и неуклюже поклонилась.
— Разрешите идти, господин?
Я скрипнул зубами.
— Не паясничай. Я не господин тебе. Я даже не уверен, что этот наш контракт существует в реальности. Ты… Там, в деревне, когда ты притворялась Апостолом… Когда ты услышала про предсказательницу, то обезумела. Я… Я тогда испугался. В тебе вдруг пробудилось что-то, что-то опасное, неудержимое. Глупое сравнение, конечно, но… ты будто стала настоящим Апостолом. Я не знал, отчего так, не понимал даже, как тебя остановить, если ты пойдёшь дальше, если тебе вздумается избавиться от нас. А то существо, которое я в тебе увидел, — оно было вполне способно походя убить меня и Айштеру, прихлопнуть как мух, потому что мы ничего для него не стоили. И после всего ты даже не попыталась объясниться, — я перевёл дух. — Ты убила прорицательницу, чтобы наложить проклятие на барона. Но я иногда спрашиваю себя: действительно ли эта смерть была необходима, или ты…
На минуту установилась гнетущая тишина. Энель смотрела перед собой невидящим взглядом. Пальцы её сжались на одежде так, что побелели костяшки.
— Контракт существует, — медленно сказала она, когда я уже потерял всякую надежду на ответ. — Это больше… интуитивное, внутреннее. Трудно сформулировать. Нет никакой бумажки, на которой записаны условия. Я не соврала, когда обозначила самое важное. Что же до остального…
Внезапно она швырнула одежду в стену. Повернулась ко мне, разъярённая, с янтарными глазами, которые пылали ярче светильника.
— Без жертвоприношения ритуал не сработал бы. Но даже без него я всё равно прикончила бы эту дрянь! — последнее слово Энель практически выкрикнула. — Потому что она, она… она по своей воле отдала то, что насильно забрали у меня!
Опомнившись, она осеклась, машинально провела рукой по лбу. Вид у неё был несчастный: будто лопнула туго натянутая струна, которая сдерживала что-то внутри неё, не давала выход запертым слабостям и страхам.
Я прислушался к гулянке внизу. Там криков Энель, по всей видимости, не заметили.
— Ладно, — выдохнула она, — сам напросился. Я расскажу… кое-что. Но если ты кому-нибудь, хоть полслова… Я тебя задушу. И плевать на последствия, плевать, что не переживу.
Она плюхнулась рядом со мной, обняла, притянув за плечи. Её губы коснулись уха, его обожгло горячее дыхание. Я напрягся. Неужели испугалась откровенности и попробует соблазнить, чтобы замять неприятный разговор?
Но нет, обошлось. Ашура просто боялась, что её подслушает какой-нибудь не в меру любопытный постоялец.
Родилась Энель в Доме Саэрос — одном из тех, что правили Шиндалинматом задолго до того, как он превратился в Мёртвый Город посреди Области Аномалий. В Шиндалинмате власть была неразрывно связана с божественным: ключевые храмы управлялись выходцами из знатных семей, которые лучше всего умели трактовать волю богов. Чем больше храмов контролировал Дом, тем большим влиянием он обладал.
Со своей паствой боги общались несколькими путями. Наиболее распространённым были отражения. Бог нисходил к молящейся толпе и отвечал на её вопросы, благословлял наложением рук и занимался прочими религиозными делами.
Но бога в этом… изображении было мало. Гомеопатическая капля божественной сути в океане смертных чаяний. Силой веры разумные создавали отражения, представления о богах, которые не обладали ни божественной силой, ни божественным знанием — за редким исключением. По сути, верующие общались сами с собой.
Ведь появление истинного бога в материальном плане разрушит реальность.
Но порой боги снисходили до того, чтобы послать своим стадам истинную частичку себя. Тогда отражения приносили откровения о будущем.
Боги видели мир не так, как смертные. То, что для верующих, которые получили откровение, было бессмысленной мешаниной символов, эмоций, образов и даже запахов, воспринималось ими как естественное течение мысли — или того, что мысль им заменяло.
Не помогало и то, что духовные сущности ничего не объясняли. Большая часть посланцев-отражений относилась к материальному плану с пренебрежением, оставляя смертных самих разбираться в полученном. А те, если не обладали особой склонностью — природным талантом к познанию откровений, — сходили с ума и вскоре погибали.