Сквозь слезы. Русская эмоциональная культура
Шрифт:
В следующей реплике Кузьмище говорит: болгар?, и жидов?, и вс? погань <…> болма плачють по тоб? 71 . Два из трех употребленных глаголов – невозвратные.
Следующий тип плача – погребальный. Простых упоминаний о плаче, к которым возводил «повести» И. П. Еремин, в КЛ всего семь. С одной стороны, в них заметна опора на традицию ПВЛ: четыре из них в точности повторяют стандартную модель. С другой стороны, эта традиция начинает расшатываться. Погребальные плачи уже необязательно народные, плакать над умершим может и один человек. Например, слова великъ плачь створити, выражавшие в ПВЛ скорбь всего Киева (8), в КЛ применяются для обозначения плача двух человек: при?хаста надо нь брат два, Борисъ и Гл?бъ, и створиста плачь великъ (1146 г.) 72 .
71
Там
72
Там же. С. 105 (стб. 125а).
Завершают «циклы плачей» плачи князей, получивших весть о смерти. Князья, пользовавшиеся симпатией летописца, изображались со склонностью к повышенной слезливости. Узнав «о вероломстве союзника или о смерти родственника», они должны были «прослезиться и даже воздеть руки к небу» 73 :
(34) [Изяслав Мстиславич], слыша Из?слав[а] [Давыдовича] плачющас? надъ братомъ своимъ Володимеромъ, и тако ?став? свою немочь, и всадиша и на конь, и ?ха тамо, и тако плакашеть над ним, акы и по брат? своєм, и долго плакавъ, и рче Из?славу Двд?вичю: «Сего нама оуже не кр?сити, но се, брате, Бъ? и Ст?аae Прчстаae ворогы наша поб?дилъ» (1151 г.) 74 .
(35) Ростиславъ же [Мстиславич] то слышавъ, и тако ?став? полкы своae, а самъ гна Києву, и тако плакас? по ?ц?и своєм (1154 г.) 75 .
(36) ?нъ [Давыд Ростиславич] же, слышавъ, быс печаленъ велми. Плача, по?ха борзо к Смоленьскоу, и оустр?те и єпспъ Кост?нтинъ съ крсты, и со игоумены, и с попы, вси смольн?ни (1180 г.) 76 .
73
Еремин И. П. Указ. соч. С. 91.
74
Киевская летопись… С. 239 (стб. 158г).
75
Киевская летопись… С. 285 (стб. 170а).
76
Там же. С. 469–471 (стб. 216г–217а).
В каждом из этих случаев узнавший о смерти буквально срывается с места (ср. гна; по?ха борзо), чтобы успеть оплакать умершего. Ростислав и Изяслав плачут уже над умершим, но не во время погребения; Давыд же, по-видимому, начинает плакать сразу, как узнает о смерти, и попадает прямо на похоронное шествие. В трех из пяти случаев снова употреблен невозвратный глагол.
В КЛ представлены также плачи, вызванные бедствием или разлукой, однако подавляющее большинство все же включено в повествование о чьей-либо смерти. В плачах КЛ заметна оглядка на традицию ПВЛ – используются ее выражения, модели и формулы, но воспринимается она как основание, на которое опирается новая традиция. Количество плачей увеличивается, они становятся более литературными, в них начинают проникать черты, свойственные житийным текстам. Появляются новые обозначения, широко употребляется невозвратная форма плакати. Слово сльзы теряет жесткую семантическую связь с молитвой – им обозначаются даже народные погребальные плачи, например:
(37) вси вопьaeхуть, ? слезъ же не можаху прозрити, и вопль далече б?же слышати 77 .
Суздальская летопись (СЛ), продолжающая ПВЛ по Лаврентьевскому списку с 1111 до 1304 года, содержит сорок три упоминания плача. В ней летописец обращается с традицией ПВЛ значительно осторожнее: он не развивает ее, а заимствует почти без изменений. Приведем наиболее характерный пример – плач Юрия Всеволодовича, узнавшего о взятии Владимира в 1237 году:
77
Там же. С. 441 (стб. 209б).
(38) Яко приде в?сть к великому кн?зю Юрью: «Володимерь вз?тъ, и цр?къ? зборънаae, и епспъ, и кн?гини з д?тми, и со снохами, и со внучатъ? ?гнемь скончашас?, а стар?ишаae сн?а Всеволодъ с братом вн? града ?бита, люди избитъ?, а к тоб? идут». ?н же, се слъ?шавъ, възпи глсмь великъ?м со слезами, плача по правов?рн?и в?р? хрсьaeньст?и <…> И нача молитис?, гл??: «Оувъ? мн?, Гси <…>» И сице ?му мол?щюс? со слезами, и се внезапу поидоша татарове (1237 г.) 78 .
78
Полное собрание русских летописей. Т. I. Стб. 464–465 (л. 162).
Этот плач словно по трафарету списан с плача Глеба из ПВЛ, летописец просто заменил прямую речь и имена собственные:
(22?) В?сть приде ему, aeко «Не ходи: ?ц?ь ти оум?рлъ, а братъ ти оубитъ ? Ст?опока». И се слышавъ, Гл?бъ вьспи велми сь слезами и, плачас? по ?т?ци, паче же и по брат?, и нача молитис? со слезами, гл??: «Оувы мн?, Гси! <…>». И сице ему мол?щюс? сь слезами, и внезапу придоша послании ? Ст?ополка… (1015 г.).
Хотя Глеб и Юрий получают совершенно разные известия, их реакция не отличается (за исключением того, что в СЛ применена невозвратная форма причастия). Оба раза сообщается не только об уже случившемся несчастье, но и о личной угрозе, которая настигает плачущих тут же – с приходом будущих убийц в конце молитвы. В СЛ этот эффект создается искусственно: Юрий был убит не на месте молитвы, а позже – в битве на реке Сити, однако о его гибели сообщается почти сразу же после плача. СЛ содержит множество следов подобного переосмысления ПВЛ 79 .
79
Подробнее об этом см. в: Комарович В. Л. Из наблюдений над Лаврентьевской летописью // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 30. Л., 1976. С. 27–59.
Синодальный список Новгородской первой летописи (НПЛ), содержащей записи за 1016–1352 годы, насчитывает всего семь плачей, большинство которых вызвано бедствиями: поражением, голодом или пожаром. Некоторые из них обозначены риторическими вопросами, аналога которым нет ни в ПВЛ, ни в КЛ, ни в СЛ:
(39) Кто не просльзиться о семь? (1230 г.) 80
(40) И кто, братье, о семь не поплачется? <…> Да и мы то вид?вше, устрашилися быхомъ и гр?ховъ своихъ плакалися съ въздыханиемь день и нощь (1238 г.).
80
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 69 (л. 111 об.)
Глагол просльзитис? (39) – единственное в НПЛ упоминание слез. Употребление стандартного для ПВЛ глагола плакатис? в (40), встречающегося в НПЛ лишь дважды, полностью расходится с традицией раннего летописания: субъект выражен личным местоимением 1-го лица, а глагол имеет беспредложное генитивное управление.
В одном из фрагментов НПЛ от голода плачут дети:
(41) на уличи скърбь другь съ другомъ, дома тъска, зряще д?тии плачюще хл?ба, а друга умирающа 81 (1269 г.).
81
Там же. С. 86 (л. 144).
Употребленное здесь причастие образовано от невозвратной формы плакати и также имеет беспредложное генитивное управление.
В НПЛ всего два погребальных плача – по Федоре Ярославиче и по Юрии Даниловиче. В посмертных панегириках духовным лицам и в панегирике Александру Невскому плачей не упоминается. Первый погребальный плач, по Федоре Ярославиче, выражается безличным перифрастическим сочетанием, которое представляет собой переосмысленную цитату из пророка Амоса (Ам. 8, 10):
(42) и бысть въ веселия м?сто плачь и с?тование за гр?хы наша (1233 г.) 82 .
Здесь снова, как и в случае с бедствиями, плач мыслится наказанием за грехи. Второй погребальный плач обозначается глаголом плакатис? и напоминает модель ПВЛ, в том числе библейской figura etymologica плакатис? плачемъ великимъ:
(43) И плакася его князь Иванъ и всь народ плачемь великым, от мала и до велика: убилъ бо и бяше въ Орд? князь Дмитрии Михаилович безъ цесарева слова; не добро же бысть и самому: еже бо с?еть челов?къ, тоже и пожнеть (1325 г.) 83 .
82
Там же. С. 72 (л. 117).
83
Там же. С. 97 (л. 164).