Сквозь стены
Шрифт:
– Да. Прошлым летом, когда Северус был… был… – Гарри вздохнул. – Когда он еще помнил меня, мы договорились, что моим официальным именем, когда все закончится, будет Квайетус Снейп, но моим первым именем будет Гарольд – все равно я отзываюсь на оба.
– Понятно.
– Джентльмены, – поприветствовал их седовласый мужчина, когда двери лифта открылись. – Альбус, рад видеть тебя. Мистер Поттер, – он повернулся к Гарри и протянул руку. – Терри Бут. Рад вас видеть. Мой сын много рассказывал о вас. Думаю, не будет преувеличением, если я скажу, что он весьма высокого мнения о вас.
– Терри Бут? – недоверчиво воскликнул Гарри и внезапно вспомнил вечер в Хогсмиде, когда он оглушил Терри из-за… из-за того, что отец Невилла пытал его… – Ой.. но я… я…
– Да, я знаю, он рассказал мне. Вы правильно поступили тогда, мистер… о, как мне называть вас, дорогой мальчик?
– Квайетус Гарольд Снейп, сэр. И приятно познакомиться.
– Итак, могу вас заверить, мистер Снейп, что мой сын ничего не имеет против вас. Даже больше – он уважает вас.
Гарри просто кивнул: у него не было слов.
– Входите. Я приготовил все необходимые документы, которые ты просил, Альбус. Официальный Идентификатор Министерства скоро прибудет. Мне очень жаль, но на этот раз нам придется наложить на вас идентификационное заклинание, мистер Снейп, – он снова повернулся к Гарри. – Вы знаете, обычно не разрешается…
– … применять его к живым людям, да, я знаю, – вздохнул мальчик.
– Я вижу, вы слышали об этом.
– Довольно много, – пробормотал тот.
– И нам придется снять с вас все чары, заклинания или проклятия, – продолжал мистер Бут.
– Хорошо. Я использую только скрывающие чары, и я не ел и не пил никаких зелий за последние 42 часа.
– Прекрасно, – кивнул мужчина. – Могу я снять скрывающие чары?
Гарри пожал плечами:
– Конечно. Думаю, вы все равно уже знаете о моих шрамах.
– Да, – вздохнул тот. – Думаю, об этом знают все в Министерстве после вашего прошлогоднего происшествия с аврорами.
– Гарри, ты знаешь, почему идентификационные заклинания запрещено использовать всем, кроме сертифицированных специалистов? – вдруг спросил Дамблдор.
– Конечно, директор, – ответил мальчик. – Это довольно болезненно. И опасно.
– Мне жаль, но это придется сделать… вопросы о твоей личности…
– Я знаю, – Гарри серьезно посмотрел на служащего. – И я рад, что эти игры, наконец, закончатся.
Они сидели в тишине, пока не пришла молодая женщина – министерский Идентификатор. Она улыбнулась им:
– Привет, Терри. Я вижу, мне выпала честь вернуть волшебному миру его надежду в эти неспокойные времена.
Она повернулась к Гарри:
– И я действительно счастлива видеть вас, мистер Поттер. Мы все верим, что ваше присутствие может вернуть нам надежду, что мы, возможно, выиграем эту войну.
Она улыбалась, но ее слова были очень серьезны.
– Мне понадобился весь относительный покой прошлого года, чтобы исцелиться, – тихо ответил Гарри.
Все в комнате замолчали. В конце концов девушка вздохнула и грустно улыбнулась Гарри:
– Сожалею, мне придется причинить вам боль. На вас есть какие-либо заклинания?
– Ревело, – пробормотал он, направив на себя палочку. – Уже нет. Я могу сесть?
– Конечно. И приготовьтесь. Это будет довольно долго и болезненно. Вы можете кричать, не стесняйтесь, комната звуконепроницаема.
Юноша кивнул и уселся в ближайшее кресло, крепко сжав руками подлокотники.
– Джустифай!
Гарри закусил губу, чтобы не закричать от боли. Заклинание действительно было очень болезненным. Ему казалось, что его разрывают на мелкие кусочки, но не только тело, даже самую маленькую частичку его будто раздирали невидимые руки – это причиняло ужасную боль, ранило везде и мальчику казалось, что он не может не обливаться кровью. Его тело застыло в пытке и кто-то будто взорвал его разум, продираясь сквозь воспоминания, сквозь образ его Я, его мысли о себе, его сущность. И все это время страшная боль не прекращалась. Заклинание рыскало по всему телу, по всей сути, которая составляла его, по его плоти, по его генам, по его разуму, по его душе…
Почему эта пытка никак не закончится? Неужели этого недостаточно? Гарри закашлялся, его пальцы побелели, вцепившись в ручки кресла.
Пусть это закончится, молился он про себя, пусть это закончится, пусть боль оставит его, это ранит, ранит, как Тормента, как заклятье разбитых костей, как Круциатус… Пусть это закончится.
Его голова начала пульсировать, глаза горели в глазницах.
Когда это прекратится? Разум Гарри вопил.
Как кипящий, жидкий металл, новая волна боли затопила тело. Он крепче сжал зубы и почувствовал знакомый металлический привкус во рту – он прокусил губу.
И вдруг все закончилось.
Мальчик осел в кресле. Его глаза были зажмурены, тело тряслось от болевого шока. Потом он почувствовал, что кто-то ласково обнял его и начал укачивать, тихо говоря поверх его головы:
– Пиши, Терри. Его биологический отец Квайетус Салазар Снейп, сын Северуса Салазара Снейпа и Квирки Афины Ноблестоун, их ИД можно найти в твоих бумагах. Его мать Лили Эванс, дочь Томаса Эванса и Ирис Маколи, они оба магглы, но, думаю, их ИД также будут где-то в документах. Я почувствовала также очень сильное усыновляющее заклинание, которое делает мальчика единственным наследником семьи Поттеров. Его приемный отец – Джеймс Альфред Поттер, сын Гарольда Уинстона Поттера и Армены Хелен Найт, их ИД находятся в досье Поттеров, тебе придется найти те документы. Он роился 31 июля 1980 года. Я также почувствовала на нем следы Непростительных проклятий: против него дважды использовали Убийственное Проклятье, один раз – Империус и Круциатус – 92 раза… о, мой бог… – ее голос сорвался, пока она рассказывала о главных событиях недолгой жизни Гарри.
Она обняла его крепче, но продолжала диктовать:
– Его ближайшие кровные родственники, которые могут засвидетельствовать его как члена семьи и заявить опекунство – это Петуния Эванс, дочь Томаса Эванса и Ирис Маколи, сестра его матери, и Северус Нобилус Снейп, сын Северуса Салазара Снейпа и Квирки Афины Ноблестоун. Другой член семьи, только по крещению: Сириус Италикус Блэк, сын Сириуса Брутуса Блэка и Италы Лилиан Нотт…
– Сириус не может быть моим опекуном? – перебил ее Гарри, – Почему?