Сквозь тернии

Юрин Александр

– Вы хотите сказать, что ваш корабль может в любой момент впасть в детство и закатить истерику в открытом космосе? – Аверин развёл руками. – По крайней мере, я теперь так же в курсе, зачем именно вам понадобился компетентный врач-невролог.

Женя вспыхнула.

Светлана стряхнула с себя ладонь Аверина. Обернулась.

– Вовсе нет. Малыш просто думает о предстоящем плавании. Мы нужны ему!

– О плавании? – Титов задумался. – Светлана, что ты имеешь в виду?

Светлана замерла.

– Я... Я не знаю. Просто Мячик сказал, что

до звёзд нельзя долететь – к ним нужно «плыть»!

Рыжов скрестил руки на груди.

– Да уж... Экипаж и корабль стоят друг друга, чего и говорить.

– Помолчи, а! – Аверин склонился над девочкой. – Светлана, но этот «Буран» не летит к звёздам. Он даже не покинет пределов Солнечной системы.

Светлана кивнула.

– Да, я знаю. Но Мячик сказал, что лететь вообще нельзя. Там, – Светлана указала пальцем точно в зенит, – лишь тьма. Если не можешь «плыть», не стоит даже пытаться, иначе...

– Иначе что? – холодно спросил Титов.

Светлана вздрогнула. Потом укрыла лицо ладонями и заплакала.

– Господи, да отстаньте вы от неё! – Женя подошла к всхлипывающей девочке и взяла за руку; Светлана не возражала. – Неужели не понятно, что она ещё ребёнок!

– Как и Малыш, – Александр Сергеевич помассировал виски. – Думаете, он выбрал её именно поэтому?

Титов неоднозначно кивнул.

– Дело в том, что Малыш не объясняет, почему он склоняется к тому или иному кандидату и, тем более, что является окончательным аргументом в пользу принятия им того или иного решения. Мы изучили огромную базу данных, собранную на основе социальных сетей, различных «масс-медиа» и прочего общественного подспорья, но, к величайшему нашему сожалению, так и не смогли понять логики Малыша. Систему невозможно диагностировать. Точнее, возможно, но лишь по допущенным ошибкам. А ещё точнее, только после того, как эти ошибки начнут проявляться систематически.

– А вы не думаете, что это очередной «Ящик Пандоры»? – спросил Александр Сергеевич. – То, что вы создали и теперь пытаетесь запустить в космос?

Рыжов улыбнулся.

– Это прорыв в новый век, неужели неясно. Аналогов Малышу нет во всём мире. Это суперсистема, созданная для достижения суперцелей!

– Скорее уж, это прогнившие врата мироздания, в которых гаснут горизонты призрачных надежд, – Аверин посмотрел на тонированные стёкла кабины. – Вы думаете, он долетит?

Титов кивнул.

– Если Малыш не ошибся при выборе экипажа – долетит. Вопрос в том, готовы ли вы сами помочь ему в этом.

Повисла напряжённая тишина.

– На заре создания первых обучающихся систем, что работали по принципу биологических нейронных сетей, был проведен один опыт, – Женя улыбнулась, глядя на огромный корабль. – Систему учили распознавать изображения танков по фотографиям, однако позднее выяснилось, что все танки были сфотографированы на одном и том же фоне. В результате, сеть «научилась» угадывать данный тип ландшафта, вместо того, чтобы распознавать на нём танки. Таким образом, объект эксперимента

«понял» не то, что от него требовалось, а то, что ему оказалось проще обобщить, – Женя помолчала, после чего добавила хрипящим голосом: – А возможно то, что захотел сам.

Титов холодно посмотрел на Женю.

– К чему всё это?

Женя пожала плечами.

– К тому, что ваш Малыш мог элементарно набрать людей с улицы – что, впрочем, он и сделал, – задавшись совершенно иной целью, нежели думаете вы сами.

– Бред, – Рыжов недружелюбно посмотрел в глаза Жени. – Вы только себя послушайте! О какой ещё цели может идти речь?

Женя вздохнула.

– Корабль мог просто задаться целью полёта, как элементом освобождения, или чем-то ещё, известным лишь ему одному, – ведь он живой! А мы же на этом самом фоне... и впрямь мельтешим, как те самые танки.

Рыжов фыркнул.

– Танком меня ещё никто не называл.

– И зря, – возразил Аверин. – Самое то.

– Я и не рассчитывала, что кто-нибудь поймёт, – Женя отвернулась.

Титов поднял руки, призывая спорящих к порядку:

– Господа, тише! Прекратите этот балаган – мы всё-таки на военном объекте, а не в цирке!

Пользуясь поднявшейся шумихой, Александр Сергеевич подошёл к сжавшейся в комочек Светлане.

– Светлана...

Девочка вздрогнула. Одарила Александра Сергеевича слепым взглядом. Улыбнулась.

– А, это вы...

Александр Сергеевич не удержался – коснулся головы ребёнка. Перед взором тут же возник грустный Алька.

Светлана наклонила голову.

– Кто он? Ваш Внук?

На сей раз вздрогнул уже сам Александр Сергеевич.

– Ты видишь его, Светлана?

Девочка кивнула.

– Конечно. Я вижу все эмоции.

– Значит, ты можешь прочесть и мои мысли?

Светлана смутилась. По-детски мотнула головой, так что растрепались волосы на макушке. Снова улыбнулась – на этот раз виновато.

– Вовсе нет – мысли не могу. Только чувства и эмоции – да и то лишь поверхностно. Мячик научил только этому. Хотя он сам может прочесть не только мысли, но и... – Светлана осеклась, заломила кисти рук.

– Но и?.. – не удержался Александр Сергеевич, по привычке заглядывая в глаза Альки.

«Стоп!!! Это же не Алька!»

– Алька... – Светлана улыбнулась, словно пробуя незнакомое слово на вкус. – Странное имя.

Александр Сергеевич постарался угомонить разошедшееся сердце.

– Это не имя вовсе. Так, прозвище.

– Прозвище? – Светлана пожала плечами. – Но зачем?

Александр Сергеевич пожал плечами в ответ.

– Не знаю, Светлана. А разве у тебя никогда не было прозвища?

Девочка отрицательно мотнула головой.

– Не-а, не было. Мама с папой всегда считали меня взрослой, иначе, как Светланой не называли, – Светлана шмыгнула носом.

Александр Сергеевич шлёпнул себя ладонью по лбу.

– Ох, я балда, в голове дыра! Ты прости меня, милая, – не подумав, лезу со своими вопросами.