Сквозь тернии

Юрин Александр

– Естественно, – кивнул Александр Сергеевич, переводя восторженный взгляд с челнока на Титова. – Ведь до семьдесят шестого года вес, выводимый на орбиту при помощи одноразовых носителей, не достигал даже ста пятидесяти тонн в год, а тут задумывалось – в двенадцать раз больше!

– Ничего не спускалось, но замахнулись возвращать на Землю до восьмисот двадцати тонн в год, – с улыбкой подхватил Титов. – Это была не просто программа создания какой-то там космической системы, под девизом снижения затрат на транспортные расходы, – она имела явно целевое военное назначение.

– И что же наши? – спросил Аверин.

– В начале семьдесят пятого, – ответил

Александр Сергеевич, – ГРУ удалось добыть чертежи американского челнока. Тут следует сразу же оговориться, что ничего концептуально нового партийное руководство СССР от своих конструкторов не требовало: нужно было просто повторить конструкцию «Спейс-шатлл» и только – новый велосипед военным был ни к чему.

Титов снова подхватил:

– В военных НИИ, а так же в Институте проблем механики, под руководством Келдыша, сразу же были проведены две экспертизы на предмет военной составляющей американского челнока, после чего были сделаны неутешительные выводы: будущий корабль многоразового использования сможет нести ядерные боеприпасы и атаковать ими территорию СССР практически из любой точки околоземного космического пространства, вне зоны радиовидимости отечественной системы предупреждения о ракетном нападении. Именно после этого доклада руководители компартии Советского Союза и загорелись идеей создания «Бурана». Ведущим разработчиком МТКК «Буран» был назначен Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский.

– Я слышал, что программа не снискала поддержки партийного руководства и была довольно-таки быстро свёрнута, – Аверин пожал плечами.

– Более того, я бы сказал, что над челноком, такое ощущение, нависло проклятие, – поддакнул Александр Сергеевич, вновь посматривая на космоплан.

– Как это? – поинтересовалась Женя.

– В ходе реализации программы «Энергия» – «Буран» погибли девять человек, – сухо ответил стоящий поодаль Рыжов. – Один остался инвалидом. Все они расценивались потенциальными кандидатами на должность экипажа первого пилотируемого запуска «Бурана». Был даже беспрецедентный случай, когда команда космоплана пополнялась в процессе подготовки к полёту, ввиду многочисленных потерь в результате несчастных случаев, которые буквально с головой захлестнули авиацию, да и космонавтику того нелёгкого времени.

– Господи... – Женя с ужасом посмотрела на корабль. – Но почему так?

Титов улыбнулся.

– Такова судьба первого... хм... точнее, последнего «Бурана».

– Последнего? – переспросила Женя. – Но ведь он же так похож на этот... Точнее, наоборот.

– Внешне челноки похожи, я не спорю, разве что за исключением размеров, – Титов вновь коснулся массивного шасси. – Но внутри, это совершенно иной организм, не имеющий ничего общего с тем «Бураном», что совершил свой единственный полёт в ноябре далёкого тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в беспилотном режиме, чем удостоился почести быть занесённым в книгу рекордов Гиннеса.

– Ну, хоть что-то, помимо мистики, – улыбнулся Аверин.

– Почему же программа не получила развития? – спросила Женя.

Титов помолчал. Потом ответил:

– В ту пору хаживало множество версий... Даже та самая, мистическая, про проклятие челнока. Но куда большей популярностью пользовался детективный сюжет про заговор западных спецслужб. Естественно, ни одна из этих гипотез или предположений – кому как будет угодно – не подтвердились и по сей день, – Титов мрачно улыбнулся. – Что было дальше? Дальше – развал Советского Союза, штурм Белого дома, кризис, нищета, голод... вожделенная демократия. В девяносто третьем программу «Энергия» –

«Буран» окончательно свернули – бюджет того непростого времени её попросту бы не потянул. Хотя, как мне кажется, космоплан списали совершенно по иной причине: головы тогдашних управленцев Россией были забиты другими проблемами – более насущными, что ли. В них просто не было места для какого-то там челнока и каких-то там полётов неведомо куда. Но и деньги, естественно, всё же сыграли свою роль. В две тысячи втором году единственный «Буран», что летал в космос, и вовсе прекратил существовать: произошёл обвал этого самого здания, в котором мы с вами сейчас находимся, в результате чего, челнок и ракета-носитель были полностью уничтожены, – Титов вздохнул. – В очередной раз погибли люди – бригада ремонтников. После этого ЧП о детище НПО «Молния» окончательно забыли.

– А вы же решили его воскресить, – Аверин почесал затылок. – Более того, превратили аппарат в этакого монстра.

– Это почему же? – не понял Титов.

– Наверное, потому что они ничего о нём не знают, – Рыжов усмехнулся.

Титов кивнул.

– Хорошо. Так и быть. Вы уже знакомы с майором Рыжовым, который, по совместительству, является первым пилотом.

– И далеко не последним, – Аверин покачал головой.

Рыжов холодно усмехнулся.

– Вас никто тут не держит – ворота ангара даже не охраняются.

– Майор! – Титов медленно покачал головой. – Не начинайте заново. Лучше расскажите своему будущему экипажу о Малыше.

– О Малыше??? – Женя изобразила на лице неподдельное удивление.

– Вы знаете? – всего какой-то миг Титов выглядел ошарашенным; затем всё же взял себя в руки и медленно проговорил, обращаясь к самому себе: – По крайней мере, это многое объясняет.

– Что вы можете рассказать о Малыше? – сухо пророкотал Рыжов.

Женя вздрогнула.

– Да что за малыш ещё такой? – не вытерпел Аверин.

– Малыш – это нейронная сеть, якобы, биологического происхождения... – осторожно заговорила Женя, пытаясь совладать с внутренними эмоциями. – Я толком ничего про неё не слышала... хотя и читала. Во второй половине прошлого века данная отрасль кибернетики развивалась довольно бурно, однако ввиду невозможности решения некоторых основополагающих проблем, разработки были свёрнуты уже в середине восьмидесятых, а с появлением нано-технологий и современных компьютеров, о нейронных сетях попросту забыли, как о чём-то ненужном или недостижимом. Как-то так... Во всяком случае, глубже я не копала.

– Естественно – проект был засекречен, – Рыжов поджал тонкие губы. – Странно, как вы вообще о нём прознали.

– Я не прознала. Просто увлеклась нейронными сетями, пока училась в институте – я ведь невролог как-никак, – Женя демонстративно отвернулась.

Титов не без гордости заявил:

– Малыш – это не совсем биологическая нейронная сеть. Просто очень точное подражание тому, что когда-то создал Всевышний в лице всех нас. Хотя... Я думаю, вам будет лучше побеседовать на эту тему с самим Малышом.

– Побеседовать? – Женя оторопела. – Как это?

– Очень просто, – Титов улыбнулся. – При первом же более близком знакомстве с кораблём – с включенными бортовыми системами, – вы можете пообщаться с Малышом, как сейчас общаетесь со всеми нами.

– Ничего не понятно – объясните! – Светлана преступила с ноги на ногу. – Кто этот Малыш?

Рыжов глянул на девочку.

– Он такой же ребёнок, как и ты.

– Ребёнок? Но почему? – Александр Сергеевич непроизвольно придвинулся к Титову. Однако ответил снова Рыжов: