Слабое звено
Шрифт:
— Конечно задумываюсь, и знаешь, что я недавно узнал про Ирму?
— Любопытно послушать.
— Мне один верный источник донес, что она влюблена.
— В кого?
— А вот это уже самое смешное, — Ленар описал рукой окружность, — Она влюблена во все вот это.
— Не поняла, — моргнула Вильма.
— Она влюблена в эту работу. И боится ее потерять.
— Этого я и боялась, — устало вдохнула Вильма и потерла зудящие глаза, — Ты со своими «спектаклями» повредил ей психику.
— Нет, я узнал об этом еще до спектакля.
— Значит,
— Не знаю, да мне это и не интересно. Если человек любит дело, которым он занимается, но с которым не справляется, знаешь, в чем он сильнее всего нуждается?
— В дружеском совете?
— В хорошем пинке под зад! — сотряс Ленар воздух, словно произносил непреложную истину, — Пойми же, это как в боксе. Не важно насколько ты любишь этот вид спорта, по-настоящему твои отношения с ним определятся лишь после того, как тебе на спарринге хорошенько набьют морду, и сегодня я набил ей морду на всю жизнь вперед… фигурально выражаясь.
— Так вот что произошло между тобой и Октавией? Она тебе отказала, и ты «набил ей морду»?
— Нет! — убежал взгляд Ленара куда-то подальше от неудобных вопросов, — С ней все было совсем по-другому, и тебя это вообще не касается. Вы что, обсуждали меня?
— Перекинулись парой слов, — Вильма не выдержала и начала тереться спиной о стул.
— Да помойся ты уже! — буркнул Ленар.
— Я уже мылась.
— Помойся еще раз, но в этот раз как следует потрись мочалкой. От контакта с вакуумом у тебя кожа пересохла и уже начала шелушиться.
— Интересно узнать, откуда у тебя такие глубокие познания в этом вопросе.
— Вильма, я тебя очень уважаю как человека и как штурмана… — начал он уходить от ответа.
— Очень приятно это слышать, — перебила она его и выдернула обратно в неудобное русло, — но я сейчас о другом спрашивала.
— Ты даже представить себе не можешь, — выдавливал он с неохотой слова из своей глотки, — сколько грязных секретов за последнее время всплыло в самых неожиданных местах.
— Так значит, и у тебя есть грязные секреты?
— У всех они есть, и вот тебе дружеский совет…
— Даже не пинок под зад?
— …никогда и ни с кем не делись секретами, которыми не хочешь никогда и ни с кем делиться.
— Ладно, — поелозила Вильма на стуле еще немного, — Хорошо, держи свои секреты при себе, если хочешь. Это твое право. Но знай, что сегодня ты сильно нарушил рамки дозволенного. Я была о тебе лучшего мнения.
— Ты чего вообще хочешь? — обвиняющее вопросил он, — Чтобы Ирма стала эффективным членом экипажа, или чтобы она поскорее убралась отсюда?
— Я ей добра желаю.
— А что есть добро? Не подпускать ее к воде или научить плавать?
— Добром может быть много вещей, но ты к ним, кажется, не относишься, —
— Можешь не беспокоиться, я не знаю, в чем заключается твой самый страшный кошмар.
Она не знала, был ли он самым страшным, но несомненно одним из ее кошмаров было то, что в данный момент выглядывало из-под задравшегося рукава. Продолговатая синюшная отметила браслетом охватывала запястье, а поверх нее кожа обрастала хрупкой белесой паутинкой из трещинок в омертвевшем слое эпителия. Все тело болело, зудело и боялось зеркал. Случайная мысль о том, что это не пройдет еще минимум пару недель, моментально надламывала волю, подкатывала к горлу ком, набивала нос колючками и увлажняла глаза. Вильме хотелось кричать и бежать, если не с корабля, то хотя бы из этой реальности. Быть может, ей тоже не помешал бы «пинок под зад»?
— Как же я сильно ошибалась на твой счет, — резко выдохнула она, стараясь сохранять голос ровным и, почесавшись, поднялась со стула.
— Идешь мыться?
— Да, — ответила она, выходя из кают-компании, — Заодно смою с себя всю грязь, которую только что от тебя услышала.
— Тогда три спинку с особой тщательностью, — воткнулось ей в спину, и дверь гильотиной отрезала их друг от друга.
Известный общекорабельный факт — если Вильма пошла в душ, то это надолго. Время, вода и терпение очереди утекали в невероятных объемах, однако в этот раз душевая спросом не пользовалась, и можно было спокойно стоять под водой, пока Эмиль не вернется со смены.
Вильма вошла в душевую, и ее встретили несколько бледных алых пятен на полу — напоминание о том, как Ирма смывала с себя кровь, слезы и шок от пережитого спектакля. Мурашки пробежали по спине и заставили ее чесаться еще сильнее.
Дверца в стене распахнулась, явив за собой нишу, являющуюся шкафчиком для одежды и принадлежностей. Что ей было нужно? Мочалка пожестче и контрастный душ? Одно ускорит сход синяков, другое немного облегчит чесотку. Сразу два дополнительных стимула, чтобы провести под душем пару недель. Для полного счастья не хватало только провести в душевую отдельный кран с горячим кофе — экзотической жидкостью, которая недавно резко подскочила в цене, и в этой части космоса начала цениться дороже золота.
Она лениво сняла с себя куртку и повесила в шкафчик, предвкушая, как льющаяся вода будет сотней игривых щенков зализывать раны на ее истерзанном теле. Настроение начало вяло карабкаться куда-то вверх, но оступилось и резко сорвалось в бездну, когда Вильма нащупала пальцами край своей футболки, потянула ее вверх и, скосив по старой привычке глаза влево, утонула взглядом в настенном зеркале, из которого на нее смотрела незнакомая женщина, демонстрирующая свой пятнистый живот. Отпустив футболку, Вильма испуганно отшатнулась в сторону и утратила незнакомку из поля зрения.