Сладкая измена
Шрифт:
Анжелике не хотелось ехать домой из-за промозглой зимней непогоды, но теперь она была рада, что вернулась. Низко висящие над землей облака и непрекращающийся легкий дождь были ей столь же близки, как и ее семья. Аэропорт Хитроу встретил ее словно родной дом, а дружелюбные английские таможенники показались близкими родственниками. Она бросилась в объятия Оливье и повисла на нем, надеясь, что, если прижаться к нему покрепче, между ними не останется места для ее супружеской измены. Ему вообще не надо об этом знать. Их ничто не должно разъединить. Оливье спросил о Джеке, когда они сидели в машине, возвращаясь домой.
— Он будет жить, — ответила Анжелика, а потом
Разве могла она объяснить, что, даже исцелившись от одного недуга, Джек наверняка умрет от другого, притаившегося в его легких? Как могла она поведать всю глубину своей любви и степень его предательства? Согласилась бы она влюбиться в него, зная, что ему осталось жить всего несколько месяцев? Позволила бы она себе приблизиться к нему так близко, понимая, что в конце концов будет вынуждена потерять его? Да и вообще, любил ли он ее на самом деле?
Анжелика пила чай маленькими глотками и теперь, наконец-то очутившись дома, чувствовала себя намного лучше. Она снова с удивительной поспешностью и раскаянием стала играть прежнюю роль, сразу же обнаружив при этом, что ей уже не так уютно, как раньше. Однако это не имело никакого значения. Здесь было так привычно, и она, счастливая, надела прежнюю оболочку вновь, вместе со своими обручальными кольцами.
Пока ее мыслями всецело владел Джек, она оставляла безо всякого внимания тот факт, что Оливье был ей не только мужем, но также и лучшим другом. Еще недавно она, решив не замечать его хороших качеств, сосредоточилась исключительно на тех чертах его характера, которые больше всего ее раздражали, лишь для того чтобы найти оправдание своей любовной связи. Хотя на самом деле Оливье, несмотря на свою нетерпимость, был забавным и очаровательным. Ему приходилось очень трудно на работе, поскольку он очутился в эпицентре кризиса, сотрясающего основы финансового мира, но он всячески пытался выстоять — ради нее и детей, а ее не оказалось рядом, чтобы поддержать его в это трудное время. По сути, она уклонилась от ответственности перед своей семьей ради мимолетной и к тому же совершенно бесперспективной связи. Анжелика смотрела в чашку с чаем, терзаясь чувством вины.
— По-моему, тебе нужно поговорить с Кандейс, — сказал Оливье, усаживаясь за стол.
Анжелика заглянула в его ясные голубые глаза, понимая, что совсем позабыла, как они прекрасны.
— Еще не время, Оливье. Сначала я хочу поговорить с тобой.
Похоже, он удивился, однако она была уверена, что ему было приятно услышать эти слова.
— Хочешь знать, о чем я думала, когда со связанными руками сидела там, в столовой, не зная, останусь ли я в живых?
— О Джоэ и Изабель.
— И о тебе, Оливье. — Ее глаза заблестели. — Меня вдруг охватило раскаяние. Я так хотела, чтобы за все время нашей супружеской жизни я не произнесла бы ни единого обидного слова в твой адрес. Я сожалела, что недостаточно ценила тебя, что жаловалась на твои недостатки. В конце концов, я же полюбила тебя именно за них.
— Неужели?
Оливье засмеялся, и это напомнило ей о том, как много лет назад вот эта самая улыбка впервые пленила ее в Париже. Она осталась такой же — просто Анжелика привыкла к ней.
— Да, потому что именно твои несовершенства делают тебя непохожим на всех остальных. Иначе это был бы не ты.
— Очень мило с твоей стороны, однако я не уверен, что это действительно так.
Оливье взял ее за руку.
— Пока ты отсутствовала, у меня было предостаточно времени для раздумий, ну а прошлой ночью я предавался размышлениям еще больше, чем когда бы то ни было. Когда ты отправилась
— Мы оба постараемся.
Анжелика опустила глаза, сгорая от стыда.
Поднеся ее руку к губам, Оливье поцеловал ее.
— Прежде чем связаться с Кандейс, позвони-ка лучше своей маме.
Анжелика в ужасе посмотрела на мужа.
— Неужели ты рассказал ей?
— Ну разумеется. Она ведь твоя мать. Тебя могли убить, Анжелика. И она имеет полное право знать об этом. А кроме того, я понятия не имел, в каком ты будешь состоянии, когда я привезу тебя домой. Не сердись на меня. По крайней мере, мне удалось уговорить ее не приезжать. Ведь она грозилась нагрянуть сюда сегодня же утром. Она ужасно волнуется.
— Ну да, рассказывай. — Анжелика цинично усмехнулась.
— Просто позвони ей.
Анжелика набирала номер Фентон Холла с упавшим сердцем. Вот уж чего она действительно не хотела, так это чтобы ее мать носилась с ней как с младенцем. Не успело прозвучать два гудка, как Энджи сняла трубку.
— Это ты, милая?
— Да, я.
— Слава Богу, что ты дома и твоей жизни больше ничто не угрожает. Боже мой, как же мы тут волновались за тебя! Я выезжаю сию же минуту.
— Тебе незачем это делать.
— Но я же твоя мать!
— Со мной все в порядке. Я была ужасно напугана, но теперь все позади.
— Я немедленно выезжаю. И ты не сможешь меня остановить. Твой отец и я не отходили друг от друга, беспокоясь о тебе. Никогда в жизни мне не приходилась слышать более громкого телефонного звонка.
— Ну хорошо, тогда увидимся позже.
Новость об ограблении быстро перелетела через океан, обрастая самыми невероятными слухами. Анна позвонила Скарлет, тотчас связавшейся с Кейт, а та в свою очередь позвонила Летизии, которая немедленно связалась с Кандейс, и та тактично ожидала, когда же Анжелика даст о себе знать.
— О Боже, Анжелика, ты в порядке?! — воскликнула она в телефонную трубку. — Ты даже представить себе не можешь, как же я счастлива вновь слышать твой голос!
— О Кандейс, ты, наверное, сейчас скажешь: «Ну что, разве я тебя не предупреждала?»
— Обещаю этого не делать. Я сейчас же выезжаю к тебе. Девчонки тоже подъедут к обеду, и, пожалуйста, без паники, — еду мы привезем с собой.
— Почему-то меня это нисколько не удивляет!
После того как Оливье отправился на работу, Анжелика принялась рыдать в душевой. Она думала о Джеке, представляя себе, как он лежит на больничной койке, и плакала из-за раковой опухоли, поразившей его легкие. Она вспомнила, что он сказал ей напоследок: единственное, что было важным, это то, что он любит ее. Так почему же тогда она в нем сомневалась? А еще она ревела от злости на то, что он утаил от нее правду и украл ее любовь, не считаясь с ее легкоранимой душой. Неужели он ни разу не подумал о том, как его кончина отразится на ней? Неужели он просто хотел самоутвердиться подобным образом, а затем бросить ее на произвол судьбы? Или же это вообще не имело для него значения, поскольку он понимал, что умрет и больше не будет нести ответственность за разрушенные судьбы?