Сладкая отрава
Шрифт:
– Крутые времена требуют крутых решений, – отмахивается Хеймитч. – Но ты прав, верить мне не обязательно. Зависит только от тебя – уйти мне или остаться. Так что думай – я не стану тебя склонять ни к тому, ни к другому решению.
Отступаю назад, сажусь обратно на койку. Моя душа полна сомнений, но остатки логики подсказывают, что хуже все равно не будет. Койн в любом случае захочет убить меня, так, может, стоит все-таки использовать этот шанс, каким бы призрачным он ни казался?
– Рассказывай, – говорю наконец
Хеймитч удовлетворенно хмыкает и, вернувшись, пристраивается на койке, которая раньше принадлежала Клариссе.
– Прямо сейчас госпожа-президент настроена весьма решительно, – из уст ментора «госпожа-президент» звучит как-то по-издевательски. – Я не собираюсь тебе врать, парень, – продолжает Хеймитч, – ты много где засветился, помогая Сноу и играя в его преемника. Твоя смерть будет такой же зрелищной, как и самого бывшего Президента. И крайне поучительной, – добавляет он.
Невесело качаю головой. Зачем он рассказывает мне то, что я и так уже знаю?
– Что бы ты там ни думал, есть те, кто готов тебе помочь, несмотря на твою съехавшую крышу, – произносит Хеймитч.
Я кривлюсь от этого замечания, но предусмотрительно прикусываю язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
– Я спросил про то, смотрел ли ты мой подарок не просто так…
– Это ты прислал диск? – перебиваю ментора на полуслове. – Я был уверен, что это презент от Сноу!
– Ну, не только мой, – парирует Хеймитч. – Одейр и Риса тоже принимали в этом участие…
Киваю, принимая информацию, и запоздало соображаю, что бывший ментор назвал Клариссу сокращенным именем. Я уверен, что они даже не были знакомы до того, как нас с ней упекли за решетку, тогда откуда Хеймитч знает про «Рису»? Однако мысли о странном поведении Эбернети быстро вытесняются сомнениями по поводу «подарка».
– В чем смысл? – спрашиваю я устало.
– План был в том, что посмотрев запись, ты сможешь по-другому взглянуть на вещи, которые произошли с тобой, – объясняет ментор.
– Посмотрю и решу, что мне было не так уж больно? – начинаю злиться я.
Хеймитч хмурится.
– Не будь дураком, Пит, – говорит он. – Дело не в физической боли, а в том, как Сноу сумел всего за несколько недель превратить твои мозги в кашу.
– Все нормально с моими мозгами! – рявкаю я. – Осознать, наконец, правду, еще не значит, что у меня в голове что-то не так!
– Само собой, – издевается ментор. – Именно поэтому, ты решил прикончить Китнисс, хотя до этого носился с ней, как дурень со ступой!
– Можно подумать, прежний Пит не был таким идиотом, каким ты сейчас пытаешься выставить меня! – я уже кричу.
– Вы оба идиоты! – в тон мне кричит Хеймитч. И только чуть остынув, добавляет: – Истина где-то посередине, Пит. И если нам с тобой удастся добраться до нее – это, очень может быть, поможет тебе избежать казни.
– Каким образом? – я тоже затихаю,
– Я уже говорил, – излагает новый план Хеймитч, – суд состоится в понедельник. К тому времени мы – ты и я – должны разложить по тарелкам все, что скопилось в твоем котелке. Если получится и ты сумеешь доказать, что стал более или менее адекватным – есть шанс, что Койн не станет тебя убивать. В конце концов, ты возле Сноу всего несколько месяцев, ну да – натворил делов, но с кем не бывает. Тем более после охмора…
– Что такое охмор? – перебиваю его я.
– Пошли вопросы? – ухмыляется Хеймитч. – Это можно рассматривать, как согласие сотрудничать?
Недовольно кривлюсь, где-то внутри противясь необходимости подчиняться тому, кому я не доверяю. Однако другого выхода у меня, похоже, нет.
– Ладно, давай сделаем это, – соглашаюсь я. – Когда-то ты вытащил меня с Арены, и пусть это было всего лишь, чтобы порадовать Сойку, я не могу этого отрицать.
– Не особенно похоже на признание в любви ко мне, ну да ладно, – посмеивается Хеймитч. – Итак, у нас всего неделя. Теперь тебе придется быть со мной откровенным, будто я твоя мамочка…
Я морщусь, ощущая злобу, смешанную с давящей пустотой внутри. Моя мать не была той, с кем я мог бы делиться секретами, но ее все равно теперь уже нет в живых. Из-за Сойки-пересмешницы…
– Ладно, неудачно пошутил, – извиняясь, говорит ментор. – И все равно… Начали?
***
И мы действительно начали… копаться в моей голове. Процесс шел сложно, я интуитивно оборонялся, проклинал ментора за то, что тот так и норовит спросить о самом неприятном, но все-таки шаг за шагом мы продвигались вперед.
Хеймитч рассказал, что в уколах, которые делали мне в плену, содержался яд ос-убийц. Он и сам по себе вызывает галлюцинации и припадки, а в совокупности с видеороликами, показанными с экранов, действие яда оказало серьезное влияние на мой рассудок.
Ментор называет это «охмор».
Он утверждает, что практически все мои негативные воспоминания о Китнисс – ложь.
Я иногда киваю, делая вид, что согласен, но чаще злюсь и посылаю Хеймитча куда подальше – даже для него чересчур заявлять мне, что я – псих, не способный отличить настоящие воспоминания от поддельных.
На третий день в моей камере появился видеопроектор и копия диска все с той же злосчастной записью…
Посмотреть все видео целиком я смог только через несколько дней. За это время я разбил в кровь кулаки, когда пытался в приступе разрушить одну из стен; серьезно поранил Хеймитча, который оказался не готов к моей бурной реакции на повторную трансляцию соития Китнисс и Гейла; разбил несколько тарелок, со всей силы запустив их в дальний угол камеры. Все было бы проще, окажись рядом Сойка – я убил бы ее, и дело с концом…