Сладкий грех. Разрушение

Мур Лина

— Семейный конфликт, предполагаю, — отвечаю, пожимая плечами и собирая тарелки.

— Ты уронила мельницу…

— Он домогался меня. Ты это видел. Я могу подать в суд на ресторан за то, что он не предоставил мне защиту от таких клиентов. Я была очень милой, — цежу.

— Я передам руководству о том, что произошло. Они могут уничтожить нас.

— Если руководство трусливо, то оно позволит это сделать. Но я уверена, что никаких проблем не возникнет, потому что эти люди явно поняли, насколько они омерзительны. К слову, я заработала триста евро чаевых. Так что им понравилось моё обслуживание. — Победно ухожу от столика, но меня трясёт. Под всей этой бравадой меня

нещадно разрывает от ярости, злости и отвращения. Я хочу помыться после прикосновений рук этого ублюдка. Он знает, кто я такая. Знает, что я дочь того, кого он убил. И он точно не оставит меня в покое. Ничего. Я теперь буду пользоваться предложениями о защите, которые поступали ранее. Завтра я поговорю с Фареллом о том, что случилось, и он точно не даст меня в обиду.

Слэйн козёл. Он стал козлом. Но тот факт, что не дал своему отцу устроить скандал, вызывает внутри меня благодарность. Хотя он тоже лапал меня. Он открыто намекал на то, что было между нами.

Как мне с этим всем справиться?

Глава 9

Утром я просыпаюсь позже обычного, потому что большую часть ночи была на взводе. Я металась по дому, пытаясь успокоиться, но ничего не получалось. Мэйсон пытался отвлечь меня, чтобы я не расстраивалась, и даже пригласил в бар, чтобы выпить и забыть этот день, но мне хотелось просто орать и мстить. Подавить эти желания было сложно, поэтому утро для меня началось паршиво.

Я стараюсь отвлечься, чтобы изучить материал, который пропустила в школе, но в голову ничего не лезет. Выхожу на улицу, чтобы прогуляться и вижу конверт, лежащий у меня на крыльце. Озадаченно поднимаю его и вскрываю.

«Уезжай. Энрика, уезжай. Спасайся. Тебе грозит опасность, если ты останешься в Дублине. Ты не понимаешь, в какое дерьмо влипла. Уезжай. Спрячься, чтобы тебя не нашли. Это твой последний шанс, иначе они тебя уничтожат. Ты достаточно страдала и не заслужила всего этого. Ты не должна доверять им. Никому из них. Всё это ложь. Он не оставит тебя в покое и никогда не забудет того, что ты ещё жива. Его цель — твоя смерть. Ты попала в лапы чудовища и должна позаботиться о себе. Я знаю, о чём говорю. Спрячься и как можно быстрее», — гласит послание. Оно напечатано на компьютере, и у меня после прочтения по всему телу бегают ледяные мурашки страха. Сглатываю и быстро заскакиваю в дом.

Мои пальцы трясутся, держа лист бумаги. Я читаю снова и снова слова, написанные на нём. Не знаю, от кого может быть это предостережение, и ничего нового из него не узнала, но вот мне страшно. Кто-то предупреждает меня о том, что Доналл точно знает, что я жива и нахожусь здесь. Он будет охотиться на меня, и теперь мне грозит опасность. Он не оставит меня в живых. Ложь. Что именно ложь? Чёрт.

Поджигаю записку, избавляясь от неё таким способом. А если меня просто хотят запугать? Если это — их цель? Они хотят, чтобы я снова вернулась в Америку, бросив здесь всё. Так не пойдёт. Я останусь и решу все проблемы. И если Доналл хочет моей смерти, то пусть попытается, я буду бороться. Папа учил меня бороться за свою правду. И именно из-за неё он погиб. Нет, я не остановлюсь. Меня не запугать. Пусть они боятся меня.

Всю ночь я провожу в ожидании нападения или ещё чего-то более ужасного. С приходом утра я могу немного поспать, да и то недолго, потому что есть дела по дому. Я занимаю себя уборкой и протираю тряпкой окна, чтобы немного отвлечься и продолжаю наблюдать за звуками.

Собираюсь на ужин к Фареллу, ненавидя себя за то, что нужно соответствовать его семье сегодня вечером. Одно дело, когда ты

обуваешь туфли на высоких каблуках, потому что тебе нравится, как выглядят в них твои ноги. Другое дело, когда тебе нужно произвести впечатление и не казаться нищей. Ненавижу богатых. Ненавижу, потому что они всегда встречают по одежде, и даже потом им плевать, что у тебя есть сердце, которое ничем не отличается от их.

Сажусь в машину, присланную за мной, и вновь чувствую себя фальшивкой. Мне знакомы эти чувства. Они всегда меня преследуют, когда я покупаю что-то такое, чего раньше не могла себе позволить или ем нормальную пищу.

Огромное поместье раскидывается перед нами, когда мы проезжаем ворота. Старинная постройка, окружённая зеленью и садами. В окнах первого этажа горит свет. Машина объезжает фонтан и останавливается перед широкой лестницей. Выхожу из автомобиля и кривлюсь от помпезности, представшей передо мной. Конечно, я знаю, что Ноланы богаты, и вся эта недвижимость переходит из поколения в поколение. Они гордятся своими корнями, родословной, кровью, практически боготворя их. Но для меня это всё, как пыль в глаза, которая должна прикрыть жестокость и убийства, совершённые их семьёй.

— Энрика! — Фарелл спускается по лестнице и приветственно раскидывает в стороны руки.

Улыбаясь, поднимаюсь к нему и целую его в щёку, а он меня крепко обнимает.

— Как хорошо ты выглядишь, и у тебя до сих пор белые волосы, — цокает он, окидывая меня взглядом. — Шарф…

— Стильно, — быстро перебиваю его. — И цвет волос мне тоже нравится, решила оставить. Экспериментирую, но я без линз.

— Хотя бы это. Пойдём. — Фарелл берёт меня за руку и ведёт за собой. Мы оказываемся в холле, оформленном в ярко малиновом цвете, в котором повсюду расставлены скульптуры, сверкают люстры и канделябры.

— Всё так… — мямлю, даже не в силах подобрать слово. Я оказалась в чёртовом музее, кричащем о том, как здесь всё дорого. Удивлена тому, что мне до сих пор не выдали перчатки и бахилы прежде, чем войти сюда.

— Моя жена любит исторические романы и фильмы, поэтому мы решили ничего не менять. Поддерживаем внешний вид всех предметов искусств, чтобы они протянули ещё пару столетий. Дейдра мнит себя Скарлетт О’Харой, — заговорщически произносит он и подмигивает мне.

Прыскаю от смеха и киваю ему в ответ.

— Оно и видно. Значит, ты Ретт Батлер?

— Не дотягиваю до него. У меня не такой острый ум. Я просто живу и жду, когда же всё закончится, — хмыкает крёстный.

— Ты ждёшь смерти? — удивляюсь я.

— А что мне ещё осталось. Большую часть жизни я прожил, остался лишь следующий этап. Но не будем о плохом. — Фарелл ведёт меня в небольшую гостиную с диванами, обитыми золотой парчой, и яркими, режущими глаза кроваво-красными шторами и такой же облицовкой стен. Гадость какая.

Сажусь на диван и боюсь даже трогать что-то, вдруг испорчу.

— Хочешь что-нибудь выпить, пока мы ждём ужин? — предлагает он.

— Бокал вина. Думаю, мне нужно расслабиться, — тяжело вздыхаю я. Фарелл с улыбкой наполняет бокал красным вином и протягивает мне, а сам берёт виски, предполагаю, и садится рядом со мной.

— Мне нужна помощь, — шепчу, делая глоток вина.

— Что случилось? — Фарелл выпрямляется на диване и отставляет бокал.

Я быстро пересказываю ему то, что видела его брата и не забываю упомянуть о том, что он сделал в ресторане. Далее делюсь тем, что мне сегодня пришла записка, которая пугает меня, как бы я этого ни отрицала. Это так. Я готова ответить за свои поступки, но не в силах буду противостоять головорезам, готовым убить меня за то, что я просто жива.