Следопыт
Шрифт:
Едва офицеръ удалился, какъ одинъ изъ воиновъ сдлалъ предложеніе зажечь блокгаузъ, принятое съ громкими криками одобренія, такъ какъ и Стрла удалился отъ нихъ.
Это была для Маріи ужасная минута. Индйцы, опьянвшіе, мене заботились о ружьяхъ, которыя могли быть спрятанными въ блокгауз, и стали приближаться къ строенію съ воемъ и прыжками дьяволовъ, спущенныхъ съ цпи. Сперва пытались они сломать дверь, и когда, по причин ея крпости, этого имъ не удалось, то нкоторые стали копаться въ потухшемъ костр, чтобы найти нсколько красныхъ угольевъ, которые могли бы содйствовать ихъ намреніямъ. Они достигли цли и, съ помощью сухихъ листьевъ и прутьевъ, имъ удалось, вопреки стараніямъ офицера, развести огонь, который они и поддержало нсколькими небольшими полньями дровъ. Когда Марія нагнулась изъ бойницы, чтобы наблюдать за дальнйшими дйствіями индйцевъ, возбуждавшими въ ней непреодолимый страхъ, то замтила, что воины натаскали къ двери кучу хвороста, подложили огонь, хворостъ загорлся и наконецъ вся куча треща запылала яркимъ пламенемъ. Тогда индйцы подняли торжествующіе крики и воротились къ своимъ товарищамъ съ убжденіемъ, что ихъ дло разрушенія будетъ имть надлежащія послдствія.
Между тмъ, Марія, едва способная двинуться съ мста, смотрла вновь на огонь, за успхами котораго, конечно, наблюдала съ сильнйшимъ волненіемъ. Но когда груда дерева была вся объята пламенемъ, то огонь достигалъ такъ высоко, что почти опалилъ ея брови и заставилъ ее отойти. Едва успла она достигнутъ противоположнаго конца комнаты, какъ сквозь оставленную ею бойницу прорвался огненный языкъ, ярко освтилъ всю комнату и доставилъ Маріи горестное убжденіе, что теперь насталъ ея послдній часъ.
Въ послдній, по ея мннію, разъ вознесла она мысли свои къ Богу въ горячей молитв. Глаза ея были закрыты и, казалось, душа ея отлетла изъ тла. Только спустя нсколько минутъ бездыханнаго страха она снова открыла глаза и дико посмотрла вокругъ. Но, къ удивленію своему, она боле не была ослпляема пламенемъ, хотя дерево около бойницы тлло и по временамъ блестло яркими огоньками. Бочка съ водой стояла въ углу комнаты; Марія наполнила ею кувшинъ и, выливъ воду на тлвшее мсто, къ радости своей замтила, что огонь тутъ совершенно потухъ. Теперь она рискнула тоже бросить взглядъ внизъ на дверь, и съ изумленіемъ увидла, что горвшій костеръ былъ разбросанъ по сторонамъ. Полнья были залиты водой и боле не горли, а только дымились.
— Кто внизу? спросила Марія черезъ отверстіе. Чья дружеская рука помогла мн въ нужд? Это вы, любезный дядюшка?
— Нтъ, нтъ, Капа тутъ нтъ, отвчалъ тихій, нжный голосъ. — Отвори скорй, Юнит нужно войти.
Немедленно Марія сошла по лстниц и впустила свою подругу, которую приняла съ восторгомъ.
— Да благословитъ тебя Богъ, Юнита! воскликнула Марія, страстно обнявъ молодую индіянку: Мудрое Провидніе избрало тебя моимъ ангеломъ-хранителемъ.
— Не жми такъ крпко, улыбаясь возразила индіянка. Пусти меня, я запру дверь.
Марія старалась умрить свои возбужденныя чувства, и нсколько минутъ спустя об женщины снова находились въ верхнемъ поко и сидли рядомъ, держа другъ друга за руку.
— Ну, Юнита, начала Марія: — скажи же мн, не можешь ли сообщить мн что нибудь о моемъ дяд?
— Нтъ, ничего не знаю; никто не видлъ его и не слышалъ.
— Ну, такъ, слава Богу! вроятно онъ бжалъ, хотя я не понимаю, какимъ образомъ. Нтъ ли француза на остров?
— Да, французскій капитанъ здсь и много индйцевъ.
— Скажи мн, дражайшій другъ мой, нтъ ли какого нибудь средства защитить моего любезнаго отца отъ рукъ его враговъ.
— Нтъ, ничего не знаю. Воины ожидаютъ въ засад, и онъ долженъ потерять скальпъ.
— Но, Юнита, наврно ты можешь помочь моему отцу, если захочешь.
— Не знаю отца, не люблю его. Юнита помогаетъ Стрл, а Стрла любитъ скальпъ.
— Нтъ, я не могу подумать, что ты предашь нашихъ погибели.
— Юнита не Янгеза, а Тускарора, — мужъ мой Тускарора, — такое же у меня и сердце и чувства, — все, все Тускарора.
— Но для чего же тогда ты старалась спасти меня? спросила въ недоумніи Марія.
— Потому что я тебя люблю и ты добра, просто отвчала Юнита.
— Хорошо, такъ по крайней мр скажи мн, чего я еще должна опасаться. Сегодня ночью твои пируютъ, а что они будутъ длать завтра?
— Не знаю; я боюсь спросить Стрлу. Я думаю, они спрячутся пока вернутся Янгезы.
— Не сдлаютъ они на блокгаузъ новаго нападенія?
— О, нтъ, слишкомъ много пили рому. Вс пошли теперь спать.
— Такъ ты думаешь, что я по крайней мр на ночь въ безопасности?
— Да, слишкомъ много рому. Если бы ты была какъ Юнита, то много могла бы сдлать для твоего народа.
— А что бы я могла сдлать? Я готова на все, что въ моихъ силахъ.
— Нтъ, у тебя нтъ сердца, а если бы и было, то я не допустила бы тебя. Мать Юниты однажды попала въ плнъ, и воины напились пьяные; она тихо подкралась и умертвила всхъ томагавкомъ. Индйскія женщины поступаютъ такимъ образомъ въ опасности.
— Нтъ, этого я не могу, съ ужасомъ воскликнула Марія. — Я не имю ни силы, ни мужества, ни даже воли исполнить своими руками такое кровавое дло.
— Да, я такъ и думаю. Останься въ блокгауз. Блокгаузъ хорошъ, скальпа не выдастъ.
— Еслибъ я только могла предупредить отца моего или Слдопыта объ опасности.
— Ты любишь Слдопыта?
— Да, каждый любитъ его. И ты бы любила его, еслибъ узнала ближе.
— Нтъ, нтъ, я не люблю его. Онъ слишкомъ хорошій стрлокъ, слишкомъ врный глазъ, слишкомъ много убиваетъ Ирокезовъ и Тускароровъ. Нтъ, я вовсе его не люблю.
— А все-таки, Юнита, я должна спасти его, если могу. Выпусти меня отсюда; я сяду въ челнокъ и покину островъ, чтобъ предупредить моихъ друзей.
— Нтъ, нельзя. Юнита позоветъ Стрлу, если ты пойдешь.
— О, ты мн не измнишь, когда такъ долго помогала мн. Пусти меня, Юнита!
— Нтъ, нтъ! Я сейчасъ громкимъ голосомъ позову Стрлу и разбужу воиновъ. Я люблю Марію и хочу спасти ее, но не допущу ее помогать врагамъ убивать индйцевъ.
— Ну, хорошо, любезный другъ, я понимаю твои чувства; но скажи мн только одно: если мой дядя ночью придетъ и будетъ просить впустить его, то позволишь ли ты мн открыть ему дверь блокгауза?
— Да, конечно; я больше люблю плннаго, чмъ скальпъ. Но Капъ такъ хорошо спрятанъ, что и самъ не знаетъ гд.
Изъ дальнйшаго разговора съ индіянкой, Марія узнала, что Стрла уже давно состоялъ въ связи съ французами, хотя это былъ еще первый случай, когда онъ явно обнаружилъ свое предательство. Онъ руководилъ всмъ нападеніемъ на островъ, впрочемъ подъ наблюденіемъ французскаго капитана, о которомъ мы поминали выше. Юнита не хотла объяснить, былъ ли онъ и средствомъ къ узнанію станціоннаго острова, но дала понять, что французы только въ послднее время получили врныя свднія о положеніи острова и притомъ отъ блднолицаго, состоящаго подъ начальствомъ маіора Лунди. Марія тотчасъ подумала о Гаспар, и была весьма огорченно, что ей приходилось узнавать полныя доказательства измвы молодаго человка, который полюбился ей.