Следопыт

Купер Джеймс Фенимор

Наконецъ, природа вступила въ свои права, и об женщины склонились къ тому, чтобы уснуть спокойно нсколько часовъ. Он устроили себ простое ложе, улеглись, и вскор погрузились въ глубокою дремоту.

Глава шестая

Когда Марія проснулась на другое утро, то дневной свтъ уже ярко пробивался чрезъ бойницы во внутренность блокгауза. Она разбудила свою подругу, подошла съ ней къ одному изъ отверстій и съ особеннымъ любопытствомъ посмотрла на все окружающее. Еще нигд не замтно было живаго существа, и везд кругомъ царствовало глубочайшее спокойствіе. Но на томъ мст, гд обыкновенно варили пищу Мнабъ и его подчиненные, слабо догоралъ огонь, котораго дымъ, казалось,

долженъ былъ служить къ тому, чтобы привлечь отсутствующихъ, не возбуждая ихъ подозрнія. Шалаши снова приведены были въ прежнее обыкновенное состояніе, и внезапно Марія вскрикнула отъ радости, когда глазъ ея упалъ на группу трехъ мужчинъ въ мундирахъ, сидвшихъ въ беззаботныхъ позахъ на трав, и, казалось, болтавшихъ между собою въ совершенной безопасности. Но вслдъ затмъ — кровь застыла въ жилахъ бдной двушки, при второмъ взгляд, когда она узнала безцвтныя лица и стеклянные глаза своихъ убитыхъ товарищей! Они сидли совершенно вблизи блокгауза, и, такъ какъ ихъ окаменвшимъ членамъ даны были различныя, наподобіе живыхъ, положенія, то по всей наружности ихъ было столько легкомыслія, что вс чувства молодой двушки должны были возстать противъ этого. Впрочемъ, обманъ этотъ былъ выполненъ такъ искусно, что легко могъ привести въ заблужденіе поверхностнаго наблюдателя на разстояніи ста локтей.

Посл старательнаго изслдованія берега, Юнита обратила вниманіе своей подруги на четвертаго солдата, который прислоненный къ дереву сидлъ, свсивъ ноги къ вод, и держалъ въ рукахъ удочку. — Скальпированныя головы покрыты были шапками, и лица заботливо обмыты отъ всякихъ кровавыхъ слдовъ.

При вид этого, Марія почти лишилась чувствъ, и ея ужасъ еще усилился, когда она увидла тло Женни, поставленное у шалаша въ наклоненной поз. Она, казалось, смотрла на группу мужчинъ, чепчикъ ея разввался втромъ, и рука ея держала метлу. Хотя разстояніе было слишкомъ велико, чтобы разсмотрть ея черты, но Маріи все-таки показалось, что подбородокъ несчастной женщины продавленъ и ротъ ея скривленъ ужасною улыбкою.

— Юнита! воскликнула она, когда, наконецъ, снова получила способность говорить: — это превосходитъ все, что я когда либо слыхала о предательств и хитрости вашего народа. Это, въ самомъ дл, ужасно и вызываетъ содроганіе!

— О, Тускарора очень хитеръ, возразила индіянка съ улыбкою, выражавшею удивленіе хитрости своихъ соплеменниковъ. — Солдаты уже мертвы и помогутъ умертвить другихъ, — потомъ всхъ сожгутъ.

Марія дрожа отвернулась, и изъ этихъ словъ ей стало ясно, какъ много отличается образъ мыслей спутницы ея отъ ея собственнаго. Между тмъ Юнита хладнокровно приготовила завтракъ, и уничтожила его такъ спокойно, какъ будто не произошло ничего особеннаго. Марія же ла очень мало: она предавалась своимъ мыслямъ, или же продолжала наблюденія чрезъ бойницы.

Каждый разъ пугалась она и пятилась назадъ, когда взоръ ея падалъ на убитыхъ; но всякій разъ подходила она снова къ бойницамъ, когда слышала слабый шумъ, хотя бы то былъ только шелестъ листьевъ или дуновеніе втра. Впрочемъ, день прошелъ, и не показался ни одинъ дикій или французъ, и Марія эту ночь спала спокойне, чмъ предшествовавшую. Какъ только она проснулась, первымъ дломъ ея было подойти къ бойницамъ, такъ какъ въ этотъ день она могла ожидать возвращенія своего отца. Выглянувъ, она опять увидла страшную группу на трав и совершенно въ тхъ же положеніяхъ, какъ наканун. Рыболовъ все еще наклонялся надъ водой, какъ будто пригвожденъ былъ къ своему длу; изрытое лицо Женни выглядывало изъ двери, а сидвшіе солдаты казались занятыми беззаботною болтовней. Погода однако за ночь перемнилась, втеръ дулъ съ юга, и облака, казалось, предсказывали бурю.

— Юнита! сказала Марія, отходя снова отъ бойницы: — этотъ видъ становится все боле невыносимымъ. Я-бы лучше хотла имть передъ глазами непріятеля, чмъ это вчное царство смерти.

— Тише, тише, возразила индіанка: они идутъ; я слышу

крикъ воиновъ, берущихъ скальпъ. Смотри, смотри, вотъ Капъ, Стрла ведетъ его.

— Дорогой дядя; слава Богу, онъ живъ! воскликнула Марія, снова приблизившись къ бойниц и выглянувъ въ нее.

Она увидла Капа и квартирмейстера въ рукахъ индйцевъ, которые безбоязненно вели ихъ къ блокгаузу, ибо знали, что въ немъ не могло уже быть никакой мужской защиты. Марія едва успла вздохнуть, какъ вся толпа стояла уже у самой двери, причемъ она, къ нкоторому успокоенію, замтила, что между индйцами находился и французскій офицеръ. Посл краткаго совщанія съ Стрлою и французомъ, раздался голосъ квартирмейстера, который закричалъ Маріи:

— Миссъ Дунгамъ, взгляните, пожалуйста, внизъ на насъ чрезъ одну изъ бойницъ, и имйте состраданіе къ нашему положенію. Намъ угрожаетъ немедленная смерть, если вы не отворите двери побдителямъ и не сдадите имъ блокгауза. Дайте же смягчить себя, и если желаете, чтобы мы еще нкоторое время сохранили наши скальпы.

Маріи показалось, что квартирмейстеръ слишкомъ легкомысленно судитъ о такомъ важномъ предмет, какъ сдача блокгауза, и она вовсе не чувствовала склонности исполнить его желаніе.

— Дядя Капъ! закричала она: — скажите мн, какъ должна я поступить?

— Слава Богу, милая Марія, что я снова слышу твой голосъ; я уже думалъ, что ты раздлила участь бдной Женни, и страхъ этотъ тяжело лежалъ на сердц. Что теб длать, мое дитя? Если хочешь послдовать моему откровенному совту, то ни подъ какимъ условіемъ не отпирай двери. Квартирмейстеръ и я старики, и нтъ никакой важности въ томъ, проживемъ ли мы нсколько лтъ больше или меньше; ты же, Марія, должна остерегаться, чтобы не попасть въ руки этого кровожаднаго отряда дьяволовъ. Еслибъ я былъ въ блокгауз, то ни одинъ индецъ не выманилъ бы меня оттуда.

— Миссъ Марія, прервалъ квартирмейстеръ:- надюсь, вы не будете слушать вашего дяди, котораго мысли, повидимому, перепутались со страха. Увряю васъ, что намъ всмъ не сдлаютъ никакого вреда, если вы сдадите блокгаузъ, — и, напротивъ того, дядя вашъ и я видимъ предъ глазами врную смерть, если вы упорно будете держаться на своемъ пост.

— Господинъ квартирмейстеръ, я послдую совту моего дяди, твердо отвчала Марія. Прежде чмъ не ршится судьба всего острова, я не оставлю блокгауза ни въ какомъ случа.

— Но, миссъ Марія, я общалъ нашимъ врагамъ сдать блокгаузъ подъ тмъ условіемъ, чтобъ они хорошо обходились съ нами. Подумайте, что я королевскій офицеръ и долженъ держать свое слово. Поэтому отоприте дверь и впустите насъ.

— Не отворяйте! прошептала Юнита Маріи: не оставляйте блокгауза; онъ очень хорошъ для скальпа.

Эта поддержка утвердила Марію въ ея ршимости.

— Я знаю, Мунксъ, отвчала она, что вы, какъ волонтеръ, не имете права сдать блокгаузъ непріятелямъ, и потому не считаю себя обязанною принимать условія вашей капитуляціи. Я останусь тамъ, гд нахожусь, пока вернется мой отецъ, котораго я ожидаю въ теченіе этихъ десяти дней.

— Ахъ, Марія! напрасно стараетесь вы обмануть непріятелей. Индйцы наврно знаютъ, вроятно чрезъ молодаго измнника Гаспара, что отецъ вашъ долженъ вернуться еще сегодня до заката солнца. Поэтому сдайтесь и покоритесь терпливо вол Провиднія.

— Нтъ, нтъ, Мунксъ, я сумю удержаться въ блокгауз и даже, въ случа надобности, защитить его. Посмотрите на бойницу въ верхнемъ этаж,

Вс глаза поднялись кверху и увидли дуло ружья, осторожно выдвинутое сквозь отверстіе. Юнита именно снова прибгла къ той хитрости, которая уже однажды оказала хорошую услугу, и теперь ожиданіе ея не было обмануто, ибо какъ только индйцы увидали угрожающее оружіе, то поспшно отступили и старались съ необыкновеннымъ проворствомъ найти себ убжище. Одинъ французскій офицеръ не отступилъ, и удостоврившись быстрымъ взглядомъ, что дуло ружья направлено не на него, онъ хладнокровно понюхалъ табаку и остался спокойно возл Капа и Мункса.