Слезинка на щеке
Шрифт:
«Ну да. Она сестра Джино Никкариса. И его послушное орудие подобно многим другим женщинам».
Доркас стояла, не шелохнувшись, пока в ее сознании высвечивалась ошеломляющая правда. Когда она заговорила, она очень медленно, тщательно подбирала слова.
«Эта женщина — миссис Петрус — ее нашла мисс Фаррар, чтобы она присматривала за моей дочерью Бет. Мисс Фаррар не говорила мне…»
Она пресеклась на полуслове, растерявшись от осознания сокрушительных последствий того, о чем она только что узнала. Как легко было ее обмануть. Подоплеку своей жизни Джино всегда держал в секрете. Он никогда не упоминал о своих родственниках. Казалось, что после смерти родителей
Мадам Ксения не обращала на Доркас никакого внимания, погруженная в свою трагическую роль. Ни на мгновение она не сошла со своей импровизированной сцены. Ее голос так звенел, как будто ее аудитория сильно превосходила одного человека.
«Вы говорите, что ваша дочка у Ванды Петрус?» — осведомилась она.
«Мисс Фаррар их отослала куда-то. Я не знаю, где они находятся. Вот почему я к вам приехала. Я думала, что вы могли бы мне помочь».
Мадам Ксения налетела на нее и схватила за плечи: «Ну да, конечно. Вот и ответ. И я не беспомощна. Я знаю, где они. Мисс Фаррар сказала, что вам нездоровится, что ребенка надо от вас убрать. Она попросила сдать ей дом в Линдосе, чтобы там пожили няня с ребенком. Я, конечно, согласилась. Мне это было безразлично. Я не знала, кто няня. Но теперь это важно. Пойдем, надо поторопиться».
Было такое ощущение, что ее подхватило весенним потоком, несущимся с гор. Доркас не сопротивлялась. Лишь бы ее волной принесло к Бет.
Из гаража вывели машину, и мадам Ксения ненадолго отлучилась. Затем она появилась, одетая в парижское платье, умудряясь, тем не менее, выглядеть в нем, как Дельфийская жрица. Она подняла Доркас с собой на гребень волны, затолкав ее в машину. Доркас села на заднее сиденье, мадам Ксения рядом с ней. Дверь слева оставалась открытой. Они ждали.
Через некоторое время появился Ставрос, шофер, несущий в руках бережно завернутый узел. Он осторожно поместил его между Доркас и своей хозяйкой, избегая смотреть Доркас в глаза. Это, конечно, была мраморная голова. Ставрос сел за руль, и машина отъехала от дома. Доркас уставилась ему в затылок, и в ней начало расти понимание. Без своей униформы, в пиджаке с поднятым воротником и опущенным на лоб козырьком кепки он идеально соответствовал запавшему в ее сознание образу.
«Это вы наблюдали за нами у отеля, — сказала Доркас сидящей рядом женщине. — Вы нас преследовали сегодня утром?»
Мадам Ксения ничего не отрицала. Она любовно дотронулась до лежавшего между ними свертка.
«Естественно. Когда вы показали мне слова, написанные Константином, я начала понимать. Я, конечно, загодя знала, что он делает копию головы. Это я дала ему возможность снять гипсовый слепок с головы, с оригинала. С этого слепка он уже мог сделать копию дома. Я сама купила ему хороший измеритель, который помог ему снять все мерки. Меня раздражало, что он этим занимается, хотя он изобрел вполне невинную причину. После того, как обнаружилась кража, я поняла, что могло произойти».
Она прервалась и драматически закрыла лицо руками. Доркас ничего не сказала, и, наконец, она продолжила:
«Разве я могла пожертвовать всем и передать его властям? Это было невозможно. И пока я боролась с этой ужасной проблемой, он ускользнул из моих рук. Я знала, что он никогда не вернется. Мне лучше было считать его мертвым. Когда вы пришли ко мне поработать и нашли это в его бумагах, я поняла, что могут означать эти слова. Но я знала недостаточно. Было необходимо, чтобы Ставрос за вами наблюдал, преследовал вас, когда вы покидаете отель на случай, если вы поедете на Филеримос и найдете мраморную голову. Ее было необходимо получить обратно любой ценой».
«Даже ценой жизни? — с отвращением спросила Доркас. — Ваш шофер — я полагаю, что это был он — он же мог убить Джонни Ориона».
«Только не Ставрос, — уверенно сказала мадам Ксения. — У него во время войны была богатая практика. Он знает, как убивать, а как не убить. Молодой американец — он ведь не сильно ранен?»
«Это не было легкой царапиной, — сказала Доркас— Они ничего точно не могли сказать, пока не
сделают рентген».
Мадам Ксения махнула рукой: «Рентген ничего не покажет. Я бы доверила Ставросу свою жизнь».
«Нашей единственной целью, — сказала Доркас, — было возвратить голову в музей. Если бы мы отвезли ее домой, она бы там и сейчас благополучно лежала бы».
Мадам Ксения взглянула на нее с вежливым недоверием: «Вы жена Джино. Почему я должна вам доверять? Я не могу доверять жене Джино, даже если он мертв. Я, конечно, верну этот шедевр. Но своим путем. Это будет сделано достойно и ни в коем случае не отразится на добром имени моего бедного Константина. Но сначала я уж ее использую. Теперь, когда я знаю, что Джино жив, мы поедем на Линдос и дождемся его там. Вы, ребенок и плачущий мальчик».
«Я нигде не собираюсь дожидаться Джино, — сказала Доркас. — Как только я получу Бет, я вернусь с ней на Родос и отправлюсь домой первым же рейсом».
Мысли о том, что она могла уже опоздать и Ванда с Бет уже уехали с Линдоса, она загоняла внутрь. Она не хотела сейчас об этом думать.
«Может быть, завтра, — спокойно произнесла мадам Ксения. — Может быть, завтра я и разрешу вам уехать. Сегодня вы мой гость. Джино придет. Я своих планов не изменю».
Доркас взглянула на правильный профиль сидящей рядом женщины. Она выглядела такой же греческой, как и голова Афины на монете с совой. И она выглядела такой же непреклонной, какой могла бы быть Афина. Она пожалела, что не позвонила Джонни, покидая Родос. Ей надо было ему сказать, куда она едет. Хотя бы это. Но теперь слишком поздно об этом жалеть. Он все равно ничего не мог поделать. Обнаружив Бет, она изыщет возможность уехать с Линдоса.
Какое-то время она молчала, глядя на мелькающий за окном пейзаж. Сейчас они были с той стороны острова, которая ближе к Турции, и характер местности изменился. Они ехали по внутренней дороге, и вокруг было много открытых долин, с фермами и посадками олив. Горы были выше и более неприступные, чем с другой стороны острова, но большую часть времени дорога шла на уровне моря. Ставрос правил с присущим ему апломбом, и казалось, кидался на каждое следующее препятствие в яростном желании его смести. Каким-то чудесным образом они избегали столкновения с другими машинами, объезжали ослов и редких пешеходов.
С каждой минутой Доркас все с большим нетерпением ожидала конца пути.
«Почему вы считаете, что Джино приедет?» — спросила она, когда молчание затянулось.
«Мисс Фаррар видела голову, не так ли? — сказала мадам Ксения. — Мария наблюдала за тем, как она ее раскрыла, чтобы показать вам. Девушка не поняла, о чем вы говорили, но она видела это. Если для этой женщины Джино как сын, то она ему об этом расскажет. Он уже должен все знать».
Да, он это знал, и ему нужно было только проинструктировать Ванду. Так же как в тот раз, когда он дал ей указания нарисовать меловые кружки.