Слезинка на щеке
Шрифт:
«Но зачем ему ехать так далеко? — настаивала Доркас. — Почему бы ему не дождаться, пока вы вернетесь на Родос?»
«Все очень просто, — сказала мадам Ксения. — Джино с моим мужем на паях владели лодкой, на которой они любили выезжать в бухту Линдоса. Она стоит там. В лодке с мотором несложно добраться до берегов Турции. У Джино в Турции есть друзья».
И покупатель, ожидавший в Истамбуле. Да при таких обстоятельствах Джино действительно вполне может приехать на Линдос. Что делает для нее еще более необходимым найти Бет и увезти ее.
«А если
Мадам Ксения неожиданно разразилась рыданиями: «Пожалуйста, не надо со мной сейчас говорить. Мне нужно оплакать Константина».
Она громко рыдала на протяжении еще нескольких километров пути, тем самым удерживая Доркас от вопросов. Затем она вытерла глаза, утихомирилась и обратила внимание на окружающий пейзаж.
«Во всей Греции нет ничего прекраснее и удивительнее, чем то, что вы уведите на Линдосе, — объявила она. — Мы уже скоро приедем».
Путешествие оказалось значительно более долгим, чем их обычные поездки с Джонни, а в том состоянии, в котором пребывала Доркас, каждая миля, казалось, тянулась вечность.
Рельеф снова изменился, и временами стала проглядывать береговая линия с серповидными песчаными бухтами, разделенными скалистыми россыпями. Берег был здесь более диким, чем с другой стороны острова.
За поворотом море исчезло, и дорога, похоже, свернула вглубь острова. Мадам Ксения выглянула из окна, казалось, она была преисполнена волнения. В этот момент слияния с Грецией, с Родосом, даже мысли о Константине отошли в сторону.
«Сейчас вы увидите», — сказала она и обратилась к Ставросу по-гречески.
Доркас не волновало, что она там увидит. Ей не терпелось обнять Бет.
Ставрос сбавил скорость. Вдалеке можно было различить рокот прибоя. Дорога устремилась в узкий коридор между высокими скалами — этот проход изгибался и внезапно круто обрывался вниз, к расположенному на открытой возвышенности городу Линдосу.
Как будто внезапно сцена раздвинулась и Доркас прозрела. Несмотря на то, что она ушла в себя, открывшийся вид приковал ее внимание и захватил ее. Тесно утыканная маленькими белыми домиками поверхность бухты, обращенная к морю, походила на перевернутое фарфоровое блюдце. За плоскими крышами города возвышалась крутая гора с Акрополем, приковывающая к себе взоры. Сама гора располагалась между двумя заливами. Ее неприступные скалистые стены вонзались в синее небо. Они не были увенчаны парящими колоннами, но эта скала с плоским верхом сама по себе доминировала над прилегающей местностью со всей своей несокрушимой Мощью. От нее трудно было отвести взгляд.
«Это старейший акрополь из всех, — произнесла мадам Ксения, и в голосе ее звенела гордость. — Люди возводили там постройки еще за двадцать пять столетий до нашей эры. Рыцарская крепость — от которой осталась только стена — сравнительно молода. Отсюда не видны остатки храма Афины Линдии. Он с другой стороны, на скалах».
Дорога опять нырнула, и они провалились вниз, не зная, что их встретит с другой стороны.
На площади перед харчевней были расставлены накрытые столики, а стоянку для машин огораживала каменная стена. Там стоял неизменный туристский автобус, а неподалеку группа путешественников торговалась с погонщиками, чтобы нанять ослов для восхождения на скалу.
Было очевидно, что дом мадам Ксении находится не здесь, но Ставрос остановился посреди площади. У Доркас внутри все заклокотало из-за этой задержки, но мадам Ксения не торопилась. Она изучила туристов, внимательно рассмотрела машины и покачала головой.
«Никого из них не знаю», — сказала она и опять обратилась к шоферу.
Он вывернулся обратно к развилке дороги, и они поехали вниз по аллее, усаженной кипарисами и оливами, к белому дому строгих геометрических линий. Дом был покрыт плоской крышей и окружен легкими колоннами по внутреннему портику, колонны были выкрашены в ярко-розовый теплый цвет.
Как объяснила мадам Ксения, улицы деревни были слишком узки, чтобы по ним проехала машина, поэтому она построила себе дом на склоне холма, к нему вела отдельная дорога, и вид на окрестности ничего не портило.
Доркас не стала ждать хозяйку. Громко зовя Бет по имени, она выбралась из машины и побежала по ступеням к портику. Никто не отвечал. Из двери появилась пышная гречанка и уставилась на нее в недоумении. Мадам Ксения, медленно восходя по ступеням, дала ей разъяснения, и та отступила в сторону, пропуская Доркас в длинную комнату с белыми стенами, которая вела от входа внутрь дома.
На стуле лежала кукла Бет, и Доркас ее подобрала. Ее тревога достигла своего апогея, она уже не могла ее скрывать.
«Спросите их о Бет, — взмолилась она. — Я хочу ее видеть немедленно».
Мадам Ксения переговорила о чем-то с горничной по-гречески.
«Слуги не знают, где ребенок, — сказала мадам Ксения. — Няня увела ее гулять. Не волнуйтесь, они скоро вернутся».
Доркас сжимала куклу в руках, как будто она могла придать ей уверенности, потому что к ней недавно притрагивалась Бет. Неужели случилось то, чего она боялась? Неужели она опоздала? Джино мог позвонить из Родоса, и Ванда могла уже отправить Бет, куда он приказал. Но не могла же она броситься наружу и вслепую метаться па улицам Линдоса в поисках дочери.
Ставрос последовал за ними в комнату, держа мраморную голову в руках. Мадам Ксения забрала ее у него и бережно положила в угол дивана. Затем она взяла небольшое полотенце и бережно обмотала им голову. Движения ее были уверенны и непринужденны, и Доркас, глядя на нее, почувствовала себя еще хуже. Эта женщина была чересчур уверена, что заманит сюда Джино.
«Не могли бы вы послать кого-нибудь поискать Бет? — спросила она. — Ванда не могла увести ее далеко, это такой маленький город».
Мадам Ксению, похоже, не волновали заботы Доркас.