Слезы Тесс
Шрифт:
Я боролась.
Извиваясь, я пыталась противиться ему.
— Отпусти меня.
Его пальцы напряглись в ответ, крепче прижимая меня к месту. Я взбесилась, схватила бильярдный шар и попыталась ударить им по его затылку.
— Сукин сын, убери свои руки от меня.
Кью застонал, измученно и потерянно, но ничего не сказал. Его тяжелое дыхание разрушило тихое спокойствие комнаты.
Его молчание ввело меня в замешательство. У меня не было никакой подсказки, о чем он думает или что планирует. Тишина обострила другие чувства,
Если бы Брэкс когда-нибудь делал так, смотря на меня с такой свирепостью, я бы кончила за секунду. То, что меня принуждали, разрушало меня, но почему-то мое тело игнорировало страх и расслаблялось.
Я перестала бороться и воспламенилась, готовая, как раз тогда, когда мое сердце запаниковало и екнуло.
Кью, казалось, чувствовал мое неохотное согласие. Он осторожно качнулся, распаляя горячую кровь. Он вдохнул, затем нежно положил свою слегка дрожащую руку мне на волосы, поглаживая их, лаская. Очень медленно, он заправил мои светлые пряди за уши, поклоняясь мне этим прикосновением.
Мое сердце немного успокоилось, ублаженное нежностью. Он вынудил меня сдаться и принять его искаженную доброту.
Минуты поглаживаний расплавили мои кости, и его прикосновения опустились ниже, лаская мои плечи, спину, такие легкие, но в тоже время угрожающие.
Я ожидала грубости, но он показал нежность. Как я могла соперничать с этим? Оставаться сильной и бороться, когда каждая плотская часть меня реагировала на него.
Я захныкала, когда его пальцы прошли по моей грудной клетке, приближаясь к выпуклости груди.
Из его горла вырвалось рычание, звук, заполненный сдержанностью и предупреждением. Его пальцы медленно гладили и выводили круги на нежной коже моей груди, с каждым прикосновением приближаясь к соску.
Мои соски напряглись, сжимаясь от потребности. Осознание того, что Кью собирается так интимно прикоснуться ко мне, заставило меня часто и тяжело задышать. Моя реакция воспламенила Кью, и он сжал руку в моих волосах в кулак, отодвигая меня от сукна. Его бедра удерживали мои между ним и столом.
Я закричала, когда кожу головы начало саднить, но в то же время, излучая удовольствие, пылкое и горячее. Все мое тело начало гореть.
Он взял одну мою грудь в ладонь, сжав сосок. Его горячий рот опустился к моей шее, прикусывая ее своими острыми зубами.
Я не могла контролировать тело, но не хотела, чтобы он думал, будто я хотела этого. Я не хотела. Не совсем.
— Остановись. Пожалуйста, не надо.
Я зажмурилась, желая, чтобы мой разум освободился от этой подавляющей вины, разрушающей мою душу. Вины за реакцию. Вины за отчаянное желание большего. Вины за желание убить его.
Кью пробормотал что-то по-французски. Его мятное дыхание обдувало мою чувствительную кожу. Рукой он массировал мне грудь жестче, сильнее, чем это делал Брэкс. Он перекатил сосок между ловкими пальцами,
Кью напрягся, прижав твердый член к моей заднице:
— Putain (прим пер. фр. Бл*дь). Я так чертовски сильно хочу тебя.
Он ущипнул меня за сосок, и своеобразная боль скрутила живот. Этот щипок что-то показывал — требование.
— Что это такое? — прошептал он мрачно.
Кью больше не ограничивал себя никакими правилами, по которым играл. Осознание этого отдалось потребностью между моими ногами. Я пыталась помешать похоти разрастаться, окутывать меня, но не смогла.
Я не могла дышать. Голубые глаза Брэкса всплыли в моем сознании. Что я делаю? Брэкс будет вечность ненавидеть меня, если я позволю всему этому произойти. Не имело значения, что у меня не было выбора... я не могла вернуться к нему после того, как меня использовал другой. Слезы вырывались из меня, ненавидя мою слабость, ненавидя мое тело.
Кью вновь прикусил мою шею и провел губами вдоль моей ключицы, его дорогой костюм терся об мою спину.
— Скажи мне, эсклава. Что я трогаю?
В моем уме раздавался белый шум, пустота. Он мог использовать мое тело, но мою душу он не сломает. Я осталась бы нетронутой. Неприкосновенной.
Когда я не ответила, он толкнулся к моей заднице, заставляя меня вскрикнуть:
— Что это?
— М-мой сосок.
Он прикусил мое ухо, его дыхание было грубым и тяжелым.
— Неправильно. Он — мой, — он отпустил меня, и я выдохнула от облегчения, затем замерла, когда он прикоснулся к моей попе. Его пальцы посылали пламенные следы по моей коже, действуя мучительно медленно.
Ноги задрожали, дыхание ускорилось, и мое предательское тело приободрилось, еще больше расслабляясь.
Кью пробормотал:
— Твоя кожа здесь такая нежная.
Его пальцы поднялись повыше, медленно приближаясь к цели.
Слеза медленно скатилась и упала на сукно, превращая светло-зеленый цвет в темный.
Кью вздохнул.
— Я делаю тебе так больно, что нужно плакать? Я бью тебя?
Я покачала головой, не в состоянии ответить.
Его прикосновение из легкого стало интенсивным. Я ахнула, когда его агрессивная рука пробралась между моих ног. Смущение, нужда, желание, ненависть — все эти эмоции прошли через мое сердце.
Кончиком одного пальца он задел мой вход через влажные трусики.
— Такая влажная, ma ch'erie (прим. пер. фр. – моя дорогая), — он провел носом вдоль моей шеи, и в этот момент его палец нашел мой клитор. Я дернулась в его руках. Его грудь напряглась рядом с моей спиной. — Твое тело не лжет. Ему нравится это. Ему нравлюсь я.
— Я, может, и не могу управлять своими физическими реакциями, но не путай это с тем, что ты мне нравишься, — я полупропыхтела, полупростонала. — Не нравишься. Этого никогда не будет.