Слишком дружелюбный незнакомец
Шрифт:
Иногда он терял нить повествования, и рассказ становился совершенно нелогичным. Тогда Матильда переставала слушать, предоставляя ему окончательно запутаться в лабиринте своих мыслей, пока не замолчит.
Остаток дня проходил очень медленно. Приготовив стопку каких-нибудь книг, Матильда усаживала его в кабинете. Франсуа перелистывал их, на самом деле даже не читая. Она заметила, что книги все время остаются открытыми на одной и той же странице.
Когда она занималась Людовиком, Франсуа знал, что должен вести себя спокойно. На этот счет она преподала ему хороший урок. Однажды, поднявшись из погреба, она очень забеспокоилась, не найдя Франсуа дома. Он оказался снаружи, в конце аллеи, у самого выезда из их владений. Каким образом он добрался туда и куда намеревался пойти? Скрепя сердце ей пришлось удвоить дозы, чтобы в дальнейшем избежать подобных неприятных происшествий. Из предосторожности она избавилась от домашнего телефона, который спрятала в шкафу, прервала интернет-соединение и конфисковала у Франсуа мобильник. Она больше не оставляла на видном месте ключи от машины. Даже несмотря на то, что в его нынешнем состоянии сесть за руль он смог бы только благодаря чуду. Лучше не искушать судьбу…
Франсуа больше не вызывал у нее никакой жалости. Она смотрела на него с безразличием, почти клинической отстраненностью — должно быть, так поступают медики, занимаясь лабораторными крысами или сообщая пациентам плохие новости.
За это ты можешь винить только себя самого, Франсуа. Если бы ты в тот вечер действовал более рассудительно… Если бы ты тогда не стал разыгрывать всю эту комедию…
Когда она снова подумала о том вечере, он показался окутанным завесой тумана. Это было выражение Франсуа; так он говорил, когда еще ясно мыслил. В то мгновение, когда он наконец понял, она прочла в его глазах панический страх.
Пиво… пустые бутылки на столе… Это было невозможно, но тем не менее…
Он оставался совершенно безучастным перед неподвижным телом Людовика. Сидя на своем месте, Франсуа лишь смотрел на юношу, распростертого у стола, и следил глазами за тем, что она делает.
«Я не могу позволить ему уйти…»
Должно быть, в его голове возникли еще более мрачные мысли. Он сказал «надо позвонить в „Скорую помощь“!» или еще что-то в этом роде. С трудом приподнявшись, он подошел к ней;
— Что ты сделала?
Он повторил этот вопрос много раз. Точнее, это был не вопрос, а констатация факта, произнесенная до крайности растерянным тоном.
Она в свою очередь поднялась, чтобы преградить ему дорогу. Что он себе вообразил: что она даст ему позвонить! Он принялся кричать, все громче и громче, орать на нее. Затем, поняв, что она не уступит, Франсуа схватил ее за руки… сжал… так сильно… и как у него еще недавно было столько силы, которую она даже в нем не подозревала. У него ужасно болела нога, Матильда это хорошо видела, так же как замечала, что у него трясется все тело, даже когда он не впадает в гнев. Она отбивалась, косясь на стол в поисках ножа на случай того, что ей понадобится защищаться.
Борьба их перепутанных рук… Прерывистое дыхание Франсуа, который уже начал уставать… Их крики, ее решимость…
Она оттолкнула его. Изо всех сил. Не раздумывая.
Франсуа мог бы просто потерять равновесие и ухватиться за стол… Но нет, она еще видела его тело, падающее навзничь, и беспорядочные движения рук, колотящих по воздуху.
Ужас на его лице. Падение на пол из утоптанной земли. А затем больше ничего.
Может быть, именно тогда у нее был ее первый провал в памяти, ее первая пустота?
Должно быть, так и было, так как мгновением позже — для нее было именно так — Франсуа больше не лежал на полу, а вытянулся на кушетке. Кто же его туда уложил, если не она?
Его лицо было искажено странной гримасой. Припадок? Франсуа дышал с трудом, был не в состоянии говорить, тело почти скрюченное, правая рука судорожно прижата к бедру. Затем ему с трудом удалось пробормотать ее имя.
«Не двигайся, лежи спокойно».
Его дыхание становилось все более и более прерывистым. Он отбросил голову назад, будто человек, безуспешно пытающийся держать лицо над водой.
«Надо вызвать „Скорую“… для Людовика… и для меня…»
Каждый произнесенный слог был для него мучением. Лицо его уродливо сморщилось, будто кожица переспелого фрукта.
Она сказала ему:
«Ничего этого бы не произошло, если бы ты тогда позаботился о Камилле». И снова взгляд Франсуа наполнился ужасом. Но за ним, казалось, сверкнула молния озарения: как будто он только что поставил на место последний кусочек мысленного пазла, что дало ему возможность наконец увидеть ситуацию в целом.
«Она ни в коем случае не должна была приходить в этот амфитеатр». Не поддавшись панике, Матильда поднялась в ванную комнату. Каким странным было спокойствие, внезапно охватившее ее; оно являло собой полную противоположность тому, что сейчас с ней происходило. Будто она внезапно оказалась в том мире, куда не долетают никакие эмоции.
Из аптечного шкафчика она взяла все, что попалось под руку. Бензодиазепины [34] , содержащие опий анальгетики, шприц.
Она снова поднялась в гостиную. Людовик мог подождать: она позаботилась о том, чтобы подмешать ему достаточно снотворного, в то же время не подвергая опасности — в этом Интернет оказался наилучшим союзником. Матильда знала, что он придет в сознание лишь через несколько часов и что его пробуждение, без сомнения, будет тяжелым. Она лишь взглянула, чтобы убедиться, что он не слишком сильно ударился, упав на пол.
34
Бензодиазепины — класс психоактивных веществ со снотворным, седативным, анксиолитическим, миорелаксирующим и противосудорожным эффектами. Большинство их являются транквилизаторами, некоторые используются как снотворные средства.
Франсуа все еще находился в лихорадочном возбуждении, гримасничая и корчась на кушетке. Несмотря на боль, он принялся отбиваться, когда она попыталась сделать ему укол.
Удушающий захват, ватка, смоченная спиртом, заставить вену выступить наружу…
— Успокойся, это для твоего же блага.
Что было тогда у него в голове? Его взгляд… просто сгусток паники. Или он мог решить, что она захотела избавиться от него?
Средства, содержащие морфий, действуют быстро — это она знала по опыту, но никогда не давала ему такой большой дозы. Прошло не так много времени, и Франсуа уже задремал, забылся в беспокойном полусне, что дало ей возможность выиграть время.
Она и сама не знала, откуда у нее взялись силы, чтобы все сделать. Спустить Людовика в погреб оказалось тяжелее, чем она думала. Его вес, его длинные громоздкие конечности… она чуть не уронила его с лестницы… Пятясь задом, ступеньку за ступенькой, удерживая у груди слишком тяжелое тело и таща его за собой…
К счастью, там решетка. Ниша, которая запирается на ключ. Без этой «прихоти» Франсуа — именно так она назвала его желание установить ее там — все это оказалось бы невозможно.
Матильде пришлось притащить туда матрас из пристройки. Позже надо будет убрать все из комнаты, сложить вещи Людовика и уничтожить все следы его пребывания…