Сломанные Крылья

Локк Катика

Джек наклонился и накрыл рот Акитры ладонью, заставив того замолчать.

— Не впутывай в это Майку. Это только между нами. — Он посмотрел в прищуренные глаза, ожидая удар силы, но Акитра держал себя в руках. Выполнял условия. Джек медленно убрал пальцы. — Ты прав, меня заводит видеть тебя связанным, но причины ты называешь неправильные. Я не любитель боли, страха или унижений.

— Тогда развяжи меня, — выдавил Акитра сквозь зубы. — Все, что ты хочешь сделать, можно сделать и без веревок. Джек… — Вот оно — опять это отчаяние, эта жажда в лице. — Джек, я не собираюсь умолять,

но… Развяжи меня.

Не отрывая глаз от Акитры, Джек шагнул к изножью кровати и взялся за конец веревки, привязывающей лодыжку Акитры к раме. Наверное, он должен был бы прочитать в глазах Акитры облегчение или вообще ничего не прочитать, но промелькнувшее разочарование на лице фэйри стало недостающим кусочком пазла. Джек вдруг понял.

Отступив от кровати, он снял футболку и стащил с себя джинсы. Акитра рванул веревку, но узел лишь сильнее затянулся. Темные глаза Акитры сверкнули бешенством, он оскалился и выгнулся, натянув веревки, так что медные перекладины жалобно застонали.

— Ты сделаешь себе больно, — сказал Джек, схватив пуговицу на нитке и забравшись на постель к Акитре, в одних трусах устроившись между его бедер. Он приложил пуговицу к подушечке указательного пальца и накрутил нитку на фалангу, чтобы держалась. Потянувшись, он скользнул ладонями по бокам от Акитры — фэйри напрягся, когда Джек навис над ним на четвереньках, так что их тела оказались всего в футе друг от друга.

— Джек… — прошептал Акитра, и Джек увидел, как он задрожал, а глаза наполнились этой пугающей, отчаянной жаждой.

— Тшшш. — Джек перенес вес на одну руку, чтобы можно было прижать указательный палец к губам Акитры — палец с пуговицей. Джек провел гладким прохладным камнем вдоль нижней губы Акитры, и тот громко сглотнул. — Представить не могу, каково это, — тихо прошептал Джек, — так сильно хотеть того, что тебя всю жизнь учили ненавидеть и бояться.

Акитра рассмеялся — внезапно, хрипло, почти истерически.

— Я не хочу и не боюсь тебя, жалкий человечишка, — процедил он.

Джек не спускал глаз с губ Акитры, следуя пальцами за их движениями, не отводя амулета от его кожи.

— Я говорил не о себе, — возразил он. — Я говорил о потере контроля. — Если у Джека и оставались еще какие-то сомнения, внезапная неподвижность и бесстрастное выражение лица Акитры их развеяли. Акитре хотелось лишиться контроля, уступить, сдаться, упиваться своей беспомощностью и несдержанностью… но он не мог. Это единственное объяснение.

Вот почему Джек не мог разгадать его, почему Акитра нарушал собственные правила, почему постоянно испытывал границы закона и морали. Он старался терять контроль всеми способами, которые бы не уронили его достоинства. И в ту ночь, после заземления, когда он дал слабину, приняв помощь Джека, что его волновало? Что Джек расскажет об этом Майке. Он не хотел, чтобы тот стал думать о нем хуже.

Вот, что заставило Акитру пойти на сделку тогда, в библиотеке, почему он без устали пугал и издевался над Джеком, почему слепо согласился на предложение Джека побыть его рабом — потому что Джек — всего лишь человек и не понимает, что для Акитры значит потерять контроль,

потому что ему надо было убедить себя, что, сдавшись Джеку, он не станет меньше фэйри, потому что ему необходимо верить, что все в его руках.

Акитра уставился на него, на лице его проступало что-то, похожее на панику.

— Я никому не скажу, — прошептал Джек. — Никому и никогда. И если ты попросишь меня остановиться, я остановлюсь. — Вот оно, обещание — вернуть контроль Акитре, если понадобится.

Тот открыл рот, закрыл снова и, зажмурив глаза, прерывисто вздохнул.

— Что ты хочешь со мной сделать? — спросил он наконец, распахнув глаза.

Вместо ответа Джек еще раз скользнул пальцем по губе Акитры, прежде чем приложить амулет к уголку его рта. Медленно наклонив голову, он коснулся губами губ Акитры, и тот тихо застонал, приоткрыв рот.

Джек не сумел сдержать игривую улыбку.

— Ты такая шлюшка, — прошептал он — одно из любимых оскорблений Акитры, — а потом опять прильнул губами к его губам, скользнув языком в рот фэйри. Он не врывался глубоко — ему совсем не улыбалось проверять, не усилился ли вместе с чувствительностью и рвотный рефлекс Акитры, — просто втянул язык того в свой рот, вырвав у Акитры протяжный стон, посасывая его язык.

Джек оторвался от него, чтобы вздохнуть, а потом сжал нижнюю губу Акитры своими и, всосав, провел языком по нежной теплой плоти. Акитра запрокинул голову, открыв рот — он как будто не мог отдышаться. Выпустив его губу, Джек двинулся ниже, целуя его подбородок, скользя пуговицей вдоль челюсти, прямо перед своими губами, чередуя поцелуи с укусами, пока двигался к шее.

Тело крутило, член ныл от напряжения, каждый всхлип и стон Акитры отзывался дрожью внутри, но все было слишком идеально, чтобы торопиться. Выведя пуговицей маленький круг у Акитры за ухом, Джек подразнил мочку языком, прежде чем втянуть ее в рот. Акитра охнул и выгнул спину, тепло его тела коснулось груди и живота Джека. Джек застонал, удерживаясь на руках, сопротивляясь желанию прижаться к мокрой от пота коже.

Он медленно двинул амулет вниз по горлу Акитры, следуя за ним губами — вылизывая, всасывая, кусая — оставляя на коже Акитры розовые пятна. Тот заерзал под ним, дыхание его участилось, но звуки, которые он издавал, выдавали только наслаждение. Джек остановился, чтобы отдышаться, перехватив взгляд Акитры, и медленно обвел правый сосок. Он все еще видел в аметистовых глазах настороженность, все еще чувствовал, что Акитра сдерживается.

Облизнув губы, Джек наклонился снова, вобрав темную шершавую горошинку в рот и пощекотав языком твердый тугой сосок. Акитра задохнулся и вскрикнул, выгнувшись всем телом. Джек сосал, наслаждаясь удовольствием Акитры, его собственные соски покалывало от зависти.

— Стой… — Шепот Акитры был едва слышен, но Джек отпрянул, как будто тот кричал.

— Что? — спросил он, окинув Акитру взглядом с ног до головы, пытаясь понять, в чем проблема. Не получив ответа, он снова склонился над Акитрой и внимательно на него посмотрел. — Это было серьезное «стой», или ты просто проверял, сдержу ли я слово?