Слово авторитета
Шрифт:
— Ничего, потерплю как-нибудь, — сквозь зубы отвечал Алеко.
— Куда их? — спросил Евгений, повернувшись к Шибанову .
— Поговорим здесь, — распорядился Григорий, — уж очень хочется посмотреть резиденцию хозяина Курского вокзала.
Помещение было небольшим, изрядно затоптанным и больше напоминало подсобку какого-нибудь домоуправления, где любят отдохнуть слесаря и в клубах сигаретного дыма поговорить за жизнь. Единственное, чем отличался офис от убогости казенных помещений, так это наличием хорошей мебели, совсем еще новой.
Охотно верилось, что хозяин
Стены от пола до потолка вместо обоев были оклеены фотографиями обнаженных натурщиц, запечатленных в самых неожиданных ракурсах и позах. Причем вырезаны они были из дорогих и модных журналов, что указывало на солидный достаток хозяина апартаментов. Впрочем, так оно и было в действительности.
Капитан Шибанов невольно задержал взгляд на самых раскованных изображениях, а потом, не удержавшись, неторопливо прошелся вдоль стен, разглядывая красоток пообстоятельнее.
— Нравится? — хмыкнул Алеко, развалившийся на диване. — Такая красота нэ можэт нэ понравица. Здэсь у мэня фотографии для настоящих мужчин. А вот в сортирэ, — он мелко и неприятно хохотнул, — для педиков. И тоже из журналов…
Так сказат, для любитэлэй. Ради любопытства можно взглянуть.
— Как-нибудь в следующий раз, — пообещал капитан, присаживаясь в удобное кресло.
Пощупал пальцами мягкую эластичную кожу. Высшего качества, нечего сказать.
— Она всэм нравится, — слегка улыбнувшись, произнес Алеко. — Дорогая!
Сепиашвили не выглядел подавленным, скорее всего ощущал себя хозяином, к которому всего лишь на несколько минут заглянули уважаемые гости. Вот сейчас он повелительно щелкнет пальцами, и в комнату расторопно, звонко постукивая каблучками, войдет миловидная девушка с подносом в руках, на котором, кроме обыкновенного крепкого кофе, будет стоять бутылка отменной чачи.
На стульях, с наручниками на руках, сидели оба его кузена, на их губах играли снисходительные улыбки. Случившееся, по молодости лет, а может быть, по собственной глупости, они воспринимали как элемент криминальной романтики, забыв о том, что вслед за этим последуют менее приятные моменты — скученность камер, скудный паек, молчаливая суровость конвоиров, собаки, натасканные на запах заключенных, и полное отсутствие женщин.
Уверенность Алеко Сепиашвили покоилась на том, что он имел в своем распоряжении целую свору адвокатов, которые были обязаны биться за него не хуже сторожевых псов. Хозяин площади Курского вокзала был глубоко убежден, что самой худшей неприятностью для него в ближайшие пятьдесят лет может стать только встреча с автоинспектором при нарушении скоростного режима.
Следовало расставить акценты. Капитан Шибанов развернулся и сделал два небольших шага в сторону ухмыляющегося Сепиашвили.
— Встать! — негромко, но очень твердо проговорил Григорий.
— Началник, ты чэго пургу гонишь? На пушку бэрешь? Видэл я таких, — губы Сепиашвили презрительно скривились.
— Я тебе сказал: встать!
Алеко метнул быстрый взгляд на притихших кузенов, которые сейчас уменьшились вполовину.
— Начальник,
— А это мы сейчас посмотрим, — без интонаций сказал Григорий.
Намеренно неторопливо он расстегнул пиджак. Под левой рукой в плетеной импортной кобуре безо всяких застежек торчал «Макаров». Ладонь привычно охватила полированную рукоять и уверенно вытянула ее из кожаного гнезда. Глаза Алеко смотрели спокойно и холодно. Капитан передернул затвор и ткнул ствол в переносицу Сепиашвили. Невольно палец лег на курок, ощутив холостой ход. У порога, подперев дверь могучим плечом, стоял огромный парень со смешной фамилией Карапузов и с интересом наблюдал за разворачивающимся действом. К выходу не пробиться — не так-то просто отодвинуть сто тридцать килограммов живого веса. Своими габаритами собровец напоминал огромный бульдозер.
— Если я случайно нажму на курок… ты погибнешь во время задержания…
Что поделаешь, в нашей профессии подобное случается. Ты увидел работников милиции, попытался оказать им сопротивление… Тем более был вооружен…
— У меня нэт «ствола», — сдавленно проговорил Алеко, не решаясь пошевелиться. Шибанов улыбнулся:
— Какой пустяк, неужели ты думаешь, что мы не отыщем неучтенный «ствол».
— Ты за это отвэтишь, начальник, а когда попадэшь на зону, так тэбя каждый доходяга раком ставить будэт.
Улыбка капитана сделалась злой, в правом уголке рта хищно обнажились белые зубы.
— Возможно, отвечу… А может быть, и нет. У меня ведь найдется масса свидетелей… Что ты был не прав… Будет разбирательство, ну, дадут мне выговор. Уж как-нибудь переживу. Встать!
Алеко поднялся.
— Мамой клянусь, ты нэ прав, гражданин началник. Мы с тобой еще пагаварим, — спокойно пообещал Алеко.
— Разумеется. Кажется, ты начинаешь перевоспитываться, — и, обернувшись к омоновцам, произнес:
— Ученик-то у меня оказался на редкость способный, схватывает буквально на лету. Обожаю работать с понимающими клиентами.
— Убери руку с курка, выстрелишь ведь, — спокойно заметил Алеко.
— А-а, понимаю. — Шибанов посмотрел по сторонам, откуда на него десятками пар глаз взирали нагие девицы. Голова его слегка качнулась. — Боишься, что твоими мозгами могу испортить такую красотищу?
Кто-то из собровцев закурил, воспользовавшись неожиданной передышкой.
Выглядели они очень расслабленно, но автоматы держали с таким расчетом, чтобы их можно было развернуть в любую точку комнаты.
Кузены приуныли. Еще вчера вечером им казалось, что половина высших милицейских чинов столицы кормятся из ладоней всемогущего брата. А сегодня какой-то залетный мент, даже не поинтересовавшись статусом Алеко, принялся тыкать ему в лицо табельным оружием.
— А теперь давай поговорим сначала, — проговорил Шибанов с совершенно другими интонациями, словно бы каялся в необдуманном поступке. — Знаешь, что-то я разнервничался. Так что не серчай, Алеко. Работа у меня сволочная, все как-то не слава богу. А тут еще со своей бабой немного поцапался. Не дает, зараза! — совсем по-свойски поделился он с положением своими переживаниями.