Слово о князе Владимире
Шрифт:
По всей видимости, на самом деле все обстояло просто и естественно: Малуша тихо и спокойно дожила свой век в одном из княжеских теремов. Но могла же она быть брошена на произвол судьбы своим братом — Добрыней, который, состоя в родстве с Владимиром, до конца жизни пользовался его покровительством. К тому же ссылать ее, прятать где-то в глуши, дабы скрыть родственные связи с нею Владимира, не было никакой необходимости: никто в те времена секретов о происхождении князя не делал.
Нельзя отрицать, что печать «рабичича», или «сына рабыни», прочно пристала к личности Владимира и, возможно, тот факт, что в его жилах текла кровь простолюдинки, сыграл немалую роль в формировании княжеского характера. Отсюда могли проистекать и близость к простому народу, и отсутствие тех барских повадок и замашек, какие были характерны для его сыновей и внуков.
Звездный час Владимира пробил, когда ему еще не исполнилось и десяти лет. Только благодаря уму и энергии Добрыни он избежал участи побочного княжеского отпрыска, затерянного среди многочисленной челяди великокняжеского двора. Законные наследники Святослава, его двое сыновей — Ярополк и Олег в случае гибели отца заняли бы его место, и тогда Добрыне пришлось бы убираться подобру-поздорову из Киева. Таким образом, от будущего племянника зависело и будущее дяди, поэтому он выжидал удобного случая, чтобы начать действовать.
Уходя в очередной (как оказалось, последний) поход на Дунай, Святослав, не предполагавший его гибельного исхода, лишь формальным образом определил своими наместниками маленького Ярополка в Киеве, а в Чернигове — меньшого сына Олега. Он считал это дело поконченным, как вдруг произошло событие, заставившее его вновь вернуться к вопросу о назначении наместников. В Киев перед самым отъездом Святослава прибыла депутация из Новгорода, возглавляемая посадником, и приступила к нему с настоятельной просьбой назначить и Новгороду князя, который был бы связующей фигурой в отношениях между боярами и посадским людом, ибо управлять ими становилось невозможно. Новгород хотя и сохранял автономию и независимость от Киева, но платил ему установленную дань. Где же было новгородцам искать наместника, как не в Киеве? Не обращаться же снова к варягам? Так, впрочем, послы и заявили Святославу: «А если не пойдете к нам, то мы на стороне отыщем себе князя!» — «Да где же я возьму вам князя? — взмолился Святослав. — Вот поговорю с сыновьями, может, кто и согласится». Но Ярополк и Олег наотрез отказались.
И тут свою роль сыграл Добрыня, заслуживший к тому времени у Святослава авторитет и доверие и как воевода, и как дядя его внебрачного сына. Воспользовавшись случаем, он шепнул новгородским посланцам: «Просите Владимира». Те приступили к Святославу: «Отдай нам Владимира!» И князь, выказывая свое обычное добродушие, уступил их просьбе: «Вот он вам!» Владимир как раз оказался под рукой. Ох, и хитер был этот Добрыня! Мальчик приглянулся новгородцам: рослый и пригожий, весь в мать — Малушу.
Так разошлись пути-дороги Святослава и трех его сыновей: князь пошел с дружиной на Дунай, Ярополк остался в Киеве, меньшой Олег отправился в Чернигов, а Владимир вместе с Добрыней, назначенным новгородским посадником, — в Новгород…
После гибели Святослава прошло три года. Княжата подросли, а Ярополк уже подавал надежды как достойный воспреемник дел своего отца [3] . Как бы там ни было, но в этот период оживилась торговля с греками, болгарами, а также внутри государства. Строились новые города. Влияние Свенельда было по-прежнему велико.
По свидетельству летописцев, Ярополк не питал вражды к своим братьям, так как полагался на незыблемость отцовских установлений [4] . Он даже намеревался вступить с ними в союз для укрепления обороны княжества и надеялся на признание ими его главенства в этом союзе.
3
Возможно, Ярополк и Олег, несмотря на запрет отца, были окрещены их бабкой — Ольгой. В княжеском тереме на Горе проживала бывшая греческая монашка, привезенная ранее Святославом с Дуная и отданная в услужение Ярополку, которая потом стала его наложницей. Ее имя так и осталось неизвестным, как и ее дальнейшая судьба после гибели Ярополка и рождения ею от него сына Святополка — того самого, который вошел в историю как Святополк Окаянный за убийство своих братьев — Бориса, Глеба и Святослава
4
Некоторые писатели, в частности С. Скляренко, представляют Ярополка коварным, вероломным интриганом и политиком, что противоречит сведениям, содержащимся в летописях. Да и факты, приводимые ими самими, говорят о противном. Более того, Ярополк в ряде случаев проявил излишнюю доверчивость и благородство, которые и привели его к гибели.
Весною 975 года сын Свенельда — Лют охотился в дальних лесах и, преследуя зверя, забрался в глубь древ лянских земель. Там в это время находился Олег — младший брат Ярополка. По-видимому, в Чернигове росло недовольство усилением власти Свенельда и поэтому, узнав, что в его владениях хозяйничает отпрыск ненавистного варяга, Олег приказал убить Люта. Получив известие о гибели сына, Свенельд решил отомстить за его смерть. Он внушил Ярополку необходимость войны с Олегом и полного подчинения Чернигова Киеву: «Пойди на своего брата и захвати волость его». Однако князь довольно долго не внимал этим доводам и лишь два года спустя согласился предпринять поход на древлян.
Древляне были наготове. Их дружины вышли навстречу Ярополкову войску, которым командовал Свенельд, и остановили его у города Овруча. Дружинники Олега после короткой стычки были опрокинуты и бросились спасаться в стенах Овруча. На мосту через ров создалась страшная давка, множество воинов сорвалось вниз и погибло. Войдя в город, Ярополк принялся повсюду искать брата, но не мог нигде найти, пока один из древлян не сообщил ему, что черниговского князя спихнули с моста. Ярополк приказал разобрать ров. Вскоре на самом дне под грудой других тел обнаружили тело юного Олега. Ярополк горько заплакал над ним и, обращаясь к Свонельду, произнес: «Смотри, вот ты чего хотел!»
Олега похоронили с большими почестями у стен Овруча. Ярополк возвратился в Киев. С этого момента Свенельд уже не входил в состав приближенных князя и, вероятно, отбыл в страну своих предков к туманным берегам Варяжского моря. Место воеводы занял льстивый и изворотливый Блуд, назначение которого явилось роковой ошибкой Ярополка, приведшей его к погибели.
Внук Ярилы выступает
против Ярополка
Тем временем на широком приволье Приильменья подрастал под присмотром своего дяди Добрыни теперь уже единственный брат Ярополка — Владимир. В свои шестнадцать лет он выглядел настоящим молодцом — рослым, статным и ловким. Был участником всех драк и потасовок со сверстниками, азартным охотником и рыболовом. Добрыня исподволь готовил племянника ко всем возможным испытаниям, ожидая своего часа для вступления в борьбу за место под солнцем. Дядя предвидел, что в Киеве не станут долго терпеть его как новгородского посадника, а Владимира — в качестве наместника и постараются избавиться от обоих тем или иным способом.
Стремясь опередить своих противников, он занимался детальной разработкой плана решительных действий по овладению киевским престолом. Приучал племянника к дальним переходам, прививал ему навыки командования дружиной в бою, посылал его «за море» — на Балтийское побережье, чтобы тот освоился с поморами и свеями, попробовал вербовать из них воинов и привлекать к себе на службу шведских ярлов-воевод. В те же времена Владимир обзавелся женой и первыми детьми, как и было положено всякому порядочному мужу княжеского рода.
Новгородский русский северо-западный край, по территории сравнимый с большим европейским государством, был издавна населен не только словенами, как сами себя стали называть славяне со времен освоения этих земель, но и финскими племенами балтийской группы — карелой, чудью, весью, мерей и другими.
Новгород стоял на стыке водных путей между Варяжским и Белым морями, между Ладогой и Ильменем, в начале великого пути «из варяг в греки». Отсюда и его лицо — торгового города-посредника, где сходились торговые маршруты из Византии, районов побережья Балтийского, Белого и Северного морей, Поволжья. В товарный обмен втягивались народы всего балтийского Поморья и скандинавские племена, откуда то и дело прибывали находники. Город фрахтовал их морские и речные суда, нанимал норманнов на службу для охраны своих речных караванов с товарами, ходивших аж до самого Константинополя и берегов далекого Хвалисского (Каспийского) моря, в города Хазарского каганата. Об этом свидетельствуют многочисленные клады, найденные в разных местах новгородского края: среди драгоценностей в них было много монет — иранских, византийских, римских, арабских.