Случайные связи
Шрифт:
— А вам не приходило в голову, что он просто вам завидовал? Что он специально внушил вам мысль о вашей бездарности, чтобы устранить серьезную конкурентку? Что он просто хотел возвыситься за ваш счет? — спросила Саша с неожиданной для нее самой горячностью сопереживания.
— Нет, — ответила она устало. — Точнее, тогда — нет, а сейчас… Да, мне приходили в голову подобные мысли, но я их списывала на свою обиду, на ненависть. Ускользающая любовь часто оборачивается ненавистью. В те моменты, когда я его ненавижу, мне приходят такие мысли, а когда снова люблю, то стыжусь этих мыслей. И начинаю его оправдывать, думаю, что не мог он со мной так поступить. Не мог! А потом думаю, что вполне мог бы. Но ведь это так ужасно! Это настолько ужасно, что кто-то погубил твой дар ради собственной карьеры, а ты позволил ему это сделать… Это же… Нет, лучше не думать об этом! Это слишком кошмарно! Это слишком! — Дама закрыла лицо руками. Отняла одну руку, потянулась
— Не могу, к сожалению, я за рулем.
— Жаль.
— Да мне самой жаль. Я бы тоже с удовольствием выпила, — Саша улыбнулась виновато. Ей и в самом деле было жаль. И что коньяку не может сейчас выпить, и женщину эту, сидящую напротив, было нестерпимо жаль.
— Ну что ж, будем сегодня трезвенницами, — дама скорбно рассмеялась. — Итак, я превратила свою жизнь в служение своему мужу. Я была его музой, менеджером, как сейчас говорят, его прислугой, его нянькой, матерью его ребенка, его кормилицей, его поддержкой, его опорой… Только вот… Только вот довольно скоро я перестала быть его возлюбленной… — Женщина сжала свой бокал так, что пальцы на ее руках побелели.
— Он сказал мне однажды, что я перестала его вдохновлять. Он сказал, чтобы писать шедевры, ему всегда нужно быть влюбленным. Только это состояние побуждает его к творчеству… Только драма, только надрыв, только новые впечатления побуждают его к творчеству. Он сказал, что если я буду ему мешать, то он уйдет. Потому что между работой и мной он без сожаления выберет работу, как любой нормальный мужик. — Дама снова замолчала.
— Он завел любовницу? — осторожно поинтересовалась Саша.
— Любовницу! Смешно! У него их были десятки!
— И вы знали об этом?
— Я знала всех его постоянных женщин! С некоторыми даже была знакома и поддерживала дружеские отношения. Утешала даже, когда он их бросал, — она гордо выпрямилась. На лице появилось надменное выражение.
— А зачем? — тихо спросила Саша.
— Понимаете, если по-настоящему любишь человека, то любишь его таким, каков он есть. А он был такой — классический богемный бабник. Я не могла его изменить, значит, я должна была принимать его бабником. И женщин его я должна была принимать, раз уж они были частью его жизни. Мне их даже жаль было. Появлялась у него новая девушка. Он счастлив! Летает просто, глаза горят, благоухает одеколоном, каждый день у меня чистые сорочки требует! Она, по всей видимости, тоже счастлива. А я-то… Я-то знаю, как быстро все это закончится… Знаю, что потом будут ее слезы и отчаяние, а он будет в сотый раз ошарашен собственной подлостью и будет писать как одержимый, пытаясь заглушить пустоту в душе, которую он сам себе и организовал. Да, мне было жаль этих наивных девочек, которые жаждали великой любви, а были всего лишь бабочками-однодневками, недомузами, единственным предназначением которых было возбудить угасающее вдохновение недогения.
— А вам себя никогда не было жалко?
— Извините, я вас не понимаю. Почему я должна себя жалеть? — дама посмотрела на Сашу с неподдельным удивлением.
— А разве легко жить с мужем, который постоянно изменяет?
— Вы находите, что жена гулящего мужа являет собой жалкое зрелище? — дама оскорбленно поджала губы. Саша смущенно кивнула. — Позвольте с вами не согласиться. Жена, которая не знает о похождениях своего благоверного, действительно, жалка. Жалка супруга, которая знает об интрижках своего мужа, и тем не менее живет с ним, боясь потерять его самого, его деньги, крышу над головой… Насилует себя и живет. А у меня, знаете ли, совсем другой случай. Я избрала служение своему мужчине. Совершенно осознанно, как это теперь модно говорить. Если ему необходимо быть со многими женщинами, значит, я должна принять это… Я обязана была помочь ему достичь Олимпа. Это предназначение подруги жизни гения. Я делала это во имя своей любви к нему! И это вовсе не жалкая миссия. Это великая миссия самоотречения во имя любимого мужчины! — Глаза дамы засияли безумным блеском.
— Хорошее самооправдание, идеальное, чтобы жить жизнью другого человека, и не жить своей собственной, — подумала Саша, а вслух произнесла, — а где он сейчас?
— Он… Его больше нет… — теперь уже в глазах дамы блистали слезы.
Саша посмотрела на нее вопросительно.
— Ушел в лучший мир, — пояснила дама. — Но перед этим…Перед этим он оставил меня… Какая-то профурсетка так его охомутала, что он сбежал. Раньше он всегда возвращался ко мне. И сколько бы он романов не крутил, я всегда знала, что он только мой, принадлежит только мне. Я всегда знала, что он вернется, поэтому была спокойна. А когда он связался с этой… Он совсем голову потерял. Я уверена, я просто уверена, что она опоила его каким-то приворотным зельем. Возможно, она сама ведьма. Ну, да! Конечно же! Она ведьма! Самая настоящая ведьма! Она его сначала приворожила, увела из семьи, а когда он ей надоел, навела на него порчу. Вот он и умер, бедняжка! Как же это я раньше не догадалась! Она точно ведьма! Девушка, коньяку! — крикнула дама официантке! — Извините, — обратилась она к Саше, — если я сейчас не выпью, я просто сойду с ума. Точно сойду с ума! Ну, да, все сходится, все сходится! — бормотала она. — Не мог же он по доброй воле от меня уйти. Его разум был помрачен приворотом. Это все объясняет. Да, в самом деле, это все объясняет! Как же это я раньше не догадалась? — лицо дамы от возбуждения пошло красными пятнами, взгляд блуждал. — А он ведь мог бы еще жить, если бы не эта ведьма! Почему он не остался со мной? Тогда он был бы жив!
Саша хотела сказать, что все это чушь несусветная, что это, по всей видимости, очередная красивая сказочка, чтобы оправдать себя и своего блудливого мужа, чтобы обвинить во всех своих бедах постороннего человека, а себя обелить. А что? Вроде бы вполне благородная роль — пожертвовать своей жизнью ради благополучия любимого человека. Только вот… Только вот, каково было этому самому человеку принимать такую жертву. Да он, поди, всю жизнь только и мечтал о том, чтобы сбежать от этой женщины, освободиться и от нее, и от ее великой жертвы. Да он, наверное, всю свою жизнь чувствовал себя перед ней виноватой. И умер, не вынеся тяжести этой вины. Чур, меня, чур! Не дай бог, кто-то захочет пожертвовать ради меня своей жизнью! Не дай бог! И я, пожалуй, не готова ничем жертвовать ради кого-то. Даже вот этой воскресной чашкой кофе и беседой с этой одержимой любовью незнакомкой.
Вслух она ничего не сказала. Пила свой остывший кофе. Смотрела в окно, за которым все падал и падал снег.
Дама тем временем, молча, припала к коньяку.
— Он ведь умер? — спросила Саша после нескольких минут молчания.
— Умер, — эхом отозвалась дама.
— А почему тогда вы ведете себя так, будто он еще жив, и вы по-прежнему ему верно служите?
— Что вы себе позволяете? Это не ваше дело!
— Да, вы правы, — согласилась Саша. — Это не мое дело. Вы жалеете кого угодно только не себя. И никому жалеть себя не позволяете. А мне вас и не жалко. Вы сами выбрали этот путь. Чего вас жалеть? Можете и дальше прозябать в вязкой паутине своих воспоминаний и бесплодных сожалений. Но, ведь можно все изменить!
— Поздно, да и незачем, — упавшим голосом произнесла дама. Взгляд ее померк. — Моя духовная жизнь закончилась в ту самую секунду, когда он испустил свой последний вздох. Осталось лишь мое тело, которое только по какой-то нелепой случайности все еще двигается, ест, пьет, спит. У него еще почему-то есть какие-то желания.
— Может быть, потому, что вы — это не он. И то, что он умер, вовсе не значит, что вы умерли тоже.
— Нет, нет, нет. Я умерла вместе с ним.
— А передо мной сейчас сидит румяный призрак и пьет вполне настоящий коньяк, который пахнет виноградом, цветами и солнцем! — Саша рассмеялась. Дама в ответ тоже сдержанно улыбнулась и сделала интеллигентнейший в своем минимализме глоточек. — Я совершенно посторонний вам человек. И мне совершенно все равно, что будет с вами дальше. Я даже не узнаю этого, потому что больше никогда вас не увижу. Да, я даже не знаю, как вас зовут. Ибо мы, презрев все законы элементарной воспитанности, так и не познакомились, хотя при этом умудрились поведать друг другу самое сокровенно о себе. Итак, мне совершенно безразличны и вы, и ваша дальнейшая судьба, но… Но я все же скажу. Выскажу свое мнение. Просто взгляд со стороны. Впрочем, можете расценивать мои слова как совет. Я, безусловно, не призываю вас ему следовать. Так вот. Мне кажется, что вам стоит перестать служить человеку, которого больше нет. Вы можете продолжать любить его, но вот служить ему уже бессмысленно. Ваша миссия завершилась. Теперь у вас должна появиться другая миссия.
— Какая? — простонала дама.
— Служить самой себе.
— Как?
— Не знаю. Думаю, это известно только вам. О чем вы мечтали, когда еще не встретили своего будущего мужа и не принесли свою жизнь ему в жертву?
— Я вам говорила — стать великим художником.
— Открою вам маленький секрет: вы теперь свободны и можете осуществить свою мечту.
— Поздно, — прохрипела дама.
— Не буду вас разубеждать. Только выглядите вы вполне здоровой, и, думаю, вполне в состоянии держать кисть в руках. А с вашими связями и талантом в области пиара вы в два счета создадите о себе общественное мнение, как о новой звезде на небосклоне русской живописи. Ведь так? — дама хитро и даже несколько самодовольно ухмыльнулась. — Вижу, что это так. Не буду вас больше утомлять нравоучениями, благодарю вас, что приютили меня за своим столиком и за потрясающую историю, — Саша положила на стол деньги за свой заказ и поднялась. — Еще один вопрос, если бы можно было вернуться в прошлое, вы бы снова влюбились в этого человека? Вы бы повторили свою судьбу?