Слуга Божий
Шрифт:
— Лицензия инквизитора утверждается Святым Отцом по представлению епископа, — сказал я, молясь, чтобы успеть закончить предложение, прежде чем велят бросить меня в подземелье, — но решение епископа является проявлением воли Ангелов, а из этого следует, Господа Бога нашего Всемогущего. Ты не можешь мне навредить, кардинал Белдария, тем самым не противопоставив себя воли Ангелов.
Кардинал побагровел прямо-таки в пурпур, и я подумал, что у него кровь брызнет всеми порами лица. Похоже, никто никогда не обращался к нему таким образом. Свита кардинала стояла онемевшей, и, думаю, они гадали о том, какие такие хитрые штучки будут применены
— Сру на Ангелов! — прогремел Бельдария, и его крик сорвался на петушиное пение. — В подземелье этого мерзавца! Приготовьте инструменты! Сейчас! Немедленно!
На это я и рассчитывал. На неосторожные и неосмотрительные слова «пурпурата»[142].Он был старым, склеротичным и надломленным приступами мигрени. Но даже он должен знать и помнить, что нельзя глумиться над Ангелами. Он должен знать, что Ангелы мстительны, злопамятны и обидчивы. Я почувствовал характерные мурашки в затылке и дрожь, пробегающую вдоль позвоночника. Все лампы и свечи в покоях погасли, будто их задуло внезапным порывом ветра. Но, несмотря на это, в покоях было светло. Даже светлее, чем было. В центре их стоял мой Ангел-хранитель. Могучий, белый, светящийся, с крыльями, достигающими свода, и серебристым мечом в мраморной руке.
Все присутствующие пали ниц. Только Белдария стоял, теперь бледный как мел, и двигал губами, будто только что выброшенная на берег рыба.
— Мо… мо… мо… мо… — пролепетал он.
Мой Ангел-хранитель созерцал его со зловещей улыбкой.
— Кардинал из Гомолло, — сказал он, — пришло время расплаты.
Он махнул левой кистью в воздухе, и тогда вдруг прямо рядом с ним появились Смертух и близнецы. Ошеломлённые и моргающие отвыкшими от света глазами. У Смертуха блуза была окровавленной, а у одного из близнецов щёку пересекала скверная рана. На моих ногах лопнули звенья цепи.
— Назначаю тебя, Мордимер, и твоих друзей полномочными представителями Инквизиции во дворце Гомолло и прилегающих вотчинах. Да будет так именем Ангелов! — Остриём меча он стукнул в пол, аж посыпались разноцветные искры.
— Извещу других Ангелов, — добавил он уже тише. — Ожидай завтра инквизиторов из Хез-хезрона.
Свечи и лампы запылали полным светом, а Ангела не было уже среди нас. Только выжженные следы его стоп остались на драгоценном ковре кардинала. Смертух крикнул как резанный, в его руке появилась длинная, кривая сабля. Он подбежал к ближайшему из придворных кардинала и пригвоздил его остриём к полу.
— Смертух, — рявкнул я, — иди сюда, Смертух!
Минуту он смотрел на меня, не понимая, но, в конце концов, его лицо рассвело улыбкой. Улыбающимся он выглядел ещё ужаснее, чем обычно.
— Мордимер, — сказал он с чувством, — ты пришёл за нами, Мордимер.
Он подошёл и обнял меня. Я отодвинулся, ибо он вонял, как чёрт знает кто. Условия в подземельях кардинала не способствовали гигиене, а, впрочем, мытьё и так не относилось к любимым занятиям Смертуха. Пронзённый придворный лежал на полу и хрипел. Он изрыгал изо рта кровавую пену. Я какое-то время равнодушно смотрел на него. Остальные придворные постепенно вставали, начались какие-то перешёптывания.
— Все к стене, — сказал я громко. Я подошёл к кардиналу Белдария и посмотрел ему прямо в глаза.
— Все к стене, — повторил я.
Белдария дёрнулся, будто желая схватить меня за кафтан. Левой рукой я придержал его руки, а правой начал бить по лицу. Медленно, открытой ладонью. Я почувствовал подпальцами кровь и
— Уберите эту падаль, — приказал я слугам.
Прелат Бульсани, дрожа, стоял у стены. Очень близко, будто хотел стать частью покрывающего её гобелена.
— Потерял желание шутить, отче? — спросил я.
— Жаль, ибо я рассчитывал на какие-нибудь утончённые шуточки и оригинальные аллюзии. Не скажешь чего-нибудь, чтобы меня развеселить?
Он смотрел на меня со страхом и ненавистью. Знал, что для него уже всё закончилось. Ночи, проводимые за картами, попойками и тисканьем шлюх. Его жизнь стоила сейчас столько, сколько плевок на раскалённый песок. Я усмехнулся и подошёл к близнецам. Они пожали мне руку с трогательной преданностью. Было нас четверо во дворце кардинала. А солдат и придворных может с полсотни. Только в этих больших покоях до двух десятков. И, тем не менее, никому даже в голову не пришло бы сопротивляться нам. У каждого из этих людей была тщетная надежда на спасение жизни, каждый мысленно молил уже только о том, чтобы не загреметь в застенки инквизиторов. И поверьте мне, все, кто выживет, окажутся там несказанно быстро. Но закончится ли их жизнь в моче, дерьме, крови и невыносимой боли, будет зависеть только от них самих и их желания искупить грехи. Если будут достаточно покорными, возможно умрут обезглавливанием, если нет, то будут поджарены на медленном огне, на глазах вопящей от потехи толпы черни, в клубах смрада от собственного подгорающего жира.
Я вышел в коридор. В тёмной нише стоял мой Ангел. Сейчас как невзрачный человечек в тёмном плаще. Но это был мой Ангел. Никогда не ошибёшься, когда узришь своего Ангела-хранителя, какой бы облик он не принял.
— Я доволен тобой, Мордимер, — сказал он. — Ты сделал то, что тебе надлежало.
— Во славу Господа, — ответил я, ибо что иного я мог сказать.
— Да, во славу Господа, — повторил он с какой-то странной и поразительной горечью в голосе. — Ты знаешь, Мордимер, что в глазах Бога мы все виновны… — Я посмотрел в его зрачки, а они были как озёра, наполненные тьмой. Я вздрогнул и отвёл взгляд. — … а вопрос лишь в мере и времени кары. Кары, которая неминуемо придёт.
— Зачем же мы тогда думаем о том, как угодить Ему? — осмелился я задать вопрос.
— А разве ребёнок на пляже не строит стен из песка, которые должны сдержать прилив? И разве, когда его строения исчезают под волнами, на следующий день он не старается возвести стены ещё более мощные, хотя в глубине души хорошо понимает, что это ничего не даст? — Он положил ладонь на моё плечо, и я почувствовал, как сгибаюсь под её тяжестью.
— Ты, Мордимер, исполнишь всё, что должно исполниться, — сказал он. — Завтра прибудут сюда кардиналы-заговорщики, и завтра появятся инквизиторы.
— Так, значит, нет Церкви Чёрного Преображения?
— Кто знает, что означает слово «есть»? — спросил ангел, — И к какому из Миров относится? — он замолчал. — Мир полон тайн, Мордимер, — продолжал он мягким тоном. — Знаешь ли ты, что существуют такие виды материи, существование которых мы лишь предугадываем, поскольку наблюдение за ними приводит к их разрушению? Кто тогда может ответить на вопрос, есть ли они и для кого они?
Я ждал, думая, что он скажет что-то ещё, но Ангел уже явно закончил. Я и так удивлялся тому, что он соизволил оставаться со мной так долго.