Служебный брак
Шрифт:
— Я не хочу в гарем, не хочу в рабство, сексуальное… — тихо-тихо, себе под нос, пробурчала обречённая.
— Изо всех сил пытаюсь уловить связь, — ответил Аарон Абалденный.
— Вы же в этом Бохое продадите меня какому-нибудь шейху или султану, или в бордель на границе Египта и Израиля.
— На. Бохое. На. Это остров, — ответил работорговец. — И там нет шейхов, это Филлипинские острова, Юго-Восточная Азия. И, Лилия Михайловна, я не собираюсь вас… продавать, — тут Аарона передёрнуло, словно ему сунули под нос жабу с предложением сожрать её живьём.
— Откуда я могу знать, что есть на Бохое,
Что ж, по географии в школе у неё была твёрдая «три», пришло время признаться в этом. А по туроператорам изучать родную планету у Котёночкиной не было средств — то одно, то другое, деньги и расходились. Покупала корм в приют для бездомных животных, в Инстаграме постоянно просили помощи для лечения больных детей. А в этом месяце Измаил Иннокентьевич получил серьёзное ранение в боях за сердце дамы, ему даже переливание крови делали, и всё за Лилин счёт. В общем, географию Лилия Михайловна Котёночкина не знала.
— Цветы она знала по шляпкам, животных по горжеткам, — кажется, кого-то процитировал Аарон Эрнестович, Лиля не была уверена. На неё вообще напала тотальная неуверенность.
Девушка вздохнула, соглашаясь. Уточнять, что у неё нет ни шляпки, ни горжетки, она не рискнула.
— Хо-ро-шо, — проговорил Аарон Эрнестович. — Лилия, — он остановился на имени, проигнорировав фамилию, что немного пугало и дезориентировало. — Куда бы вы хотели отправиться в свадебное путешествие?
— Туда, откуда я смогу вернуться сама, в любой момент времени, — подумав минут десять сообщила Лиля. — Геленджик, например.
— «Гелен» что? — Аарон уставился на сжавшуюся в малюсенький комочек Котёночкину.
— Геленджик, — пискнула ассистентка ассистентов. — Там есть железная дорога, я вполне смогу купить билет в плацкарт или даже в купе…
— Ну… — Григорий Георгиевич помог Аарону Эрнестовичу сесть на ту же, обитую иранским шёлком, банкетку, кажется, тому стало плохо.
Такой молодой, подумала Лиля, а уже болеет, всё-таки большие деньги — большие проблемы. Стрессы, нервы, депрессии. Вон, и нервный тик обострился…
— Ну, ну, — продолжил Григорий Георгиевич. — Свадебное путешествие должно быть экзотическим, Геленджик очень экзотическое место. Мальчик мой, ты прошёл пешком через половину Камбоджи, управляешь транснациональной корпорацией, уверен, ты одолеешь Геленджик, — Григорий ободряюще похлопал по плечу Аарона, тот обречённо кивнул, но всё же, с робкой надеждой в голосе спросил, почему-то Лилю:
— Может быть, Сочи?
Глава 11
Пытка Лилии Котёночкиной длилась третий час, и, к своему ужасу, она отчётливо понимала — это не конец. В имении Аарона Эрнестовича Абалденного всё — таки оказалась пыточная и даже нашёлся профессиональный пытатель, или палач, Лиля терялась в формулировках. Вероятно, в мире БДСМ его следовало называть Господином, Доминантом или Его Величеством, но он попросил называть его Вадиком.
— Называй меня Вадиком, — так сказал новоявленный доминант, когда затолкал несчастную в пыточную — просторное помещение с таким количеством зеркал, что у любого нормального человека могла развиться фобия или невротическое расстройство.
Вадик, вихляя
— Де-е-е-е-ва-а-а-а-ачки!
В общем, Вадик оказался не один, помогали пытать горемычную Котёночкину три «девочки», как подозревала Лиля, урождённые мальчики, но точно сказать она бы не смогла. Один из «девочек» был андрогином, во всяком случае, именно это он сообщил в первые три секунды знакомства. Звали андрогина Елоу, что никак не помогало определить пол. Елоу, впрочем, сказал, у андрогинов нет половой принадлежности. Это вроде как… Оно. Унисекс.
С двумя другими «девочками» определённости было не больше. Звали их Саша и Женя, что не способствовало ясности. Саша был как Мэрилин Монро, такой же блондинкой, с красными губами, в соответствующем платье, только с кадыком и без груди.
— Мужчина должен смотреть мне в глаза, в глаза, я сказала, — говорил Саша, растягивая все гласные, объясняя свою позицию. — Большая грудь — это сексизм! Улавливаешь связь?
Котёночкина связи не улавливала, но на всякий случай согласилась, про себя благодаря природу за собственный скромный размер. Неизвестно, как отреагировала бы новоявленная безгрудая Мэрилин Монро на пышную грудь Котёночкиной, будь та у неё, конечно.
А вот у Жени грудь была, очень даже нескромная, прикрытая обтягивающей футболкой со стразами. Вернее, стразами с футболкой… И всё остальное тоже у Жени было такое же — обтягивающие стразы с джинсами не слишком-то это скрывали.
Елоу, Саша и Женя, под предводительством Вадика — слава богу, у него хотя бы с полом всё было понятно, да и одет он был «как мальчик», в узкие брюки и белую футболку, правда, от Версаче, — пытали бедняжку Котёночкину.
Для начала Вадик приволок несколько хирургических светильников на ножках и направил на обалдевшую Лилю.
— Нет, нет, нет, — причитал Вадик. — Это решительно невозможно!
— Ужасно, — Саша схватился на плоскую грудь.
— Возмутительно! — подтвердил Женя.
— К такому лицу примерять нельзя, — сухо констатировало Елоу.
Котёночкина, в общем и целом, была согласна. Чего бы они ни собрались примерять, перепуганное, синюшное лицо Котёночкиной этому бы не подошло, а другого она не захватила, не догадалась как-то.
Через минуту не на шутку перепуганная Лиля лежала на кушетке, рядом стоял внушительный столик, на котором Елоу деловито выкладывало пыточные инструменты, а Вадик кому-то звонил.
— Установка: никаких губ и бровей! — объявил он «девочкам». — Никаких следов от инъекций через четыре дня, никакого экстрима.
— Без экстрима здесь будет сложно, — сухо прокомментировало Елоу, пока другие «девочки» хватались за грудь и пытались переварить установку.
Ничего себе «без экстрима», думала Лиля, надо было всё-таки захватить запасное лицо, тогда бы сейчас то лицо натирали, шелушили, корректировали, а под конец и вовсе кололи. Шприцом! Иголкой! Лилия Котёночкина с детства боялась уколов, вид шприца приводил бедняжку почти к панической атаке, она с трудом терпела прививки и всегда в этот день мечтала об одном — заболеть, а паре медсестёр приходилось её удерживать силой, по-другому Лиля уколоть себя не давала.