Смерть для бессмертных
Шрифт:
И Кирилл замолчал. И Лиагель, и Гелегост внимательно слушали рассказ, позабыв про свои кружки.
– При каком?
– стало интересно орку.
– То же самое спрашивает и парень. А русалка ему и отвечает: «Вот… кинешь мне десять палок — и я всех воскрешу».
– Как это?
– не понял Гелегост.
– Ну… - Кирилл чешет затылок, - ну, ему нужно будет ее… залюбить. Десять раз подряд. Ну… отыметь.
– А!
– Гелегост хлопает в ладоши.
– Гелегост бы справился с таким заданием.
– Ну… к сожалению, внук не был так могу, как Гелегост.
Гелегост понимающе кивает головой.
– Не повезло ему тогда, - выносит орк свой вердикт.
Кирилл продолжает:
– «...а если не сможешь — то обращу тебя в камень», - говорит. Ну, делать нечего. Соглашается парень. Один раз ее взял. Второй, третий. А на четвертый уже пиписька и не стоит. Ну… русалка взяла — да и превратила его в каменную статую. Просыпается, значит, самый маленький внук. Смотрит — никого нет. Походил по дому, ни завтрака, ни брата, ни бабки с дедом. Пошел на улицу, зашел в сарай. Смотрит — дед с бабкой мертвые. Вздыхает тяжело… и понимает, что делать нечего. Тоже вспоминает древнюю легенду. Ну и бежит, короче, по лесам, добегает до того самого озера, смотрит на статую своего брата, ну и: «Руса-а-алка-а! Руса-а-а-алка-а-а-а!» Повторяется то же самое — небо темнеет, вода вспенивается, бурлит. И появляется она. Краси-ивая! «Не говори! Знаю, - говорит она, - знаю беду твою. Могу я и деда, и бабку, и корову оживить, и брата вернуть. Но при одном условии. Вот… кинешь мне… десять палок — и оживлю. А нет — так извини. Быть и тебе каменным изваянием». Задумался мальчик. «Десять?» - переспрашивает. «Десять», - подтверждает русалка. Мальчик думает. «А можно двадцать?» Русалка усмехается: «Можешь и двадцать, если сможешь». «А тридцать можно?» Русалка вообще смеется: «Ну можешь и тридцать, коль потянешь». Мальчик думает: «А пятьдесят?» Русалка ухахатывается: «Если и правда сможешь, то можешь и пятьдесят!» Мальчик еще дольше задумался. Хмурится такой, смотрит на русалку с недоверием, а затем и говорит: «А ты… как наша корова, не помрешь?»
И тут Гелегост взорвался. Заржал так, что ближайший к нему гном, кажется, оглох.
Смеялся он еще долго. До тех самых пор, пока к ним за столик не подсел Бегриф.
– О-па!
– удивленно говорит Кирилл.
– Я думал, ты не вернешься из Борделя!
– Пришлось, - хмуро говорит он.
– Проблема у меня.
– Какая?
– спрашивает Кирилл, но Бегриф молчит. Что-то обдумывает. А затем смотрит на Лиагель. Спрыгивает со стула, подходит к ней и показывает рукой, прося наклониться к нему.
Эльфийка наклоняется.
– У меня… дело такое… деликатное, - мнется Бегриф.
– Наша Аква… она… может… вернуть… мужскую силу? Ну… она же типа… как бы… лекарша?
Лиагель задумывается. Смотрит на парней, которые снова что-то обсуждают и не слышат их разговора.
– Ну… наверное. Но лучше у нее тогда спросить.
– А куды она делась?
– Бегриф начинает оглядывать таверну, пытаясь найти ее глазами.
– Она наверх поднялась. В шестнадцатый номер. Ждет там меня, но не думаю, что будет против помочь тебе сначала.
Бегриф понимающе смотрит на Лиагель, кивает.
– Не говори никому, - указывает на нее пальцем.
– Им — особенно!
Теперь его палец-сосиска указывает на Кирилла и Гелегоста.
– Конечно, - обещает Лиагель, после чего дворф удаляется.
Аква сидит на кровати в своем пустом номере. Свечи она не зажигала. Сидит в темноте, прислушиваясь к шагам снаружи. Хотя и понимает, что, если за ней придут Бесшумные, шагов услышать ей не суждено.
Ровно так и происходит — мягко шагающий по дощатому деревянному полу Бегриф идет совершенно беззвучно. Его лицо — плоское, как маска, безэмоциональное. Его пустые глаза застывают лишь на номерах дверей — десятый, одиннадцатый.
Он не спешит.
Двенадцатый, тринадцатый…
Времени еще много.
Четырнадцатый, пятнадцатый.
Времени полно…
И он останавливается перед шестнадцатым. Внутри темно, но Аква бы и не зажигала свеч. Зато вот из-под семнадцатого номера идет мягкое свечение.
Очень тихо вдыхая воздух (так тихо, чтобы Аква не услышала), Бегриф аккуратно вынимает из-за спины остро наточенный кинжал из черной стали — лишь некоторые избранные знали, что такие вручают лишь лучшим ассасинам, прошедшим обучение. Единственным, оставшимся в живых. Ибо в орден берут лишь тех, кто убьет всех остальных и доживет до конца. Их было тринадцать. Но выжил только он.
Пройдет достаточно времени, прежде чем настоящий Бегриф вернется с того борделя. К тому моменту Аква уже будет мертва. Возможно, придется убить и эльфийку, если вдруг она все же придет, но убийце почему-то кажется, что этого не случится, ведь эльфийка будет ждать. Ждать, пока лже-дворф решит свою деликатную проблему…
Взяв кинжал покрепче, лже-Бегриф аккуратно взялся за рукоятку. Недолго подержал, а затем, передумав, отпустил. Поднял кулак — несколько раз постучал.
– Это я, - говорит он голосом Лиагель, - можно войти? Или ты уже спишь?
– Нет, входи!
– слышит он голос Аквы и совершенно точно определяет, в какой части комнаты она находится. Понимает, на какой высоте сейчас ее рот, а следовательно, знает, где глаза и точка между ними.
Глава 9. Кара Господня
Обстоятельства. Совпадения. Судьба.
Вселенная в редких случаях бывает ленива.
Быть может, провидение, а может сам рок привел в этот вечер Карлейна в ту таверну. Всего за пару часов до последних событий Мадам о чем-то беседовала с графом, и сразу после этого Дракула вызвал к себе его, Карлейна.
«Я могу тебе доверять?» - спросил он, и Карлейн, ощущая, как трепещет сердце, упал на одно колено. «Конечно!» - ответил он не задумываясь. «Тогда у меня есть для тебя задание, - сказал граф, - о котором никто не должен знать. И потому ты переоденешься в обычную городскую одежду и пойдешь в таверну «Гладиатор». Найдешь там Боба и передашь вот это».
То, что нужно было передать, Карлейн спрятал под одеждой, у самого сердца. Выглядя как самый обычный житель Айронхолла, он встретился с Бобом, седовласым трактирщиком, и отдал ему этот предмет. Боб смотрел на него буквально пару секунд, затем молча забрал эту вещь, кивнул Карлейну и спрятал ее под стойку.
– Налить Вам чего-нибудь, господин?
– спрашивает Боб, и Карлейн на миг задумался. Затем все же отрицательно качает головой. Хочет уже уйти, чтобы вернуться в замок, как вдруг происходит следующее.
В таверну, громко отворяя дверь, вваливается грязный дворф (совершенно точно не местный — местные все чисты и опрятны).
– Представляете?!
– орет он на весь зал.
– Они отказали мне! Мне!!! Бегрифу!!! Сказали, что для начала я должен вымыться и приодеться! И что ни за какие деньги они меня не обслужат!!! Меня!!!