Смерть для бессмертных
Шрифт:
– Хотела, чтобы я якобы понял, что потерял. Ну, и… чтобы ты приревновала. Она увидела тебя. И сделала это специально.
– А ты что-то как-то не особо-то и сопротивлялся.
– Прикалываешься? Что я должен был сделать? Отпустить ее? Бросить на пол?
– Как вариант.
Маркус тяжело вздыхает.
– Ты сама себя слышишь? На меня смотрели все гости.
– Возможно, в том и есть главный косяк, нет? Не кажется тебе так?
Маркус хотел сказать что-то еще, но его останавливает эльфийка, поднявшаяся к ним по ступеням. Имени он ее не помнил – достаточно было того, что она была девушкой Кирилла.
– Прошу прощения, граф, графиня, - совершив глубокий поклон, она выпрямляется. – Кирилл, случайно, не подходил к Вам? Он хотел поговорить с Вами…
– О чем? – Маркус, кажется, рад, что получил возможность взять непродолжительный тайм-аут.
– Не знаю, просто… он говорил, что хочет поговорить. Я… просто не могу его найти.
– Думаю, что ничего страшного с ним не произошло, - уверяет Маркус. – Однако, если он не вернется в самое ближайшее время… я отправлю на его поиски людей.
Глаза эльфийки заметно наполнятся печалью и какой-то тревогой.
– Он же не пошел в темницу к тому знахарю?
– Его бы туда не пустили, - тут же отвечает граф. – Поверь мне – за парня можешь не волноваться. Он умеет постоять за себя.
– Да, - она улыбается. – Это точно.
Маркус тоже улыбается ей. Улыбается и Элеонор – для приличия.
– Но, если вдруг он не вернется в ближайшее время, - повторяет Маркус, - дай мне знать!
И, совершив еще один поклон, Лиагель удаляется, предварительно поблагодарив чету Спенсер.
– На этом балу, - негромко говорит Элеонор, - слишком… много соблазнов. Как знать, быть может, та Мальвина и Кирилла твоего утащила?
– Исключено, - чересчур уверенно заявляет Маркус, хотя чуть погодя всерьез задумывается над сказанным. Однако затем, найдя ее в толпе вместе с сыном, успокаивается окончательно. – Похоже, что они любят друг друга.
– То есть люди не изменяют, когда любят?
Маркус смотрит на супругу очень внимательно.
– Я слышала о тебе и Эбигейл, - говорит она, не пытаясь подбирать слова. – Если всё то, что я слышала, правда, то… твоя теория трещит по швам, мой милый. И мне, в этом случае, даже и обижаться как-то глупо. Ведь мне… далеко до Уэбстер. Ой… то есть Морфи. Как я могла забыть?
Маркус молча слушает ее слова.
– Видела, кстати, ее сына. Вернее, их с Бруно сына. Красивый мальчонка.
Спенсер становится все мрачнее и мрачнее от каждого ее слова. Видя это, Элеонор улыбается.
– Неприятно немного, да? – продолжает смотреть на него. – То есть ты всё же что-то чувствуешь, помимо напряжения в штанах и оргазма? Я уж думала, что ты безэмоцинальный черствый сухарь. Скажи мне, а ты хотя бы понимаешь, что именно чувствуешь? Надеюсь, это ведь не просто чувство собственничества?
Маркус продолжает хранить молчание.
– Это боль, - заканчивает Элеонор свою мысль. – Если бы я тебя любила, то тоже её сейчас чувствовала. К счастью, я пока еще не успела. Да и… хватило тебя не очень-то и надолго.
И теперь граф опускает глаза. У нее получилось. Получилось пристыдить его.
– Сколько раз? Сколько раз ты изменил мне за это недолгое время, что длится наш брак?
– Один, - честно говорит он, поднимая глаза. Карты на стол. Тянуть больше смысла нет.
– С ней? – Элеонор смотрит на него, не моргая. Врать уже попросту глупо.
– Да, - признается он и видит, как его супруга кивает.
Некоторое время она просто молчит, а затем берет его руку в свою.
– Ты молодец, Маркус. Я рада, что тебе-таки хватило смелости. Ну, или злости. Но ты все равно молодец.
– Ты уйдешь?
Элеонор кивает.
– В лесу мне спокойнее. С сыном. Только мы вдвоем. И больше никого. Я не знаю, зачем искала встречи с тобой. Возможно, просто потому, что должна была. Снять груз с души. Ты должен был знать. Всё же остальное – это ошибка. Прости меня за это. И не волнуйся – я не сбегу прямо сейчас. Как и полагается графине, я закончу этот бал. А завтра…
И Маркус кивает, давая понять, что можно не заканчивать.
– Прости, - тихо говорит он ей, и получает в ответ улыбку.
– Нет, это ты прости, - искренне говорит она. – Не желая того, я использовала тебя. И десять лет назад, и сейчас… наверное, я просто слабый человек внутри.
Она еще раз улыбается, после чего садится на свой трон, глядя в танцующую толпу. А найдя взглядом Хейзела рядом с Аквой, которая то ли инстинктивно, то ли умышленно за ним ухаживает, давая попробовать различные яства с других концов стола, немного хмурится. Начинает искать глазами девушек с таким же синим цветом волос, ну или голубым, но не видит никого. И, продолжая хмуриться, она смотрит на Маркуса, который, кажется, провалился в свои раздумья.
Глава 21. Все еще на балу
Мария Кармен Перейра Карденас – персона, без которой этот праздник был бы как торт без глазури – явилась на бал с весьма заметным опозданием, однако, едва войдя внутрь, тут же приковала к себе взгляды мужчин – как женатых, так и завидных холостяков. Ее ярко-алое платье цвета крови, чем-то напоминающее то, что было на взрослой Акве, но более раскрепощенное, отпечаталось на сетчатках всех присутствующих и еще долго не покидало их развратные фантазии.
Однако сегодня Мария решила, что проведет ночь с красавцем-гвардейцем, являвшимся командующим городской стражей. Маркус говорил, что после плена дал ему несколько дней отдыха (хотя на самом деле он попросту хотел пока держать его подальше от знахаря, который сменил свое место жительства на более скромную жилплощадь). Но на бал Карлейн, опять же с ослов Маркуса, должен прийти обязательно.
К ее великому сожалению, после того спасения, окончившегося весьма милой поездкой в карете, Карлейн к ней так ни разу и не подошел, и она винила в этом лишь одну себя – дала ему понять, что между ними с Маркусом что-то есть (в свое оправдание она может лишь сказать, что действительно так на тот момент считала). Но теперь она шанса не упустит – и потому резко отказывает всем жирдяям и глистопёрам (так она называла тощих), которые пытаются пригласить ее на танец.