Смерть домохозяйки

Никольская Наталья

– Ваше предположение, Валентина Андреевна, если и не подтвердилось, то обрело под собой основания, – Алискер достал фотографию Юли и протянул ее Валандре.

– Это Козлова? – Вершинина повернула фотографию к свету.

– Да.

– Так что там в гостинице?

– Единственный человек, который более или менее регулярно останавливался в триста пятнадцатом номере – это некая Жданова Марина. Проживает в городе Пархоменске, в Тарасов приезжала, как указано в гостиничной карте, в командировки. Тысяча девятьсот шестьдесят седьмого

года рождения, русская.

– Замужем?

Алискер пожал плечами.

– В карте это не указывают.

– Что еще?

– Останавливалась в гостинице всегда в триста пятнадцатом номере, который заказывала по телефону. Последний раз поселилась в гостинице за день до убийства Козловой. Оплатив номер за трое суток, через день она неожиданно съехала.

– К ней кто-нибудь приходил? – Валандра встала из-за стола и, подойдя к электрочайнику, стоявшему на маленьком столике, щелкнула рычажком.

– В тот день, когда она неожиданно съехала, к ней приходил… – Мамедов открыл маленькую записную книжку, – фамилия в журнале записана неразборчиво. Не то Кабашков, не то Кабатыков, а может Кабартков.

Вершинина поморщилась.

– Как-то не очень благозвучно, – скептически заметила она, – не может это звучать еще как-нибудь?

– Да я уж и так и сяк вертел… – Алискер смутился, – ничего не подходит.

– Ладно, оставим пока эту неудобочитаемую фамилию.

Вода в чайнике закипела, и рычажок, издав характерный щелчок, принял свое первоначальное положение.

– Ты будешь чай или кофе? – спросила Вершинина, насыпав в свою чашку сахар и кофейный порошок.

– Чай, – Алискер пересел в кресло, стоящее у столика с электрочайником. – Я с некоторых пор не могу пить растворимый кофе.

Вершинина подняла на него вопросительный взгляд.

– Что значит, не можешь?

– Понимаете, я люблю крепкий кофе. Но только не растворимый. С него меня начинает подтрясывать. – Алискер развивал свою мысль дальше: – Когда я варю свежесмолотый кофе – со мной все в порядке, а стоит выпить растворимый – я чувствую себя дискомфортно, вспоминаю, что у меня есть сердце, которое начинает молотить мне в грудь.

– Господи, – Вершинина шутливо возвела очи горе, – я связалась с какими-то инвалидами!

– Если бы я вам в этом не признался, – Алискер пододвинул к себе чашку с чаем, – вы бы никогда об этом не узнали.

– Начальник должен все знать о своих подчиненных, – наставительно произнесла Валентина Андреевна, размешивая сахар. – Значит, на нашем горизонте появилась еще некая Жданова. Можешь описать ее внешность?

– Со слов горничных и Марьи Гавриловны.

– Кто такая Марья Гавриловна? – приподняла брови Вершинина.

– Помощник администратора, но держит себя, доложу я вам, как королева! Я показал фотографию Юли всем, кто мог сказать хоть что-то вразумительное по поводу и Козловой, и Ждановой.

– Ой, Визирь, давай без этих вступлений. Как выглядит Жданова?

– Блондинка

с длинными волосами, выше среднего роста, одевается дорого и изысканно.

– Кто-нибудь вспомнил, как она была одета в тот день, когда съехала?

– В темный брючный костюм, – Алискер поднялся, подошел к холодильнику и вскоре вернулся, неся в руках аппетитно выглядевший батончик фруктового рулета.

– А это откуда? – Вершинина была приятно удивлена.

– Валентина Андреевна, чаще надо в холодильник заглядывать! – пошутил Визирь, снимая с рулета прозрачную шелестящую обертку. – Лежит со вчерашнего дня…

– Ты купил?

– Yes, of course. Хотел вас побаловать, – лукаво улыбнулся Алискер.

– Что бы я без тебя делала! Ладно, оставим гастрономические забавы, – лицо Вершининой стало серьезным и сосредоточенным. – Думаю, надо ехать в Пархоменск, посмотреть на Жданову. Выяснить, что это за птица. А здесь Коля пусть займется ее визитером с неблагозвучной фамилией. Может, что-нибудь выяснит. Возьми с собой Антонова-старшего. Адрес Ждановой есть?

– Конечно, в гостиницах же все записывают.

– Тогда сегодня собирайтесь, а завтра с утра – в путь. До Пархоменска, кажется, около двухсот верст, да?

* * *

– Как я не люблю твои командировки! Почему Кольку никуда не посылают? – недоумевала пребывавшая не в духе Екатерина.

– Да я у тебя ничего не прошу, дай только мне спокойно собраться!

Коля лихорадочно заталкивал в небольшую спортивную сумку свои, как он говорил, причиндалы.

– Так, – он задумчиво поднес к губам указательный палец, – еще зубную щетку, мыло, полотенце и… ах, да! Носовые платки.

– Ты прямо как вор на ярмарку собираешься, – поддела Екатерина мужа, – вон, бери пример с сына: с вечера свой ранец укладывает!

– Ой, не попадайся ты мне под горячую руку! – Александр поправил слетавшие шлепанцы и выбежал из спальни.

Но резвая Катерина от него не отставала.

– Завтракать пора, у меня все готово, а ты никак не соберешься! – не унималась она.

– Да тихо ты, Лешку разбудишь! Все бабы, что ли, такие колготные?!

– Да сам ты колготной! Ну че, есть будешь? – Катерина оторвалась наконец от дверного косяка между прихожей и ванной, прислонившись к которому, она наблюдала за метаниями Шурика и отпускала на его счет язвительные замечания.

– Не успеваю! – он посмотрел на часы.

– Ну, вот тебе раз! Я все накрыла, зову тебя уже битый час, а ты прямым образом плюешь на мои заботы! – Упрекнула она незадачливого Шурика. – Че ж вчера-то не собрался?

Теперь вторая половина Шурика кричала из кухни.

– Видела, во сколько я вчера пришел?! – огрызнулся он, хлопая по лицу ладонями, сочащимися лосьоном после бритья.

– Ты уж весь своим «Олд Спайсом» улейся! – Катерина с быстротой горной серны опять прискакала в ванную.