Смерть меня подождет
Шрифт:
Ее приезд тревожит прошлое. Всплывает красочным видением Шайтан-Базар в Баку, где я впервые встретил ее, красивую, властную, с цыганскими серьгами, в живописных лохмотьях. Все это до сих пор отчетливо хранит память.
Нине уже тридцать четвертый год. Жизнь долго и трудно соскабливала с нее накипь преступного прошлого. Не все бакинские беспризорники пошли этой дорогой. Она была слишком крутой, доступной только для сильных натур. Многие погибли в диком упрямстве, и среди них такой замечательный парень, как Хлюст. Нина сумела сохранить в буре своих беспризорных лет и чистоту, и душевную щедрость. В Сочи Трофим встретил обаятельную
Жизнь, как тяжелый пресс, выжала из Трофима и Нины всю муть прошлого. Трудный путь "в люди" бывших беспризорников окончился давно, но их долгий путь друг к другу завершится только теперь. Еще несколько дней, и они встретятся, чтобы больше не разлучаться.
Для меня Трофим и Нина -- тоже радостный итог большой работы над собою.
Из-за спокойных серых облаков глянуло солнце. Безбрежная тайга кажется мягкой зеленоватой тканью, небрежно наброшенной на холмы.
На берегу Маи рабочие разгружают долбленку. Это подразделение Карева закончило работу. "Вот и первая ласточка", -- с радостью думаю я.
– - Евтушенко!
– - зову я радиста.
– - Что нового?
– - Передал погоду в Удское. Самолет будет часа через два. Нина просит встретить ее.
– - Как же иначе! Мы еще не одичали совсем. Давайте собираться. О, да ты, Иван, уже побрился, свеж как огурчик. Штаны-то чьи на тебе? Суконные, почти новые!
– - Саши Пресникова. Дьявол, он их затолкал комом в рюкзак, ишь, как помялись. К тому же они мне маленько просторны.
– - Да, размер явно не твой, -- и я еще раз придирчиво осматриваю его наряд -- чистую гимнастерку военного образца, сапоги, жирно смазанные медвежьим салом.
Замечаю, и Улукиткан принарядился: шапку достал зимнюю, олочи завязал по-праздничному -- в елочку, рубашка на нем чистая, вобрана в штаны.
Снизу по реке доносится гул мотора. Улукиткан бросает на огонь охапку сырых веток, и дым столбом поднимается в небо.
До косы не меньше получаса хорошего хода. Торопимся. А гул наплывает нам навстречу, доносится яснее. Видим, из-за поворота, в косую полоску солнечного света, врывается серебристая птица. Не шелохнутся распластанные, строго симметричные крылья, будто впаянные в небесную синеву. Как хорошо, что Нина видит с высоты грандиозную панораму дикого края, где мы нашли приют. Трудно будет ей поверить, что мы добровольно забились в лесную глушь, что нам стала дорогой и близкой эта унылая земля.
Самолет, не долетев до нас, разворачивается и, падая на дно долины, скрывается за вершинами леса. Мы прибавляем шагу. У Улукиткана развязываются ремешки на олочах, он отстает. Нас нет на косе, какое непростительное опоздание!..
До косы остается немного больше километра. Вдруг впереди неожиданно закашлял мотор, еще и еще, перешел в гул и стал отдаляться.
– - Не мог дождаться!
– - бросаю я с досадой.
А в это время до слуха долетает человеческий крик. Мы бросаемся вперед, несемся по просветам. Вот и коса. Она сразу открывается вся, длинной полосой, прижатая к реке темной стеною смешанного леса. Никого нет. Но на противоположной стороне косы, где виднеется палатка-склад и чернеет только что привезенный груз, стоит Нина, одна. Я кричу ей. Она замечает нас, срывается с места и, точно подхваченная ураганом, легко бежит навстречу. Не разбилась
Лица не узнать. В перекошенных губах -- ужас. Она с разбегу падает на меня, но вдруг, крепко став ногами на гальку, откидывает голову на свой след, показывает туда пальцем вытянутой руки.
– - М-м-ме-е-дведь!..
– - Да что ты, милая Нина, откуда ему тут взяться! Успокойся!
– - Да смотрите, вон он ходит возле палатки, -- и она вся вздрогнула, как сосенка от удара топора.
– - Э-э, дочка, тебя пугала наша собака Бойка...
– - Бойка?..
– - Нина поворачивается к Улукиткану, доверчиво смотрит в его спокойное старческое лицо.
– - Я перед тем, как ехать сюда, начиталась про тайгу и не представляю ее без медведей, волков. Вот и насмешила...
– - Ну-ка покажись, какая ты?
Привычным движением головы она отбрасывает назад прядь волос, нависшую на глаза, вся поворачивается ко мне.
– - Узнаю... Здравствуй, дорогая гостья!
– - и мы расцеловались.
С Улукитканом и Евтушенко она здоровается сдержанно.
– - Вот вы какие!..
– - вырывается неожиданно у нее.
– - А ты, наверное, ожидала, что тебя встретят люди, с тигровыми шкурами на бедрах, с дубинками в руках, обросшие, и поведут в пещеру!
– - В пещеру -- это мило! Но, признаюсь, представляла все хуже, чем на самом деле, -- поправилась Нина и еще раз быстрым взглядом окинула нас.
– - Не Улукиткан ли это?
– - спрашивает она, пронизывая старика пытливым взглядом и уже готовая наградить его ласковыми словами.
– - Угадала.
– - Я представляла тебя большим и сильным, а ты обыкновенный, к тому же маленький.
– - И Нина вдруг обняла его. Старик размяк от ласки, стоит, ногами гальку перебирает, не знает, что ответить.
– - Айда за вещами, да и в лагерь. День уже на исходе...
– - предлагает Евтушенко.
Трогаемся к палатке. Идем повеселевшие. Я продолжаю наблюдать за Ниной. На ней темно-серый костюм из плотной ткани, красная шерстяная кофточка. На ногах сапоги. Косынку она несет в руке, и легкий ветерок шевелит ее густые, растрепавшиеся в беге волосы. Она, кажется, помолодела после нашей последней встречи в Сочи и стала еще обаятельней.
Из-за палатки выскакивает Бойка и несется к нам. Нина пытается спрятаться за меня.
– - Не бойся, это добрейшее существо на земле. Ты скоро узнаешь, -- и я легонько подтолкнул ее вперед.
– - А где же Кучум? Я так много слышала о нем!
– - Его нет...
– - Он с Трофимом?
– - Его нет совсем. Недавно погиб.
– - Какая жалость!
– - Нина поворачивает ко мне опечаленное лицо.
– - Что же случились?
– - Гнал медведя, наткнулся на сучок, ну и погиб.
Нина неожиданно остановила нас.
– - А я-то и забыла: всем вам от Василия Николаевича большой привет. Надя ездила к нему в Хабаровск, говорит -- ожил, по палате без костылей ходит. Через неделю ждут домой...
– - Приедет, непременно приедет, доктур сильнее злого духа, -перебивает ее Улукиткан.
Мы стаскиваем в палатку груз, доставленный самолетом, берем багаж Нины, рюкзак, чемодан, свертки и покидаем косу. Гостья успевает одарить нас великолепными яблоками -- алма-атинским краснобоким апортом. Как приятен их освежающий аромат, чуждый для этих мест. Иван ест яблоко на ходу, со смачным треском. Улукиткан настороженно следит за ним, откусывая небольшими ломтиками сочную мякоть.