Смерть — мое ремесло
Шрифт:
– У тебя нет ни мебели, ни простынь, ни посуды, и ты все же хочешь переезжать? Держу пари, ты и не подумал об этом.
– Никак нет, господин полковник.
– Вот видишь, ты не все сделал.
Он погладил подбородок и засмеялся.
– Придется все это приобрести. У тебя, конечно, есть деньги?
– Никак нет, господин полковник.
– Что? Что?
– произнес он удивленно.
– Нет денег? Нет денег? Но ведь это никуда не годится, дружок. Совсем не годится. Чтобы приобрести мебель, нужны деньги, не так ли?
– Денег у меня нет, господин полковник.
– Нет денег!
– воскликнул он, покачивая головой.
– Жаль, жаль! Нет денег - нет мебели! Все совершенно ясно! А нет мебели - нет и фермы!
Он посмотрел на меня, взгляд его на мгновение стал жестким, затем в глазах снова заиграли веселые искорки, и мне стало не по себе.
– Я могу спать и на полу, завернувшись в попону, господин полковник.
– Что?
– сказал он с усмешкой.
– Я, полковник барон фон Иезериц, допущу, чтобы мой фермер спал на каменном полу! Нет, нет, дружок. Нет мебели - нет и фермы! Ясно?
Он кинул на меня хитрый взгляд и продолжал:
– Итак, ты видишь, не все кончено. Остается сделать еще кое-что.
– Что же, господин полковник?
Он наклонился, взял стопку водки, выпил, поставил стопку на стол, схватил кружку пива и одним духом опорожнил ее. Потом он прищелкнул языком, глаза его заискрились, и он сказал:
– Жениться.
Я пробормотал с дрожью в голосе:
– Но, господин полковник, я совсем не хочу жениться.
Лицо его сразу же стало суровым.
– Что?
– воскликнул он.
– Ты не хочешь жениться? Какая наглость! Хочешь быть фермером и не хочешь жениться? Ты что о себе воображаешь?
– Простите, господин полковник, я не хочу жениться...
– Что?
– закричал он и поднял руку к небу.
– Сказать это мне! Мне! Сказать мне, офицеру, "нет"! Мне, вытащившему тебя из дерьма!
Он вперил в меня свой пронизывающий взгляд.
– Ты случайно не болен?
– Никак нет, господин полковник.
– Черт возьми, ты случайно не один из этих...
Я торопливо ответил:
– Никак нет, господин полковник.
Он внезапно взревел:
– Тогда почему же?
Я молчал... Он внимательно, изучающе смотрел на меня, потом снова почесал трубкой за ухом.
– Ты вообще-то нормальный мужчина или нет?
Я молча смотрел на него.
– Я хочу сказать, ты не выхолощен, надеюсь? У тебя все в порядке?
– Конечно, господин полковник, у меня все в порядке.
– И ты можешь иметь детей, не так ли?
– Я думаю, да, господин полковник.
Он внезапно расхохотался.
– То есть как это понимать - "я думаю"?
Я почувствовал себя ужасно неловко и с трудом выговорил:
– Я хотел сказать, что никогда не пробовал иметь детей, господин полковник.
Он засмеялся, ткнул в мою сторону трубкой, и я мельком заметил, что она сделана в форме головы лошади.
– Но ты все же когда-нибудь отважился, надеюсь?
– Так точно, господин полковник.
Он снова расхохотался и продолжал:
– Сколько раз?
Я не отвечал, и он гаркнул:
– Сколько раз?
– Дважды, господин полковник.
– Дважды?!
Он хохотал добрую минуту. Перестав смеяться, он поочередно опрокинул в рот стопку водки и кружку пива. На его обветренном лице выступил румянец, и он весело взглянул на меня.
– Постой-ка!
– воскликнул он.
– Надо все-таки прояснить это дело! Сколько раз, ты сказал?
– Дважды, господин полковник.
– С одной и той же?
– Никак нет, господин полковник.
Он с деланным ужасом поднял трубку к небу.
– Да ты настоящий... как это говорят?.. Впрочем, не важно!.. Ты настоящий... донжуан, кажется? Итак, по одному разу с каждой! Один раз! Ха-ха! Несчастные! Чем же они тебе не понравились?
Я торопливо пробормотал:
– Первая уж очень много разговаривала, а вторая была моей квартирной хозяйкой.
– Вот как, - воскликнул фон Иезериц, снова быстро осушая стопку водки и кружку пива.
– Квартирная хозяйка - это очень хорошо! По крайней мере без хлопот. Она всегда под рукой!
– Вот именно, - сказал я с дрожью в голосе, - вот именно. Поэтому-то я и боялся... что это станет привычкой.
Он хохотал так долго, что, казалось, никогда не остановится.
– Господин полковник, - проговорил я твердым голосом, - это не моя вина, но я человек не чувственный.
Он посмотрел на меня. Ответ мой как будто поразил его, и он перестал смеяться.
– Вот-вот!
– произнес он с удовлетворением.
– Я как раз это и хотел сказать. Ты не чувственный, этим все и объясняется. Ты не приемлешь самку. Мне встречались такие кони.
Он прислонился к камину, раскурил трубку и с самодовольным видом взглянул на меня.
– Однако все это, - сказал он после паузы, - не объясняет мне, почему ты не хочешь жениться?
Я озадаченно смотрел на него.
– Простите, господин полковник, но мне кажется...
– Та-та-та, тебе ничего не кажется! Когда ты женишься, я не стану вести счет случкам. И даже если в течение пяти лет ты будешь спать с женой по одному разу в году, ты сможешь иметь пятерых детей, а это все, чего от тебя требует родина! Нет, нет, это не объясняет мне, почему ты не хочешь жениться.