Смерть — мое ремесло
Шрифт:
Он посмотрел на меня в упор, я отвел глаза и сказал:
– Я думаю, господин полковник...
– Что?
– воскликнул он, всплеснув руками.
– Ты думаешь?! Ты начинаешь думать! Послушай, если уж ты так любишь размышлять, я вложу сейчас в твою идиотскую баварскую башку две истины. Первое: хороший немец должен оставить после себя потомство. Второе: на ферме нужна женщина! Ты согласен?
И так как я молчал, он переспросил:
– Согласен?
В общем он и в самом деле был прав.
– Так точно, господин полковник.
– Так вот, - произнес он таким тоном, словно все уже было решено, значит, договорились.
Он замолчал, и тогда осмелился заговорить я.
– Простите, господин полковник, но даже если бы я захотел жениться, я никого здесь не знаю.
Он снова развалился в своем кресле.
– Пусть это тебя не заботит. Я все устрою.
Я смотрел на него, разинув рот.
– Конечно, - сказал он, останавливая на мне свой жесткий взгляд.
– Или ты думаешь, я позволю тебе привести на мою ферму какую-нибудь шлюху? Чтобы она наставила тебе рога, а ты бы начал пить и дал сдохнуть моим лошадям? Ну нет, никогда в жизни!
Он вытряхнул пепел из трубки в камин, поднял голову и проговорил:
– Я выбрал для тебя Эльзи.
– Эльзи? Дочь старого Вильгельма?
– пробормотал я.
– Ты знаешь какую-нибудь другую Эльзи в наших местах?
– Да она не пойдет за меня, господин полковник!
– Еще как пойдет!
Он взглянул на меня, прищурив глаза.
– Что верно, то верно, ты немного мал ростом, но не урод. Правда, она высоковата для тебя, но тем лучше... С твоей грудной клеткой и с ее длинными ногами у вас получатся приличные дети. Заметь...
– он погладил свой подбородок, - при скрещиваниях никогда заранее не угадаешь, что получится. Быть может, дети в конечном счете потянут в твою сторону - хорошо развитая грудь, короткие ноги. Между прочим, чтобы обрабатывать землю, лучше иметь короткие ноги, - продолжал он, подымаясь с кресла.
– Но не в этом дело... Главное - это чистота расы. Оба вы хорошие немцы. И вы произведете на свет хороших немцев. Вот что главное! И так у нас в Померании развелось слишком много этих паршивых славян!
Наступила пауза. Я подтянулся, проглотил слюну и сказал:
– Простите, господин полковник, но я в самом деле не хочу жениться.
Он уставился на меня, вены у него на лбу вздулись, его голубые глаза неотрывно смотрели мне в лицо. Несколько секунд он не в состоянии был выговорить ни слова.
– Проклятый болван!
– загремел он наконец.
Он шагнул ко мне, схватил за лацканы моей куртки и бешено встряхнул.
– А мебель!
– заорал он.
– Мебель! Старый Вильгельм дает тебе мебель!
Он бросил трубку на письменный стол и, заложив руки за спину, зашагал в сторону двери.
– Мерзавец!
– крикнул он, оборачиваясь.
– Я даю тебе прекрасную ферму! Даю тебе девушку! А ты...
Он снова двинулся ко мне, и я подумал, что сейчас он начнет меня бить.
– Ты свинья!
– воскликнул он.
– После всего, что я сделал для тебя, ты не хочешь жениться!
– Конечно, господин полковник, я вам очень благодарен...
– Молчи!
На него нашел новый приступ бешенства, и он даже начал заикаться:
– И ты... смел... в присутствии... офицера...
Он дошел до конца комнаты, круто повернулся и заревел:
– Мебель!
Потом снова подступил ко мне и потряс у меня под носом кулаком.
– Спальня из дуба, кухонный стол, буфет, шесть соломенных стульев, четыре пары простынь. Слышишь, простынь! И это тебе, у которого за всю твою жизнь был лишь один засморканный платок! Здесь всего на... по крайней мере на шестьсот марок! И еще красивая девушка впридачу! А ты!.. Но я выгоню тебя! Я не посмотрю, что ты член нашей партии, и сгною тебя в ночлежке! Будешь жрать похлебку для нищих! Слышишь, я тебя выгоню!
Он бросил на меня свирепый взгляд. "Ведь он сделает это", - молнией пронеслось в моем мозгу, и ноги у меня задрожали.
– Подумать только!
– продолжал он.
– Этот господин не хочет Эльзи! Безукоризненную кобылку! Податливую, здоровую, способную работать за двоих мужиков! К тому же я даю еще мебель! Ну, не я, а отец Эльзи, но это все равно - я его уговорил, я задал ему такую баню, что у него вся вода в теле закипела! Я дал тебе возможность привести в порядок прекрасную ферму. Эта затея мне вскочила в годовое жалованье трех конюхов. А материалы! Но не буду говорить о своих жертвах, грязная ты свинья! Я даю тебе ферму! Даю мебель! А ты отказываешься!
Он внезапно успокоился.
– Впрочем, - сухо произнес он, - чего ради я тут рассуждаю с тобой!
Он выпрямился, и голос его хлестнул меня, как удар плетки:
– Унтер-офицер!
Я подтянулся.
– Слушаюсь, господин полковник.
– Вам известно, что солдат, чтобы жениться, должен просить разрешения у своего начальника?
– Так точно, господин полковник.
Он отчеканил:
– Унтер-офицер, я разрешаю вам жениться на Эльзи Брюкер!
– И добавил громоподобным голосом: - Это приказ!
Он повернулся ко мне спиной, открыл маленькую дверь справа от камина и позвал:
– Эльзи! Эльзи!
Я едва выдавил:
– Простите, господин полковник...
Он взглянул на меня. Это были глаза отца. Комок подкатил у меня к горлу, я не мог больше произнести ни слова.
Вошла Эльзи. Фон Иезериц повернулся на каблуках, похлопал ее пониже спины и вышел, не оборачиваясь.
Эльзи поздоровалась со мной кивком головы, но руки не протянула. Она осталась стоять возле камина, прямая, молчаливая, с опущенными глазами. Немного погодя она подняла голову, взгляд ее остановился на мне, и я почувствовал себя смешным. Я первым нарушил молчание.
– Эльзи...
– сказал я и взглянул на нее.
– Могу я называть вас Эльзи?
– Конечно.
Я заметил, как слегка приподнялась ее грудь, почувствовал смущение и уставился на пламя в камине.
– Эльзи... Я хотел бы вам сказать... Если вы любите кого-нибудь другого, лучше откажите мне.
– У меня нет никого другого, - сказала она.
Я промолчал, и она продолжала:
– Только я немного удивлена...
Она сделала слабое движение, и я пробормотал:
– Я хотел бы вас также просить... Если я вам не нравлюсь, откажите мне.