Смерть под парусом (пер. Гольдберга)
Шрифт:
— Это, — сказал Финбоу, — самостоятельная работа нашего энергичного сержанта. Не так плохо, как могло быть. За исключением, разумеется, серьезных вопросов о том, нравился ли им Роджер, — на которые все не менее серьезно отвечали: «Да». Интересно, что он хотел от них услышать?
Из записок Биррела я не почерпнул практически ничего нового — если не считать того, что Эвис, Кристофер и Уильям знали о существовании револьвера. И удивился, почему Филипп и Тоня ничего о нем не слышали. Странно, что только они ничего не знали.
— А теперь позвольте мне подумать пять минут, — сказал Финбоу. — Я хочу соединить ваш рассказ с записями Биррела и разобраться в том, что получилось.
Я молча курил, прислушиваясь к шороху тростника и наблюдая за крошечными солнечными бликами, плясавшими на подернутой рябью воде. Мне очень хотелось наброситься на Финбоу с вопросами, но я заставил себя ждать, пока он обдумывал проблему.
Через несколько минут Финбоу улыбнулся и подал голос:
— Ну вот, Йен, я уже пришел к одному выводу.
— Какому? — взволнованно спросил я.
— Что вы не убивали Роджера.
— Фу! — вырвалось у меня.
— Пока еще я не могу это доказать, но обязательно докажу. Как только у меня будет подробная карта Норфолкских озер.
— Не стоит утруждать себя.
Я был раздражен.
Он усмехнулся:
— О, это может оказаться полезным — чтобы переубедить Алоиза Биррела, когда он захочет арестовать вас. Кстати, доказывая, что вы не могли совершить убийство, мы продвинемся к пониманию того, как это мог сделать кто-то другой.
— Хорошо, — буркнул я. Такая перспектива меня больше устраивала.
— Существует два главных недостатка государственной службы, — сказал Финбоу, устраиваясь поудобнее. — Во-первых, приобретаешь привычку все записывать. Во-вторых, у тебя под рукой всегда имеется бумага для записей. — Он достал из внутреннего кармана сложенные листы. — Предлагаю все записать.
Я подвинул шезлонг, чтобы видеть, что он записывает. Аккуратным мелким почерком Финбоу составил список нашей компании.
— Мне удобнее называть всех по именам, — пояснил он.
1. Доктор Роджер Миллз, 35 лет. Специалист с Харли-стрит.
2. Доктор Уильям Гарнетт, 26 лет. Занимается исследованиями в области медицины в специальном отделении Роджера.
3. Кристофер Таррант, 29 лет. Собирается занять административную должность в Малайе.
4. Филипп Уэйд, 25 лет. Украшает мир.
5. Эвис Лоринг, 23 года. Помолвлена с Кристофером; кузина Роджера.
6. Тоня Гилмор, 24 года (?). Помолвлена с Филиппом; чужая в компании.
7. Йен Кейпл, 63 года. Пенсионер.
— Это поможет мне все запомнить, — сказал Финбоу. — А теперь я намерен зафиксировать некоторые факты. Он написал:
а) Роджера убили 8 сентября 1931 г. Вне всяких сомнений, убийца — один из тех, кто находился на яхте.
— Разумеется, Уильям был абсолютно прав, когда утверждал это, — сказал Финбоу, взглянув на меня.
б) Тело было найдено в кокпите приблизительно в 9.25.
— Здесь показания остальных совпадают с вашими, — прокомментировал Финбоу. — Судя по запискам Биррела, Филипп надевал часы, когда услышал, что его зовет Эвис. Он запомнил время — 9.27.
в) Роджер управлял яхтой один. Поэтому судно не могло повернуть, когда он был мертв. То есть смерть могла наступить не раньше чем яхта прошла последний поворот перед прямым участком реки, где было обнаружено убийство.
— Этот вывод тоже позаимствован у Гарнетта, — признал Финбоу. — Хотя, полагаю, я и сам бы догадался.
Он внимательно посмотрел на свои записи.
— Однако вывод неверен. Убийца вполне мог остаться за рулем и провести яхту через один или два поворота после смерти Роджера. Это плохо, потому что время убийства очень важно. И не менее важно точное время, когда румпель был зажат между рукой и телом Роджера, а яхта пустилась в самостоятельное плавание.
— Это могло произойти только на прямом участке, — сказал я.
— Конечно. Последний поворот реки дает нам самое раннее время, когда тело оставили управлять яхтой. Факт неоспоримый. Уильям был немного неточен, — заметил Финбоу. — Хотя это мелкие придирки. Наша задача — найти прямой участок. Нужна карта Норфолкских озер.
На книжной полке в гостиной бунгало я обнаружил карту, и мы стали изучать интересующий нас участок реки Бьюр, который Финбоу быстро срисовал на лист бумаги.
— Вы стали на якорь здесь. — Финбоу карандашом сделал отметку на карте. Затем последовало очень длинное «та-а-ак». — Дело в том, что от стоянки яхты в направлении Солхауза тянулся прямой участок реки длиной три четверти мили.
— С какой скоростью могла плыть яхта под тем ветром, что был утром? — спросил он.
— Помню, бриз был приличный. Но я понятия не имею, какая могла быть скорость на воде.
— Я тоже, — признал Финбоу. — Однако успех в жизни зависит от двух вещей — только двух. Первое — знать, куда обратиться за тем, что тебе нужно, а второе — уметь получить это. — Он улыбнулся. — Я знаю, кто расскажет нам все о скорости движения под парусами. Бенсон. Как вам известно, он живет в Норидже. Бенсон знает все об озерах, яхтах и о том, как ими управлять. Пойду позвоню ему.
Финбоу вернулся через несколько минут.
— Бенсон говорит, что от двух с половиной до трех миль в час. Абсолютно уверен. Обычно ход у яхты плавный, независимо от тонкостей управления. Кроме того, он утверждает, что ветер сегодня постоянный.
Я произвел несложные вычисления.
— Значит, убийство могло произойти не раньше 9.07–9.10.
— Вы говорили, что, по мнению Уильяма, это должно было случиться после 9.15, — напомнил мне Финбоу.
— Он не знал, что прямой участок реки такой длинный, — возразил я и умолк; меня одолевали сомнения.