Смертельная игра
Шрифт:
Над долиной плыли клубы дыма, по ней прокатывалось эхо бесконечной битвы. Как символично, подумала Ева. Им с Рорком хорошо друг с другом, они всегда на одной волне, но где-то непременно идет бой и льется кровь.
И вечно это желание взять, поглотить, обладать, иметь, быть… Даже сейчас посреди этой буйной фантазии больше всего на свете она хотела, чтобы его руки обнимали ее, а его тело сливалось с ее телом в одно целое.
Ева опять перевернулась и оседлала его. Его руки хватко сжали ее груди, он оттолкнулся от земли и сел, чтобы дотянуться до них ртом.
Вкусом она
— Моя, — сказал он. — Мое сердце.
И он ощутил особое, незнакомое ему раньше волнение, услышав, что она отвечает на его родном языке, языке его души и сердца. Его пальцы запутались в ее волосах — вечно растрепанных, но на этот раз длинных, — еще одно новое и на удивление возбуждающее ощущение.
Он опрокинулся, увлекая ее за собой, перевернул на спину. Их скрещенные мечи оказались прямо у нее над ее головой. Вот теперь, когда он пронзил ее, а она вскрикнула, это был возглас чистого наслаждения.
Сила вновь столкнулась с силой, новая битва закипела с бешеной скоростью. И на этот раз, когда ее плоть сомкнулась вокруг него и задрожала в конвульсиях высвобождения, она увлекла его за собой через неистовство к покою.
Ева лежала на спине, ветер омывал ее разгоряченное лицо, упрямые солнечные лучи, пробившись сквозь тучи, просвечивали красным сквозь ее веки. Пучки жесткой травы кололи ее кожу, но этого было мало, чтобы заставить ее встать. Ведь рядом лежал Рорк.
Стук сердца и гул крови у нее в ушах стихали понемногу, ей наконец удалось разобрать звуки продолжающегося боя в долине под холмом. А вот на холме, похоже, наступило перемирие.
— Кто победил? — спросила Ева.
— Будем считать, что это боевая ничья.
Что ж, решила Ева, это по-честному.
— Я думала, мы все еще немного злимся друг на друга.
— Я думал, просто раздражены.
— А не один ли черт? В общем, пока мы дрались и спаривались, моя досада в основном прошла.
— Что ж, значит, и здесь боевая ничья.
«Какой смысл спорить? — спросила себя Ева. — Мы просто начнем по новой, и все равно ничего не изменится. Просто он такой, как есть, он всегда так поступает. Ну и я — уж какая есть — тоже меняться не собираюсь».
Иногда ничейная полоса между ними оказывалась скользкой и ненадежной. Главное понять, как по ней пройти и не оступиться.
— Хорошая игра, — сказала Ева. — Реалистичная, увлекательная, азартная.
— Да мы, можно сказать, только начали…
— А вот это? — Ева коснулась рукой бедра, осмотрела мазок крови у себя на ладони. Похоже на кровь. И пахнет, и на ощупь точно как кровь.
— Иллюзия. Воздействие на рецепторы, сканирование жизненных показателей, движений, реакции.
— А если отрубить руку? Или голову?
— Конец игры. В командной игре выбывает получивший смертельное ранение.
— Нет, я не о том. Я имею в виду, как это будет выглядеть,
— Для самого игрока — никак. Если играешь с компьютером, с условным противником, и он получит такой удар, конечно, ты это увидишь.
— А если с роботом? — спросила Ева.
— Ну, игру можно настроить на поединок с роботом. Результат будет тот же. Робот материален, значит, программа будет воспринимать его так же, как и игрока-человека. Ева, все это оружие ненастоящее. Им нельзя убить или ранить.
— Вот так и подумал убитый. С кем бы он ни играл — с роботом, с условным противником, — все равно для него это была всего лишь игра. Только оказалось, что для него это вовсе не игра. — Ева опять принялась рассматривать кровавое пятно на ладони. — Удар я почувствовала — не порез, как если бы ты ранил меня мечом…
— Ты же понимаешь, я не стал бы ранить тебя мечом…
— Но я получила встряску. Ну, вроде электрического разряда. Легкого, но и его хватило, чтобы дать мне понять: я пропустила удар. И рана пульсировала, пока мы дрались. Я сражалась, несмотря на ранение.
— Так и было задумано. За это тоже начисляется очко.
— Ясно, ясно. Но у убитого сохранились ожоги. Если усилить напряжение, удар током будет оставлять ожоги.
— Только при прямом контакте. А так игра считывает удар, регистрирует его, передает игроку сенсорную информацию.
— Ладно, допустим, кто-то перепрограммировал игру и пустил в ход настоящее оружие. — Ева села на земле, нахмурилась, откидывая назад непривычно длинные волосы.
— У тебя совсем другие волосы. — Рорк окинул их взглядом. — Интересно и необычно.
— Они мне мешают, в глаза лезут.
Рорк лишь улыбнулся в ответ. Ева пропустила длинную прядь между пальцами.
— На ощупь вроде как настоящие. Если дернуть, я их чувствую, хотя на самом деле их же нет? Или вот мое оружие. Я его не вижу, но оно же на месте, оно же есть. Оно настоящее. Значит, если убийца пронес оружие — вот как я пронесла… Ах да, забыла. Все, что ему нужно, это положить оружие в определенное место и запомнить, где оно. Потом он его берет и пускает в ход. Но зачем ему все эти сложности? Зачем притворяться, что они всего лишь играют?
— Может, из спортивного интереса?
— Может быть. Может быть. Синяки, ожоги. Если игру перепрограммировали, передвинули на несколько уровней вперед, коды перепутались, коммерческая версия полетела, это ведь тоже повышает уровень состязательности, верно? А если убийца использовал робота-андроида, сам он мог и не быть на месте преступления. При этой версии любое алиби ничего не стоит. Главное — уговорить Барта протестировать игру дома с роботом.
— Но тогда робота тоже надо было перепрограммировать или специально собрать и запрограммировать вне законных кодов. Сканер обнаружил бы, что оружие настоящее, что оно смертельно опасно, значит, и оружие надо было программировать, чтобы оно либо не сканировалось как оружие, да притом смертельно опасное, либо не регистрировалось вовсе. А потом подчистить и перезапустить систему безопасности. Все это требует владения компьютером, а такие махинации обязательно насторожили бы Компьютерную охрану.