Смертельный яд (Сильный яд)
Шрифт:
— А откуда вы знаете, насколько он задержался и что делал, когда все разошлись?
— Вы ведь сказали, что хотите знать о каждой мелочи, если она будет хоть немного странной. Я подумала: довольно странно, что мистер Эркарт решил задержаться в конторе, когда там уже никого, поэтому до половины восьмого прохаживалась взад-вперед по Принстон-стрит и по Ред-Лайон-сквер, пока не увидела, как он погасил свет и ушел домой. А на следующее утро я заметила, что листы, которые я оставила в чехле пишущей машинки, лежат не так, как накануне. Из этого я сделала вывод,
— Может быть, листы трогала уборщица?
— Точно нет. Она и к пыли не притрагивается — не то что к чехлу машинки.
Уимзи кивнул.
— Мисс Мерчисон, у вас все задатки первоклассного детектива. Отлично. В таком случае нужно будет выполнить одно небольшое задание. Только скажите сначала, вы ведь понимаете, что я попрошу вас совершить нечто противозаконное?
— Понимаю.
— И вы не возражаете?
— Нет. Полагаю, если меня уличат, вы возьмете на себя все расходы.
— Разумеется.
— А если меня посадят в тюрьму?
— Думаю, до этого не дойдет. Должен признать, есть небольшой риск — но только если мои догадки насчет происходящего неверны, — есть риск, что вас могут призвать к ответу за попытку кражи или хранение инструментов для взлома, но это самое большее.
— Что ж, таковы правила игры.
— Вы в самом деле согласны?
— Да.
— Отлично. Помните тот ящик с документами, который вы приносили мистеру Эркарту, когда я к нему приходил?
— Да, на нем была пометка «Рейберн».
— Где он обычно хранится? В общем офисе, где вы можете легко до него добраться?
— Да, на полке вместе с другими ящиками.
— Хорошо. Сможете ли вы остаться в офисе одна хотя бы на полчаса?
— Дайте подумать. На обед меня отпускают в половине первого, возвращаться я должна к половине второго. Потом обедать уходит мистер Понд, но в это время иногда возвращается мистер Эркарт. Не могу поручиться, что он меня не застанет. А если я попытаюсь остаться после половины пятого, это может выглядеть подозрительно. Правда, я могу притвориться, будто сделала ошибку и задерживаюсь, чтобы все исправить. Да, можно попробовать. Другой вариант — прийти рано утром, когда в офисе одна уборщица, или лучше, чтобы она меня не видела?
— Это не так важно, — задумчиво ответил Уимзи. — Скорее всего, она решит, что вы копаетесь в ящике по делу. Выбирайте время сами.
— Но что я должна сделать? Украсть ящик?
— Не совсем. Вы умеете взламывать замки?
— Боюсь, что нет.
— И зачем, спрашивается, мы ходим в школу, — заметил Уимзи. — Такое ощущение, что там вообще ничему полезному не учат. Я неплохо взламываю замки, но, учитывая, что времени у нас мало и вам потребуется довольно интенсивная подготовка, лучше направить вас к специалисту. Прошу вас надеть пальто — если не возражаете, мы навестим одного моего друга.
— Конечно. Буду очень рада.
— Он живет на Уайтчепел-роуд, [74] но могу вас заверить, это очень милый человек, если не обращать внимания на его религиозные убеждения. Мне они, кстати, кажутся довольно симпатичными. Бантер! Пожалуйста, вызовите нам такси.
По дороге в Ист-Энд Уимзи довольно настойчиво поддерживал разговор о музыке, что обеспокоило мисс Мерчисон: то, что лорд Питер избегал говорить о цели их путешествия, стало казаться ей несколько зловещим.
74
Улица расположена в районе Уайтчепел — одном из беднейших в Лондоне. Район известен благодаря зверствам Джека Потрошителя в конце XIX века.
— Кстати, — решилась она прервать Уимзи, который разглагольствовал о композиции фуги, — у человека, к которому мы едем, хотя бы есть имя?
— Раз уж вы спросили — есть, но его никто по имени не называет. Это Бред.
— Ну, может, и не совсем… раз уж он учит других… э… взламывать замки.
— Да нет, я говорю, имя у него — Бред.
— Но почему? Что же это за имя такое?
— Черт! Я имею в виду, его так зовут — Бред.
— А! Прошу прощения.
— Но он не любит, когда его так называют. Раньше имя ему хорошо подходило, но теперь он ни капли в рот не берет.
— Тогда как же его называть?
— Лично я зову его Вилли, — сказал Уимзи, и такси остановилось у входа в узкий дворик. — Но когда он был на пике своей славы, его называли Вилли Виртуоз. Великий был человек в свое время.
Расплатившись с таксистом (тот явно принимал их за социальных работников, пока не получил огромных чаевых, совершенно сбивших его с толку), Уимзи повел свою спутницу по грязному переулку. В дальнем конце стоял небольшой домик, и из его освещенных окон доносилось громкое пение хора под аккомпанемент фисгармонии и еще каких-то инструментов.
— О боже! Мы попали на собрание, — сказал Уимзи. — Но ничего не поделаешь. Была не была.
Дождавшись, пока напев «Слава, слава, слава» сменится усердными молитвами, он решительно постучал. Из-за двери выглянула маленькая девочка и, увидев лорда Питера, завизжала от восторга.
— Привет, Эсмеральда Гиацинт, — поздоровался Уимзи. — Папа дома?
— Да, сэр, все будут так рады, сэр, заходите, пожалуйста, и еще, сэр…
— Что?
— Вы споете «Назарет»? Пожалуйста!
— Нет, Эсмеральда, я ни за что не стану петь «Назарет». Ты меня удивляешь.
— Папа говорит, что «Назарет» — не мирская мелодия. И вы так красиво ее поете, сэр! — горько сказала Эсмеральда, и ее губы задрожали.
Уимзи закрыл лицо руками.
— Вот что значит один раз сделать глупость, — сказал он. — Ее уже никак не загладишь. Хорошо, посмотрим, Эсмеральда, но я не обещаю. Когда собрание закончится, мне нужно поговорить с твоим папой о делах.
Девочка кивнула. В то же время звуки молитв стихли, раздались восклицания «Аллилуйя!», и Эсмеральда, воспользовавшись недолгой паузой, распахнула дверь и закричала: