Смертоцвет
Шрифт:
Обычно крепостной не может сопротивляться тому, когда из него тянут силу. Ему приятно, комфортно, даже весело. Некоторые сравнивают это с пиком любовного экстаза или с ощущением курильщика опиума. Но когда из человека буквально вынимают душу одним рыком, мгновенно заставляют его отдать свою жизнь, он не может не почувствовать. И он будет сопротивляться — неосознанно, конечно.
И в таких случаях самое лучшее для мага, чтобы жертва была в беспомощном состоянии: мертвецки пьяна, избита, или спала бы крепким пьяным сном. Так вырвать из нее все силы выйдет легко и просто. Пятьдесят душ в деревеньке не знали, что их ждет, они просто наслаждались жизнью — уж как умели.
— Эй, барин! Ты чаво это? — послышался откуда-то справа высокий, слегка надтреснутый мужской голос. Герман повернул голову и увидел рыжеватого мужичонку с короткой бородой, который с трудом держался за тын, глядя вокруг себя осоловелыми глазами. Должно быть шел из гостей, да вот не дошел, прямо возле дома остановился, так что ни туда, ни сюда.
— Просто иду себе, ты бы спать шел, — проговорил Герман.
— А мы это… по милости его светлости… вот праздник… неделю уж… наяриваем…
Он икнул, и его слегка качнуло.
— Дай ему бог здоровья… и ему и семейству его… а я это… пьян, и все… и… ик… и кончено!
Он ухватился за тын и повис на нем.
— Пока еще не кончено, — сказал Герман и достал из кобуры Узорешитель. — Но ты не беспокойся, скоро будет.
Он надавил на спуск. Глаза сомлевшего мужика успели испуганно расшириться — он решил, что странный барин целится в него из настоящего револьвера. Затем сверкнул зеленый луч, и руки селянина разжались, а сам он повалился в придорожную грязь, схватившись за голову.
— Ох, больно… — простонал он, прижав колени к животу и застыв в позе младенца. — Больно… ох… что это… ты чем это меня, стервец?.. Да я тебя…
— Лежи-лежи, — проговори Герман. — А потом вставай, и ступай за мной.
Он перешагнул через мужика и вошел в его избу, застав там дородную бабу, храпевшую на лавке, и троих спавших вповалку на печи ребятишек. Со всеми он проделал то же самое, и напутствовал их таким же образом, когда от удара синего луча они моментально проснулись.
Баба заголосила на всю деревню. Детишки заплакали. Герман не стал с ними долго возиться, а вышел из избы и пошел в следующую, перешагнув через ноги рыжего мужика, который хоть и сидел все еще на земле, глядя куда-то вдаль на алеющий за лесом край неба, но взгляд его вдруг стал осмысленнее, и, кажется, он протрезвел. Заходя в следующую избу, Герман заметил, что тот хоть и с заметным трудом, но приподнялся с земли, даже попытался отряхнуть изгвазданные портки, а затем, чуть шатаясь, побрел за Германом следом. Из дверей боязливо выглянули две детские головки, тоже рыжие, а затем двое ребят двинулись за отцом следом, потом их совсем маленькая сестренка и совершенно ошалевшая мать.
Герман зашел в другую избу, где при лучине допивали бутылку еще двое селян, почти совершенно осовелых, и проделал то же самое. Затем в третьей, в четвертой. Толпа брела за ним от дома к дому, словно дети за Гаммельнским крысоловом. Когда Герман покинул последнюю из изб, то обнаружил, что теперь на него, не мигая, смотрит больше сотни глаз, и все не могут понять, что же происходит, но наверняка им кажется, что происходит нечто небывалое и страшное. Так, пожалуй, и есть.
Герман подумал, что требуется, видимо, что-то сказать. В полуверсте, на лесной опушке, ждали новых свободных граждан три жандармские подводы, чтобы отвезти их пока в ближайший город и временно поместить в острог, пока не отойдут от шока. Герман с легкой горечью подумал, что история с Залесским отчасти повторяется. Впрочем, у этих магического дара не будет, так что им будет жить не так опасно, приспособятся.
— А где хозяин? — спросил вдруг тот самый рыжий мужичок. — Почему я это… не чувствую? Как же ето, а? Так же не бывает!
Толпа загудела. Они все были уверены, что так действительно не бывает.
— Бывает! — проговорил Герман погромче, забравшись на подвернувшийся ящик, в котором, должно быть, кто-то из селян приволок из кабака бутылки. — Бывает, и у вас теперь будет другая жизнь!
— «Это как же?..» — раздалось со всех сторон. — «А как же его светлость, он же нам и денег выдал, и все?..» «А мы если несогласные?..» «Вертай, барин, все назад, что ты сделал!..»
— Вы уж извините, но ничего повернуть взад не выйдет, — сказал Герман. — Я не могу вам всего сейчас объяснить, но поверьте, вы мне еще спасибо скажете…
— Какое там «спасибо»! — проревел здоровый, медведеобразный мужик с красным лицом и густой бородищей. — Да тебя за этакую скверность!.. А ну-ка, парни, намни-ка ему бока, а затем в полицию дать знать!
При этих словах несколько наиболее способных держаться на ногах мужчин в самом деле двинулись в его сторону, а один принялся даже вырывать из земли кол, на котором держался плетень, но без особенного успеха.
— Я, ребята, и сам полиция, — Герман расстегнул пальто и продемонстрировал лазоревый жандармский мундир. — И бока вы мне не намнете, не таковский.
С этими словами он вынул из кобуры револьвер — уже обыкновенный — и наставил его на краснорожего. Тот сделал шаг назад, уважительно покачав головой.
— Да мы, барин, ничаво… — пробасил тот, враз утратив воинственность. — Просто это… непонятно. Как же теперь, а?
— Пойдемте за мной, — сказал Герман. — Вы теперь будете свободными, вот что. Это довольно тяжело и скучно, но со временем вы привыкнете.
Глава двадцать первая
Темный коридор приводит к мрачной разгадке
Не успел Герман выскочить из коляски, взбежать по припорошенному снегом мраморному крыльцу графского дома и найти кого-нибудь из прислуги, чтоб осведомиться, дома ли хозяин, как в темных парадных сенях — был уже вечер — его остановил знакомый, словно лающий окрик.
— О, кого я вижу! — штабс-ротмистр Трезорцев — впрочем, ныне погоны на нем были уже майорские — сидел, закинув ногу на ногу и читал вчерашний «Вестник Отечества».
Герман поздоровался с прежним начальником почтительно, протянул руку, хоть и спешил, а остановился поболтать немного.
— А вы-то здесь откуда, ваше высокоблагородие? — поинтересовался Герман.
— Ха, — Трезорцев продемонстрировал свою лающую усмешку. — По знакомому нам с вами делу. Откомандирован сюда, так как в поместье не раз замечали вампира, а я теперь считаюсь одним из лучших специалистов по вампирам во всей губернии и в соседних. Во многом, впрочем, стараниями вас и Татьяны Владимировны. Как она, кстати, здорова?