Смоленский поход
Шрифт:
— Савва Калитин к услугам ваших величеств, — еще раз кланяется он.
— Вы русский? — Удивленно спрашивает Густав Адольф.
— Я подданный вашего королевского величества, — с достоинством отвечает тот.
— Мы довольны вашей службой, — милостиво кивает в ответ король и поворачивается ко мне, дескать, спрашивай, чего хотел.
— В Швеции как оказался?
— При государе Борисе Федоровиче послан в свейский град Упсалу с тем, дабы наукам обучаться, — бойко отвечает он по-русски.
— Ну
— Обучился, — выдерживает он мой взгляд, — степень бакалавра имею.
Мне все становится понятно, действительно, царь Борис посылал в разные страны учиться сыновей русских дворян, рассчитывая получить образованные кадры для своей администрации. Увы, начавшаяся смута не дала осуществиться планам. Денег русским студентам, понятное дело, никто не посылал, и большинство из них просто сгинуло заграницей. Во всяком случае, до сих пор известий о них у меня не было. Так что Савва тут первый, впрочем, он, кажется, смог прижиться на чужбине.
— Сам-то, из каких будешь, — спрашиваю нейтральным голосом, — родня осталась где?
— Не ведаю, государь, — качает тот головой, — может и жив еще кто. А сами мы из Новгородской пятины.
— Домой не тянет?
— Отрезанный я ломоть, государь, — твердо отвечает тот, очевидно, поняв куда я клоню.
— Чего так?
— Четверых нас сюда послали, чтобы значит науки превосходить. Учились прилежно, старательно. По гулящим девкам и кабакам не шлялись, думали вернемся, службу царству своему сослужим…
— Отрадно слышать, хотя насчет девок это вы зря, ну ты продолжай-продолжай.
— А когда смута началась, все прахом пошло. Ни кормовых, ни квартирных мы более ни полушки не видели, а долги копятся. В магистрате уж стращать начали, да тут, покойный ректор Ефим Снуре, пусть ему земля пухом будет, заступился. Не стали нас в долговую тюрьму определять, а напротив доучиться позволили…
— А как доучились?
— Ну, а как доучились то куда деваться? На Руси нас никто не ждет, там царей одно меняют, здесь тоже никому больно не нужны. Семка Куницын, тот, правда, сразу сбежал на родину, Матвей Фомин в солдаты подался, а где Автоном Кисляков пропал уж и не ведаю.
— Эва как, но сам вижу, не пропал?
— Не пропал, хотя трудно было. Нашел место, служил, старался… живу вот.
— В Москву со мной не поедешь, значит…
— Прости, государь, не поеду. Я уж и веру лютерскую принял и женился тут, сын вот есть…
— Сын это хорошо, Савва. Ладно, коли так, то неволить не буду. Разве что пообещай, что ежели дружков встретишь, то скажешь им, дескать, возвращайтесь, ждут вас там.
— Не просто вернуться будет.
— Не просто, однако я думаю в Стокгольме посольство постоянное организовать, и послу здешнему на сей счет укажу, так что поможет.
— Исполню,
Когда переводчик ушел, Густав Адольф обернулся ко мне и сочувственно проговорил.
— Тебе, наверное, трудно без образованных помощников?
— Ты знаешь русскую речь?
— Немного понимаю, — скупо улыбнулся король.
— Мне надо быть осторожнее, — улыбнулся я.
— Ты и так осторожен, к примеру, не сказал мне ни слова о контрибуции, которую получил в Риге.
— Так ты, вроде и не спрашивал… тем паче, что выкуп с захваченного города дело обычное. Они мне заплатили, а я не стал отдавать его своим солдатам.
— Разумно, — согласился Густав, — к тому же, миллион талеров чертовски круглая сумма.
— Значительно меньше, дружище, и большая часть вот такими бумагами, какими я расплатился с твоими депутатами.
— Знатная получилась штука, — засмеялся Густав, — я в жизни не видел таких вытянутых рож у этих надутых пентюхов. А что ты будешь делать с остальными деньгами?
— Какими еще, остальными?
— Брось, не смотря на непогоду, много людей видело, как вы тащили огромные ящики к твоему дому.
— Ах, вот ты о чем… я полагаю потратить их на покупку разного рода товаров необходимых моему царству. В основном, конечно, оружия.
— В Швеции делают хорошее оружие!
— Намек понял, ты можешь рассчитывать, что твои подданные получат самые большие заказы. При некоторых условиях разумеется.
— Каких условиях?
— Мне необходимы мастера, инженеры, рудознатцы и много кто еще. Если ты отпустишь своих, то я не стану обращать внимание на то, что цены у голландцев выгоднее.
— Не лги своему другу, Иоганн, ты из тех, кто никогда не упустит своей выгоды!
— Выгода бывает разной, Густав. Голландцы вряд ли пришлют мне на помощь войска. А вот ты можешь!
— Пожалуй, в твоих словах есть резон. Ты долго еще пробудешь в Стокгольме?
— Не дави на больное место. Мне надо срочно возвращаться в Москву, пока моим боярам не показалось, что они прекрасно справляются без меня. Боюсь я даже не смогу отправиться в Мекленбург как собирался.
— В Мекленбург?
— Разумеется в Мекленбург, ведь там Катарина и мой сын. Я ведь его еще даже не видел и, похоже, не скоро увижу.
— Не торопись, возможно, это случится раньше, чем ты думаешь.
— О чем ты?
— Ладно, все равно интриган из меня так себе. Едва ты оказался в Стокгольме я послал весть об этом Акселю.
— Канцлеру Оксеншерне?
— Ну, да. Вообще-то, мы договаривались с ним об этом. Он предполагал, что ты можешь внезапно появиться в Швеции с каким-нибудь великим проектом. Правда никто не мог и подумать, что это будет Рига, но в целом, как видишь, он не ошибся.