Смородинка (сборник)
Шрифт:
— Ну, что вы, — улыбнулся парень. — Это она почувствовала доброго человека и решила поздороваться.
— Очень рада, — смешалась Суэль. — Как ее зовут, и почему у нее хвост зеленый?
— Зовут ее Альба, ей 2 года. А хвост она разодрала о проволоку на даче, когда за соседской кошкой погналась. Пришлось потом зеленкой мазать.
Альба наклонила лобастую голову, словно сокрушаясь о бесконечной пронырливости кошачьего племени и наивности своего.
Суэль невольно улыбнулась. Солнечный луч скользнул по ее туфлям и застрял на собачьем хвосте. Альба прищурилась, всем своим видом показывая, что даже солнце
— А не трудно ухаживать за такой? — спросила Суэль.
— Да я, собственно, только гуляю с ней, — ответил он. — Хозяевам некогда, а собака скучает в квартире. Два раза в день погулять, покормить, расчесать, ну и приглядывать вообще — вот и все.
— Она, наверно, вас больше любит. — Суэль искренне понравилось открытое лицо парня.
— Ну… — засмеялся он. — Хозяева тоже так говорят. Но животные как дети: кого больше видят, к тем и привязываются.
— Да, это верно. А вы всегда здесь гуляете? Я вас раньше никогда не видела.
— Всегда. Наверно, просто не обращали внимания.
Альба вдруг яростно затрясла ушами, будто возмущаясь, как же на нее можно было не обратить внимания.
— Можно ее погладить? — Суэль боязливо протянула руку.
— Конечно. Альба, стой смирно.
Женщина коснулась мягкой шерсти.
— Ну, здравствуй, Альба. А меня звать Суэль.
— О, — протянул парень. — Редкое имя.
Суэль поморщилась. Ей уже надоело постоянное восхищение ее именем, столь же красивым, сколь и непонятным. Суэль не любила вспоминать тетку своего отца, жилистую смуглую старуху, назвавшую ее так в честь своей бабушки. Значения этого имени никто не знал, но поток, жаждущих проникнуть в его смысл, не оскудевал, и Суэль это порядком действовало на нервы.
— Имя, как имя, — сказала она. — Обыкновенное.
— Вы его не любите? — спросил парень.
— Мали ли что я не люблю. Бог с ним.
— Напрасно. — Парень задумчиво посмотрел на нее. Суэль, вернее Сухейль. Так на Востоке называли Канопус. Вторую по яркости небесную звезду.
Суэль изумленно подняла глаза. Альба приняла победоносный вид: «Знай, мол, наших!»
— А первая? — спросила женщина.
— Сириус.
— А этот Канопус можно увидеть?
— Сириус можно, а вот, чтобы увидеть Канопус придется поехать в Южное полушарие. Здесь ее не увидишь.
— Как вы интересно рассказываете.
Суэль вдруг вспомнила своего 17-летнего сына, почти ровесника этого парня. Сын не любил читать. Он мог часами собирать, чинить, разбирать какие-то транзисторы, приемники, магнитофоны. В комнате всегда стоял запах паяльного олова, валялись отвертки, и винтики. В конце концов, Суэль отвела ему под инструменты целый секретер.
— Вы где-нибудь учитесь? — спросила женщина парня.
— Закончил физмат, — ответил тот.
Собаке, видно, надоело стоять на одном месте, и она вопросительно посмотрела на парня.
— Ну, всего вам доброго, — улыбнулась Суэль. — И удачи побольше.
— Вам того же. Ну, пошли, Альба.
Альба будто ждала этих слов. Она широко зевнула, показав розовый лоскуток языка, и радостно сорвалась с места.
Суэль посмотрела им вслед. Куда-то делась досада на побежавшую колготку, тетку с банками из автобуса, душную погоду и однообразную жизнь. Все это будет завтра. О, оно, конечно, настанет, это
Рескрипт
Любимым писателям с любовью
Ранним утром душа Адели улетела. Вначале ее несильно торкнуло в грудь и что-то бешено забилось в горле. Затем это что-то булькнуло, ойкнуло и вдруг стало необычайно легко и хорошо. Душа Адели весело подскакивая, понеслась куда-то. Подниматься по голубому воздуху было легко, будто внутри лопались пузырьки шампанского. Вскоре голубой свет сменился серым. Адель два раза напоролась на какие-то выступы, но это было не больно. Лететь по серому и пустому коридору было не так приятно, как по голубому, но все же интересно. Коридор закончился ступенькой, которая вдруг просела как ватная, и Адель свалилась на траву.
Это была зеленая поляна, того немыслимого яркого цвета, который иногда бывает в середине весны. Никаких цветов и кустов на ней не было. От футбольного поля она отличалась только более высокой растительностью.
Оглядевшись, Адель поняла, что сидит у подножия какого-то пригорка. На его вершине возвышалось белое здание с колоннами и галереями.
Рядом с Аделью вдруг нарисовалась пожилая женщина с короткой стрижкой. На ней была клетчатая юбка и светлая кофта с бантом. Черты ее лица показались Адели знакомыми, но она не могла вспомнить, где видела ее раньше. Женщина сделала знак следовать за собой, и они двинулись вперед.
— Куда мы идем? — спросила Адель. Но женщина лишь улыбнулась и приложила палец к губам.
Никакой тяжести Адель не чувствовала. Внутри было пусто и звонко. Так же, играючи, взбиралась на холм и женщина.
Адель уже поняла, что женщина не из разговорчивых. Но, к чести сказать, особым любопытством она не отличалась. Брала только досада, что ее как барана ведут незнамо куда. Адель уже хотела остановиться, и сказать, что не двинется дальше, но тут женщина остановилась и показала на белое здание. Они стояли прямо перед ним.
На верхнюю площадку здания вела витая лестница. Они стали подниматься по ней и тотчас же с каменного пола стало подниматься нечто темное, безобразное. Если это страшное и имело какой-то образ, то только образ осьминога с натянутыми на башку и щупальца колготками. Оно тянуло к Адель студенистые лапы и норовило цапнуть ее за пятки. Но Адель всегда оказывалась на одну ступеньку выше. Женщина шла впереди и ни разу не оглянулась.
Они оказались на террасе второго этажа. Там, опершись о каменную балюстраду, стоял человек в сером летнем костюме. Серые брюки со стальным отливом, серая рубашка навыпуск. Человек стоял боком и смотрел куда-то поверх поляны. У него был огромный шишковатый лоб с залысинами и в профиль он напоминал артиста Броневого. Женщина подтолкнула Адель к нему и исчезла.