Смывая волной

Болдт Р. С.

Медленная, удовлетворенная улыбка появляется на моих губах, когда я думаю о том, что должно произойти.

Я буду править с большим авторитетом и силой — так, как никогда не делал мой отец.

Никто и никогда больше не посмеет перечить семье Виноградовых.

И не только это, но и то, что никто никогда не посмеет сбежать от нашей Братвы и остаться в живых, чтобы рассказать об этом.

Я раз и навсегда разгребу все, что натворил мой отец.

Глава 34

АЛЕКСАНДРА

Никто

из нас не упоминает о том, что я теперь называю «винным вечером».

И это прекрасно, потому что я явно перегнула палку. Последнее, чего мне хочется, это стать бременем для человека, которому я не только обязана, но и глубоко им восхищаюсь.

Прошло уже больше недели, и я благодарна, что всякая затянувшаяся неловкость прошла. Но не стану лгать себе и утверждать, что мне не хотелось бы, чтобы однажды вечером он пришел домой и попросил меня снова посидеть с ним на террасе.

Часть меня возмущена тем, что Лиам сделал это — что он дал мне возможность взглянуть на другую его сторону — потому что это только заставило меня жаждать большего.

— Я ухожу, — вклинивается голос Лиама, отвлекая меня от моих внутренних мыслей, пока я мою посуду.

Простая рутина, к которой мы привыкли за последние восемь недель, кажется такой естественной, как будто мы делали это раньше.

Я склоняю голову набок.

— Еще вызовы на дом?

Он кивает.

— Мне нужно проверить Мартину, Исельду и Джозефа.

Это его более пожилые пациенты, которым трудно передвигаться.

Мартина потеряла ногу после укуса ядовитой змеи, которую не успели вовремя вылечить, а Исельда страдает неподвижностью из-за ревматоидного артрита. Джозеф недавно упал, и с тех пор его тазобедренный сустав стал не таким, как прежде, что затрудняет ходьбу.

Сполоснув тарелку, я ставлю ее в сушку для посуды и вытираю руки о маленькое полотенце.

— Тебе нужно, чтобы я что-нибудь сделала, пока тебя не будет?

— Нет, это не займет много времени.

Окинув взглядом дом, я предлагаю:

— Если нужно сделать что-то, дай мне знать.

Человек может заниматься только таким количеством физиотерапии. Хотя я чувствую себя сильнее и способнее, меня мучает беспокойство, которое с каждым днем становится все более постоянным.

Лиам перекидывает длинный ремень сумки через плечо, ткань рубашки с коротким рукавом натягивается на его бицепсах. Его черты лица изрезаны сосредоточенностью.

— Ты могла бы помочь мне организовать шкафы с принадлежностями в палатах пациентов, если хочешь.

— Я могу это сделать. — Знаю, что мои глаза, наверное, блестят, как у ребенка на Рождество, но мне все равно. Лишь бы я чувствовала себя полезной. — Все, что может помочь.

— Хорошо.

Лиам рассматривает меня в течение секунды, прежде чем снимает ключ от запертых шкафов

с кольца для ключей и протягивает его мне. Клянусь, в его взгляде мелькает настороженность, но через мгновение она исчезает.

Принимая у него ключ, я сжимаю губы, чтобы подавить резкий вздох, когда наши пальцы слегка соприкасаются. Покалывающее ощущение, которое возникает во мне от простого прикосновения, я объясняю тем, что изголодалась по прикосновениям, которые не были сделаны в профессиональной манере.

Это все, я уверена.

В его взгляде вспыхивает, как мне кажется, тоска, прежде чем он резко переключается в режим врача.

— Увидимся позже.

Мое горло сжимается от желания, чтобы он продолжал смотреть на меня так же, как минуту назад. Чтобы эта нежность в его чертах осталась, но только для меня.

Внезапно я возвращаю свое внимание к оставшейся посуде, которую мне осталось помыть.

— Увидимся позже.

Сетчатая дверь протестующе скрипит, когда Лиам выходит наружу, в то время как внутренняя входная дверь остается приоткрытой. Только когда он возвращается домой в конце каждого дня, он закрывает обе двери на ночь.

Как только за ним закрывается дверь, меня охватывает странное предчувствие. Как будто Вселенная пытается мне что-то сказать. Пытается предупредить меня, чтобы я была осторожна, пока Лиама нет дома.

Но от чего, я не уверена.

Ответ приходит через несколько часов, когда я заканчиваю выполнение задания, которое дал мне Лиам. Раздается стук в дверь, и я замираю, протягивая руку за последней шиной для пальцев, чтобы положить ее на назначенное место.

Напрягаясь от нервов, я осторожно выхожу из комнаты для пациентов и направляюсь к входной двери.

Остановившись на пороге комнаты, опускаю взгляд на тень, отбрасываемую на пол. Мужчина. Высокий. Стройный. Не местный, потому что местные постучали бы и поприветствовали Лиама.

Сглотнув твердый комок в горле, я выхожу из комнаты и подхожу к двери.

Солнцезащитные очки скрывают глаза мужчины, но чувствую, что он наблюдает за тем, как я приближаюсь. В его взгляде нет сексуального интереса, но есть что-то другое. У меня такое впечатление, что он каким-то образом оценивает меня.

Он одет в шорты цвета хаки и рубашку на пуговицах, его руки небрежно засунуты в карманы. На ногах у него крепкие на вид ботинки, но они не кажутся сильно поношенными. Они совершенно новые, и его одежда выглядит точно также.

Он здесь не к месту, но, опять же, Лиам упоминал, что некоторые люди приходят сюда в поисках чего-то — от полного изменения жизни до духовного пробуждения.

Нацепив на лицо улыбку, я останавливаюсь у двери, и он возвращает мне улыбку, прежде чем заговорить по-испански.