Сначала жизнь. История некроманта
Шрифт:
Один из мужиков, немолодой и степенный, подошел к сидящей на земле Мире и спросил:
— Госпожа, не нужно ли чего?
Она покачала головой.
— Нет, я сейчас немного посижу, приду в себя. Вот ему, — девушка обвела усталым взглядом толпу и показала на Рося, — ему бы поесть не мешало. Если есть у кого краюха хлеба, дайте, а то он идти не сможет.
К Росю тут же подошел молоденький паренек, почти подросток, смущенно протянул кусок хлеба, завернутый в тряпицу, и быстро отошел.
Рось подошел к Мире и сел рядом с ней на землю. Развернул тряпицу, разломил напополам кусок черного душистого хлеба и половину протянул Мире.
— На!
Она хотела отказаться, но потом улыбнулась и взяла хлеб.
— Как дома, помнишь? — улыбаясь, спросила она. — Тось всегда таскал с собой хлеб, но никогда сам не ел, всегда со мной делился.
— Ты тоже с ним делилась, — сказал Рось. — Помнишь пряник, который твой отец привез из Габицы?
Мира засмеялась и кивнула. Она помнила. Отец действительно привез из поездки необыкновенно большой и красивый пряник. Баба Сава не разрешила его сразу есть, хотела похвастаться соседкам, но Мира потихоньку стащила его, и они слопали пряник вдвоем с Тосем, спрятавшись за сараем. Им бы обязательно за него попало, баба Сава была не из тех, с кем можно шутить, но у них от обжорства разболелись животы, и все сошло с рук.
— Ну что, можешь идти? — спросила Мира Рося, с трудом поднимаясь с земли. — Хватит сидеть, холодно. Пошли домой.
Ула очнулась поздно ночью, когда до полуночи оставалось всего ничего. Впрочем, Мира предполагала такой исход событий, и они с Росем еще не ложились спать, ожидая ее пробуждения.
Придя в себя, девушка сначала долго не могла понять, что с ней и где она находится. Мире с большим трудом удалось объяснить ей, как она здесь оказалась, и кто такая сама Мира. Ула слушала ее рассказ молча, не перебивая, с неподвижным лицом, но отчего-то было совершенно ясно, что она не верит ни единому слову.
Однако самое неприятное началось позже, когда Ула заметила Рося, сидевшего за изголовьем ее кровати так, чтобы на него не падал свет от свечи.
Она вскрикнула и переметнулась к противоположной спинке кровати, изо всех сил натягивая на себя одеяло.
— Что он здесь делает??? — в ужасе завопила она. — Не отдавайте меня ему, умоляю, не отдавайте!!!
Мира схватила ее за руки, пытаясь успокоить и удержать на кровати.
— Ула, успокойтесь, он не причинит вам вреда! Вам нельзя вставать, ну будьте же благоразумной!
Увы, для пережившей пытки девушки благоразумие было пустым звуком.
— Оставьте меня, вы заодно с ним! — закричала она, вырываясь из Мириных рук. — Я не буду оборачиваться, слышите! Хотите пытать, пытайте так!!!
— Ула, я не собираюсь вас пытать, — попытался урезонить ее Рось. — Поймите, я не он! Мне совсем не надо, чтобы вы оборачивались!
— Вы врете! — закричала почти ничего не соображающая от ужаса Ула, слетая с кровати. — Лучше убейте, чем!….
Она вдруг молнией метнулась к дверям, но Мира, к счастью, успела схватить за длинную и широкую мужскую рубаху, которой ее накрыл сердобольный деревенский парень, и в которую Ула сейчас была одета.
— Да послушай же ты! Тебя никто не собирается пытать! Ты не понимаешь! Это не он!!!
Эти слова остались без ответа, потому что Ула вдруг резко обернулась к Мире, и та, выпустив рубаху, невольно попятилась. И было отчего. Вместо девушки, которую Мира недавно буквально вытащила с того света, на нее наступала неведомая отвратительная тварь, уродливая помесь птицы и ящерицы, вызывавшая чувство потустороннего ужаса вперемешку с гадливостью. Кожистые крылья твари были настолько велики в размахе, что касались кончиками стен небольшой комнаты, в которой они находились.
Мира сделала шаг назад, а тварь подалась вперед, и из ее клюва вырывался громкий клекот.
— Стой! Не надо! — Рось неожиданно оттолкнул Миру и встал на ее место. — Ула, я знаю, что ты меня слышишь! Не дури, я сказал!
Услышав его голос, полуптица-полуящерица заклекотала так, будто впала в истерику. И вдруг сделала молниеносное движение, метя клювом в лицо стоявшему перед ней парню. Тот отклонился, клюв только скользнул по щеке, оставляя царапину. Поняв, что уговоры бесполезны, Рось резко сорвался с места и бросился на взбесившуюся крылатую тварь, собираясь повалить и обезвредить.
И тут случилось невероятное, то, чего не ожидали ни он, ни заключенная в теле монстра Ула. От одного его прикосновения она снова превратилась в человека. И Рось, не сумев остановиться, со всего размаха впечатал в стену хрупкую девушку в разодранной в клочья рубахе. Разумеется, он мощного удара она снова потеряла сознание и безвольно сползла на пол, вся в какой-то мерзкой слизи и в шерсти.
— Что ты с ней сделал? — спросила подбежавшая Мира, быстро проверяя пациентку на предмет новых повреждений.
— Ничего, — ответил тот, с огромным удивлением разглядывая свои руки. — У него так никогда не получалось, — задумчиво произнес парень. — Обычно она оборачивалась в это либо сама, либо по приказу, а в человеческий облик возвращалась только на рассвете, не раньше. Он работал над этим, но….
— Очень интересно, — ощупывая наливающуюся шишку на затылке Улы, сказала Мира. — Помоги-ка мне перенести ее в кровать. Сначала вылечим, а потом подумаем, что нам со всем этим делать.
Глава 16.
«….вот уже несколько дней, как я начал всерьез задумываться о том, не прогневил ли я богов какими-либо своими мыслями или деяниями. Ибо слишком уж они жестоки ко мне в последнее время. Стоит мне только начать надеяться на исполнение моих желаний, как каждый раз происходит нечто, что разбивает их вдребезги. Вот опять, стоило мне обрести надежду на воссоединение с моей дорогой дочерью, как снова исполнение этой мечты откладывается на неопределенный срок.
Неделю назад я получил от Миры очень длинное послание, повествующее о некоем произошедшем в ее жизни событии, которое подвигло мою дочь на то, чтобы кардинально изменить планы на будущее. Событие это, а именно встреча с молодым человеком, являющимся, по утверждению Миры, светлым двойником ее темного братца, является настолько удивительным и неординарным, что, если бы не узнал о нем от Миры, то никогда не поверил в его реальность.