Снайпер, который любил жареный рис
Шрифт:
Жареная свиная голова, думал У. Вареная свинина, нарезанная ломтями. Соленые свиные хвостики. Свиные почки. Тушеные свиные ножки. Маленькие рисовые пирожные лишь раздразнили его аппетит.
— Вторая школа. — профессор говорил очень медленно. — утверждает: древние заметили, что свиньи живут группами, а матки кормят своих детенышей. Моя внучка однажды видела по телевизору поросят, сосущих мать, и с тех пор плачет, если мы даем ей свинину, ха-ха. Итак, древние считали, что у свиней сильно развито чувство любви, и отразили это в иероглифе. Если у тебя нет такой тесной связи, то нет и семьи.
У решил сменить тему.
— Замечательный анализ! Я вот тут
Расхохотавшись, профессор Ван шлепнул рукой по столу.
— Вот, угощайтесь. В рисовых пирожках свиное сало, знаете ли, поэтому они не такие пресные. В моем возрасте мне нечасто выпадает шанс побеседовать с посторонними, не говоря уж о полицейских.
— Надеюсь, что даже нас вы найдете достойными просвещения.
— Во всяком случае, до того как Цинь Шихуан-ди унифицировал систему письма, все было очень сложно. Надписи на гадальных костях, надписи на бронзе, все эти разные способы написания одного знака. Посетите при случае Дворцовый музей: иероглифы на кухонных сосудах династии Чжоу очень отличаются от иероглифов на глиняной посуде династии Шан. Пока этим не занялся Цинь Шихуянди. Говорят, он сжигал книги и заживо погребал книжников, но его унифицированное письмо изменило ход истории.
— Значит, это благодаря ему все мы пользовались этим письмом, а затем, когда Мао упростил иероглифы на материке, все опять изменилось!
— И вновь великолепный анализ! А теперь взгляните на этих четырех свиней. — На экране компьютера появились четыре пиктограммы.
— Я объясню вам в общих чертах, мне вино в голову ударило. Итак, с первым все ясно: жирное туловище, четыре ноги. У второго меняется положение: похоже, что он стоит на задних ногах. Не потому, что свиньи развили способность ходить как мы, а для того, чтобы знак выглядел аккуратнее, когда его вырезали на бамбуковой трубке. То же самое с третьим, но тут упор сделан на тело. Пока что это единственный иероглиф, обозначающий свинью; того, что мы имеем сегодня, прежде не существовало.
— Понятно.
— В четвертом изображена опять-таки четырехногая свинья, стоящая на задних ногах; справа печь, на ней исходящий паром горшок. Знак был упрощен, затем слева добавили оригинальный знак «ши», и в таком виде мы пользуемся им сейчас. Для чего нужна свинья, если нет горшка, в который ее можно положить? Или печки. Язык был не слишком милостив к несчастной твари.
У расхохотался.
Появились следующие четыре знака.
— Теперь посмотрим на «семью». Крыша опирается на две стены, внутри — иероглиф «свинья». Как видите, у первого кругленькое брюшко. У второго живот более плоский, но он все равно виден. У третьего нет живота, черточка сверху обозначает голову. Он стоит боком, поэтому показаны две ноги. Четвертый очень похож на иероглиф, которым мы пользуемся сегодня.
— Четыре ноги и хвост, — сказал У, вперившись в экран.
— Ха, а ведь вы правы. Мне никогда не приходило в голову, что это хвост.
Какой из трех иероглифов был наколот на руке Го? Третий, подумал У, без хвоста. И на теле Качка такая же татуировка? И каковы шансы, что у них обоих один и тот же иероглиф, того же письма?
Это было бы странно.
— Итак, происхождение иероглифа «семья»: в доме должна царить семейная эмоциональная сфера, как у свиней, иначе это всего лишь здание, — заключил профессор.
— Иными словами, это дом, исполненный любви.
— Вот именно, инспектор!
У отклонил предложение госпожи Ван отобедать с ними и поспешил обратно в офис. Уходя, он заметил в гостиной фотографию в рамке: молодая пара с маленькой девочкой на улице, полной магазинов с англоязычными вывесками. Вероятно, сын Вана, живущий в США. Покинувший дом Вана, в котором мало свиней, мало любви.
В офисе он едва успел присесть, когда прибыло послание от Сюна, определенно работавшего со скоростью звука:
«Есть. Инструктор снайперов в “Гугуане” — подполковник Ду Лиянь. Его дело Вам доставят. С Вас выпивка».
И верно, на столе Умника лежал коричневый конверт с грифом «конфиденциально». Внутри — досье на подполковника Ду Лияня, командира и инструктора снайперов учебного центра в Гугуане. На последней странице было от руки приписано: «У Ду есть дела на всех снайперов, обучавшихся в “Гугуане”. Говорил я Вам, что мы тут все делаем быстро».
А пока он сообщил Умнику о своих успехах; в видеочате Умник снова ел.
— Итальянская паста похожа на нашу лапшу, но это не одно и то же. Она жестче, чем лапша, и ее нужно дольше жевать. Думаю, я бы здесь прижился.
Уж не думает ли Умник, что работает на кулинарное бюро расследований?
У ввел его в курс дела насчет Качка и Ду Лияня, затем перешел к татуировкам.
— У Качка была татуировка «семья». У Го тоже. Будь это просто одно и то же слово, можно было бы говорить о совпадении, но обе татуировки выполнены старым письмом. Так что это не совпадение.
— Они примерно одного возраста и знакомы друг с другом. Нечто вроде казарменного братства?
— Го было тридцать восемь, Качку тридцать шесть. Го вырос в Тайбэе, Качок в Цзяи, это противоположные концы острова. Го был военный моряк. Качок — морпех. Не понимаю, как они познакомились.
Из динамиков донесся влажный хлюпающий звук. По крайней мере, Умник показывал итальянцам, как это делают на Тайване.
И еще глоток.
— Качок не убивал Чжоу Сехэ. Венгры сравнили свои пули с римской, совпадения нет.
— А хоть бы и убил, его самого-то кто шлепнул? Их обоих убрал один и тот же человек.
— Не торопись с выводами. Ситуация аховая, но Капитан Америка и Железный Человек будут рядом с нами в нашей борьбе за справедливость!
Были веские причины, по которым вести следствие поручили Умнику. Он обладал талантом оставаться беспристрастным и следить за тем, чтобы остальные вели себя так же.
— Что-нибудь слышно из администрации президента о том, что Чжоу делал в Риме? — поинтересовался Умник.