Снегурочка для альфы
Шрифт:
Богдан останавливает машину у ворот.
— Подожди, — говорит он, выходит из машины и направляется в дом.
Наверняка пошел мне за одеждой. Моя осталась в той больнице, и я сижу в автомобиле в медицинском халате, поверх которого наброшено пальто оборотня. Хоть в машине работает обогрев, но все равно по телу бегает холодок. Понимаю, что это от нервов. Понятия не имею что я делаю правильно, а что нет, и, черт возьми, знать не знаю, что ждет завтра. Даже думать об этом страшно.
Вижу, как Богдан выходит из дома, несет в руках два больших чемодана, подходит к машине, кладет их в багажник. Он хочет куда-то меня увезти? Черт возьми, наверняка на край света, чтобы уж точно не сбежала. Может, сделала глупость, что не ушла с Юрием…
— Мы куда-то едем? — спрашиваю у оборотня, когда тот возвращается за руль.
— Недалеко. Думаю, там тебе понравится.
— А Танюшка?
— Она уже там ждет нас, — отвечает Богдан.
— Зачем это все? Боишься, что я опять сбегу?
— А ты хочешь сбежать? — Богдан смотрит на меня. — Вот, одень, если хочешь.
Он передает мне пакет с одеждой.
— Если бы хотела — сбежала бы когда ты был без сознания. Так почему мы уезжаем?
— Если грозит опасность, и лучше уехать туда, где тебя не будут искать, — отвечает Богдан.
— В тот дом за городом, о котором ты говорил?
— Пока что нет, — отвечает оборотень. — У меня остались кое-какие дела в городе. Сейчас едем на квартиру, которая официально мне не принадлежит. А потом будет видно. Так кто тот тип, с которым ты уехала, спала, а потом он еще мне что-то вколол?
— Да какая разница? — не хочу я, чтобы у Юрия были неприятности и такой враг, как Богдан. — Откуда ты взял, что я с ним спала?
— По запаху. Мы чувствуем все это. И он в тебя влюблен. А вот ты ничего к нему не чувствуешь. Верно?
— Ну, раз я не ушла…
— Так кто он?
— Господи, я даже фамилии его не знаю.
— И ты доверилась типу, о котором не знаешь вообще ничего? Решила сбежать неизвестно с кем? А если бы тебя убили? Об этом не подумала?
Вот же черт! Решил меня вычитать.
Я заглядываю в пакет, вижу там нижнее белье, свитер, джинсы. Переодеваюсь.
— Ты понимаешь, что рисковала жизнью?
— Понимаю. Но я не хочу сидеть в золотой клетке, — фыркаю я. — Не хочу видеть за окнами твоих громил, не иметь возможности даже в магазин сходить!
— Скоро я найду…
— А если не найдешь? — спрашиваю я. — Что тогда? Мне всю жизнь бояться ступить шаг влево или вправо, потому что меня могут убить?
— Тогда мы уедем. В другую страну, на другой континент, куда-то, где нас точно не найдут.
— И вот опять. Тебе не интересно что думаю я. Готов увезти меня на край света, но хочется ли туда мне спросить забыл. Может, потому я и сбежала?
— Спрошу сейчас. Чего ты хочешь? — он смотрит мне в глаза. Неужели ему и правда интересно?
— Нормальной жизни, а не пряток от неведомых врагов за каждым углом. Возможности ходить куда хочется. Например, не мешало бы наведаться в парикмахерскую. А еще у сестры проблемы, мне нужно как-то ей помочь.
— И что за проблемы? — спрашивает оборотень.
— Выбрала дебила. И тот над ней издевается, — аж сердце дергается, когда вспоминаю её вид и закрашенный синяк под глазом.
— Ясно. Разберемся. Черт, что он мне вколол? Башка трещит.
Мы проезжаем центр города и, кажется, я вижу, куда он меня везет. Впереди над хрущевками высятся пять недавно построенных башен. Четыре рядом друг с дружкой и одна немного дальше. Вся эта конструкция напоминает руку великана, грозящегося сжать кулак и раздавить город. Так в народе этот комплекс и называется — рука. Квартиры там стоят больше, чем обычный человек зарабатывает за всю жизнь. Ну а куда еще Богдан мог меня повезти? Не в обычную двушку же. Такие, как он, словно бы живут в параллельном мире, состоящем из роскоши и ценников, смотря на которые у обычного человека челюсть отваливается. И я еще не знаю, хочу ли я находиться в таком мире. Слишком уж он блестящий, вылизанный, неуютный.
— Спрячься, — говорит Богдан.
— Что?
— Спрячься, говорю. За нами кто-то едет почти от самого дома.
Вот же блин!
Я поворачиваюсь, смотрю назад, но вижу лишь многочисленные фары машин, мигание светофора, блеск неоновой вывески на обочине и ложащийся белыми хлопьями на улицу снег.
— Пригнись, говорю тебе! — почти переходит на крик Богдан.
Я покорно пригибаю голову, но черт возьми, не хочу жить вот так. Постоянно чего-то бояться. А то, что за год Богдан не разобрался с этой проблемой, говорит лишь о том. Что он и не способен с ней разобраться.
Он тормозит у обочины, поворачивается ко мне.
— Что бы не случилось — не выходи, — говорит он.
— Хорошо, — отвечаю я.
— Пообещай, что что бы не случилось, останешься в машине, — он смотрит мне в глаза и немного пугает. Будто бы и правда тут на оживленной улице может что-то произойти.
— Хорошо, — говорю я. — Обещаю.
— Ты отвечаешь не только за свою жизнь, но и за жизнь нашего ребенка, — говорит он и выходит на улицу.
Глава 22
Выглядываю из-за сиденья, смотрю в заднее стекло, в котором из-за снега почти ничего не видно. Вижу вышедшего из машины Богдана, вставшего прямиком посреди дороги. Едущая прямо на него машина, кажется, и не собирается останавливаться. Твою же дивизию, что он творит?
— Богдан! — кричу я, позабыв, что он меня не слышит.
Тот даже не думает отходить, только выставляет руку вперед. Темная машина визжит тормозами, останавливается прямиком перед ним. Оборотень подходит к водительскому окну, стучит в него. Из машины кто-то высовывается, Богдан что-то ему говорит.
Слышать бы что…
Но остается лишь ждать.
Их разговор длится долго. А может, мне так кажется. В итоге Богдан возвращается ко мне, а машина разворачивается и уезжает прочь.
Ко мне он возвращается с озлобленной гримасой, садится за руль, не говоря ни слова заводит машину.
— Кто это был? Что они сказали? — спрашиваю я.
Оборотень не отвечает. Молча выводит автомобиль на дорогу и продолжает путь.
— Скажи мне. Слышишь?
— Я сам должен все обдумать, — отвечает он.